"Белые линии" - Р. Шулиг

— Я согласилась, разумеется... Пригласила его...

— И что будете делать теперь?

— Не знаю... Мне, наверное, домой идти нельзя... Посоветуйте, как быть...

— Во Франкфурте вы ни у кого не спрашивали совета...

Ганка вдруг сразу превратилась в обыкновенную несчастную девушку.

— Вот такая я доверчивая... Я на самом деле ни в чем не виновата, товарищ надпоручик, поверьте мне... — Затем попросила умоляюще: — Помогите мне как-нибудь... Мой отец очень меня любит... Но он, наверное, меня убьет, если узнает, в какую историю я влипла...

— Да, — согласился Земан, — ваш отец — человек серьезный... Член партии. И ваша мать тоже.

— Вы знаете это?

— Мы все о вас узнали, прежде чем мне прийти сюда, И поэтому я так откровенно говорю с вами.

На лице Ганки отразился испуг.

— Вы уже сказали об этом моим?

— Нет. Мы так не делаем, — улыбнулся Земан.

— Спасибо! — обрадовалась девушка. — А что будет со мной?

— Ничего. Разве что... Вы не хотели бы нам немного помочь?

— Неужели вы мне... после всего этого... еще верите?

Вместо ответа Земан снова спросил:

— Так что? Хотите?

— Хочу!

Земан вынул из кармана блокнот, вырвал из него лист, написал на нем несколько цифр:

— Когда он снова вам позвонит, сообщите мне. Это номер моего телефона. И каждое утро будем встречаться в этом кафе, чтобы я был уверен, что с вами все в порядке. Согласны?

— Да... конечно... — тихим голосом ответила ему Ганка. Тигрица превратилась в обыкновенную ласковую домашнюю кошку.

Земан встал, кивком подозвал официанта, чтобы расплатиться, и добавил с улыбкой:

— А теперь спокойно идите домой и ничего не бойтесь. За вашей квартирой мы с самого начала установили наблюдение.

Она открыла дверь, боязливо вошла в дом, даже не догадываясь о том, что Земан все это время следовал за ней. Постояв на мокрой брусчатке безлюдной ночной улицы, он направился вдоль ряда припаркованных машин. У одной из них он остановился, попробовал открыть дверцу и, когда та подалась, быстро забрался в кабину.

В машине было темно, немного света проникало от уличного фонаря. Время от времени при затяжках разгорались огоньки сигарет Ирки Градеца и двух его помощников из госбезопасности. Земан тихо спросил:

— Так что?

— Ничего, — пожал плечами Градец. — Она пришла одна. Благе можно позавидовать. Не часто встретишь таких красавиц.

— Это точно. Я с ней только что разговаривал, — похвастался Земан.

— Вот прохвост, всегда тебе везет больше других, — отвел душу Градец.

— Но теперь этого не скажешь, — засмеялся Земан.

— Почему?

— Она сейчас в теплой квартире, а мы с тобой мерзнем на улице. И его все нет.

— Иными словами, нам не остается ничего другого, как ждать, ждать и ждать, что, по утверждению классика Калины, является основой всякой успешной операции!

Они тихо рассмеялись.

— Только бы не напрасными оказались наши ожидания! Вдруг Блага изменит план и не придет? — Земан умышленно подбивал Градеца на рассуждения.

Тот сначала онемел, услышав это, а потом сказал:

— Не пугай.

Однако Земан тут же успокоил и его и самого себя:

— К счастью, идти куда-то еще он просто не может. Показаться в гостинице он не отважится, спать на вокзале наверняка боится, никого другого у него в Праге нет, а ночи теперь холодные. Рано или поздно он все равно здесь появится. Так что главное сейчас, Ирка, терпение. Дождемся. Дай мне сигарету.

Человек, принесший Земану и его коллегам столько забот и волнений, тем временем шел пошатываясь по Карлову мосту к Мала-Стране. В будке для строителей, куда его послал Хэкл, Блага выдержал от силы два часа. В будке было холодно, он мерз даже под двумя одеялами, хотя жар в теле повышалея. Благу затрясло как в лихорадке. Это заставило его отправиться в отчаянное, рискованное путешествие по ночной ноябрьской Праге.

Ночь стояла ненастная, шел мелкий холодный дождь, мостовая поблескивала серебристыми и золотистыми отсветами в тех местах, где темнота граничила с освещенными участками под фонарями. Внизу, в черной пропасти, с ленивым шумом перекатывалась река. Блага тащился из последних сил.

У одной из скульптур на мосту он остановился, чтобы немного прийти в себя. Он хрипло дышал, ловя воспаленными губами холодные капли. Заметив, что на него с отвращением, как на пьяницу, смотрит случайный прохожий, Блага оторвался от перил и, сжав зубы, упорно побрел дальше.

Наконец он дошел до узкой улочки на Мала-Стране, что проходит рядом с мостом. Он прислонился спиной к воротам старого дома и, невидимый в их тени, стал ждать. Ему повезло — через короткое время на улице раздался звонкий перестук женских каблуков. Он еще не видел лица этой женщины, но уже с облегчением чувствовал, что это идет она, Джейн, стройная, в нейлоновом плаще, который он купил ей во Франкфурте. Женщина приближалась к нему по мокрой безлюдной улице. И только когда она остановилась у ворот и полезла в сумочку за ключом, Блага подступил к ней и хрипло проговорил:

— Джейн...

Женщина испуганно оглянулась — вместо очаровательной манекенщицы перед Благой стояла строгого вида суховатая дама в очках, серая, невыразительная, некрасивая. Она попыталась скрыть свой испуг перед неожиданно оказавшимся здесь ночью неизвестным человеком, показать незнакомцу, что не боится его, но это ей не удалось. Заикаясь от страха, она спросила:

— Вы, видимо, ищете... Ганку Бизову?

— Да... Извините...

— Вы ее... приятель?

Блага понимал, что ему лучше закончить этот бессмысленный разговор и уйти, но вместо этого он принялся устало объяснять ей:

— Родственник... Я приехал к ней из Моравии... Знаете, я в ужасном положении. Она обещала помочь мне хотя бы в первое время...

Женщина презрительно усмехнулась:

— Вот как? Помочь?.. И вы ей поверили? Знаете, сколько у нее таких было?!

Она повернулась к двери, вытащив наконец из сумочки ключ. У Благи появилась искорка надежды.

— Пустите меня хотя бы в дом, — попросил он. — Я уже долго здесь жду и весь окоченел. Думаете, она скоро придет?

Но женщина отрывисто бросила:

— Нет! Она здесь уже не живет. Переселилась.

Это было для него ударом. Он хорошо понимал, что вряд ли сможет вернуться к строительной будке, куда направил его Хэкл. Вконец расстроенный, он спросил:

— Куда?

Женщина уже открывала дверь дома.

— Не знаю, — ответила она. — Наше расставание дружеским не назовешь. Мне нет до нее никакого дела.

— Это плохо... — со стоном произнес Блага.

— Почему?

Блага лихорадочно придумывал, что бы сказать, во сегодня это получалось у него с трудом.

— Меня бросила жена... Привела другого... Домой я уже вернуться не могу... Я думал, что здесь начну новую жизнь... Джейн была моей единственной надеждой... Теперь мне некуда идти... А сейчас ночь...

Однако женщину нисколько не тронуло его жалобное признание. Она холодно сказала:

— Сожалею, но вам не стоило попадаться ей так глупо на удочку. Спокойной ночи!

— Прощайте, — сказал Блага и уже хотел уйти, но стоило ему оттолкнуться от ворот, на которые он опирался, как у него подкосились ноги, в, если бы не женщина, он бы упал на мостовую. Она успела подхватить его под руки, испуганно вскрикнула:

— Что с вами?

Врач, которого вызвала Иржина Кралова — так звали ту одинокую женщину, — произнес с озабоченным видом:

— Острое воспаление легких.

Блага лежал на диване в уютно обставленной комнате двухкомнатной квартирки в мансарде старого дома на Мала-Стране, сипло дышал и, видимо, почти ничего не воспринимал из того, что происходило вокруг него. Доктор сел к столу, вытащил бланки рецептов:

— У него высокая температура... Я вам выпишу для него пенициллин в таблетках, это быстро собьет температуру. У вас есть его паспорт?

Иржина подала ему паспорт Благи:

— Вот он... Лежал в кармане его пальто.

— Павел Кулганек, бухгалтер, — проговорил доктор, вписывая в рецепт имя больного и другие сведения. — Смотрите-ка, он издалека, из Моравии... Это ваш родственник? Что вы с ним будете делать?

— Нет. Я его совершенно не знаю. А что?

— В таком состоянии его нельзя выпускать на улицу.

Иржина Кралова задумалась на мгновение, потом решительно произнесла:

— Оставлю его здесь до утра. Паспорт у него в порядке, и в конце концов, — добавила она с оттенком иронии, — это знакомый моей бывшей подруги. А утром посмотрим...

— Вы добрая и мужественная женщина, — сказал доктор с восхищением, когда она провожала его до двери.

Иржина вернулась к больному. Он тяжело, прерывисто дышал. Женщина склонилась над ним и стала будить:

— Очнитесь... Слышите? Проглотите вот это... Это вам поможет. Вы должны принимать лекарство каждые четыре часа... Ну пожалуйста... Я желаю вам добра... — Она неловко принялась заталкивать ему в рот таблетку.