"Белые линии" - Р. Шулиг

«В голову лезут воспоминания...»

«О ком?»

«Вернее, о чем...»

Тут мысли о прошлом оборвались. Они вновь стояли вдвоем — теперь уже в обшарпанном доме в Жижковском районе Праги. Инка с трудом, все еще не придя в себя от испуга, произнесла:

— Вы... вернулись?

— Да, я вернулся. Я должен был увидеть тебя хотя бы еще раз!

— Ну и что, зрелище, наверное, не из приятных? — сказала Инка с горечью, стыдясь своего внешнего вида.

— Почему? — мягко произнес Блага. — Оба мы за эти десять лет постарели, причем я наверняка больше вас.

Ей приятно было слышать эти слова, хотя она знала, что он лжет. Блага и теперь, хотя был заросший, грязный и помятый, все равно выглядел крепким и представительным мужчиной. А она?

Он неожиданно притянул ее к себе:

— А ты все такая же женственная... притягательная... особенная...

Однако Инка безошибочно определила наигранность этой лести и задала вопрос по существу:

— Чего вы хотите? — При этом она пыталась высвободиться из его объятий. — Пустите меня! Не сходите с ума... Нас могут здесь увидеть. И Риша еще дома...

Он отпустил ее, иронически усмехнувшись:

— Может быть, он будет рад снова увидеть меня? Не пригласишь меня к себе?

Желая побыстрее закончить этот разговор на лестничной площадке, она поспешно бросила:

— Пойдемте!

Через минуту он уже сидел у них в квартире и жадно пил кофе, который подала ему Инка. Временами он хрипло кашлял и после этого долго не мог отдышаться. Инка удрученно оглянулась на мужа, сидевшего с мрачным видом напротив них, потом сочувственно прикоснулась к руке Благи:

— Вы, наверное, простужены, Павел?

Он засмеялся:

— Вы думаете, что это была прогулка? За Дечином, где я выбрался из буксира, было столько полицейских и солдат, что я вынужден был целый день просидеть в воде, дожидаясь темноты.

Чадек не очень дружелюбно спросил:

— Так почему же вы отправились сюда? На черта вам это сдалось?

— Солдат не выбирает, идти ему куда-то или не идти, мой милый... И потом, я действительно хотел вас видеть. В тот раз, в феврале сорок восьмого, у нас даже не было времени попрощаться по-человечески, договориться, что делать дальше.

Упоминание о той горькой минуте было явно некстати. Инка с Чадеком переглянулись, потом Инка отважилась проронить:

— Мы теперь уже живем иначе, Павел.

— Как?

— Тихо. Спокойно... Риша отсидел свои три года... я его ждала... И с тех пор...

Блага понял, что они боятся, и потому насмешливо бросил им прямо в лицо:

— Так, значит, вы сдались?

Инка с дрожью в голосе поправила его:

— Нет, нет... только смирились!

А Чадек с холодным возмущением добавил:

— Дело в том, что мы находимся в совершенно ином положении, Павел, нежели вы! Мы вынуждены жить в этой стране! И должны пережить!

Блага усмехнулся:

— С чем вы смирились, я спрашиваю вас? И что вы хотите пережить? Самих себя? Боже мой, что случилось за десять лет с людьми в этой стране?! Болтают всякую чепуху в пивных, хлещут пиво. Они хотят только спокойствия, хотят пережить трудное время с полными животами. Тьфу!

Инка с Чадеком с ужасом смотрели на Благу, испуганные столь бурным выражением его чувств. Затем Инка тихо сказала:

— Вы не правы по отношению к нам, Павел. Вы не знаете, что мы здесь пережили... после того, как вы нас тогда... так трусливо бросили!

Блага сразу как будто протрезвел. Неожиданно без всякого пафоса он произнес:

— В сорок восьмом году мы проиграли партию. Но проигрыш нас кое-чему научил, и теперь мы начнем новую игру. Совершенно иную и более умную. Вот поэтому-то я и здесь!

— И что же вы хотите от нас? — прямо спросил его Чадек.

— Дать мне возможность пожить у вас хотя бы несколько дней. Вы самые близкие мои знакомые из тех, кто у меня остался в Праге. Мне нужно отдохнуть, привести себя в порядок, установить связи. Потом я уйду. Могу я на вас положиться?

— Если речь идет только об этом, — с облегчением проговорил Чадек, — тогда какой разговор?!

Два часа спустя Чадек уже сидел в управлении уголовного розыска на Конвиктской улице напротив надпоручика Земана и надпоручика Градеца, сотрудника КНБ. При свете настольной лампы Чадек, взволнованный и потный, нервно отвечал на вопросы.

— Как вы вышли из квартиры?

— Я сказал ему, что мне надо идти в ночную смену. Это так и есть на самом деле... Объяснил, что у меня могут возникнуть неприятности, если я не приду на работу без уважительной причины.

— И он вас отпустил?

— Отпустил, он мне верит. А моя жена осталась там в качестве заложницы.

— Ну и что было потом?

— А потом я два часа бродил по улицам.

— Зачем?

— Размышлял... собирался с мыслями и набирался духу... идти сюда или нет.

— Вы нас не очень любите, не так ли?

— Знаете, пан надпоручик, я сейчас хочу спокойной жизни, больше ничего. И потом, идти снова в тюрьму мне тоже не хочется... — Неожиданно он резко выкрикнул: — Но и умирать я тоже не хочу!

— Вы боитесь его?

— Это убийца!

— Он никогда не узнает, что вы здесь были, — успокоил его Градец. — Положитесь на нас! — Он нажал кнопку на столе. В дверях появился дежурный. Градец коротко приказал: — Оперативную группу, машину! Мы будем внизу через пять минут. — Он повернулся к Чадеку: — Спасибо вам, пан Чадек. Можете идти. Мы объясним администрации фабрики причину вашего опоздания на работу.

Однако Чадек не пошевельнулся.

— Я боюсь, пан надпоручик, — прошептал он.

— Чего?

— У меня там жена... Вдруг при аресте...

Земан улыбнулся ободряюще:

— Будьте спокойны. У нас есть опыт в таких делах! — Он вытащил из стола пистолет и засунул его в кобуру под мышкой.

Однако, когда они через несколько минут с Градецем вошли в квартиру Чадека, Благи там уже не было. Тех двух часов, пока Чадек в нерешительности бродил по улицам, Благе хватило, чтобы все продумать и скрыться, прихватив с собой пани Инку.

Спустя три месяца ее нашли в реке Огрже без каких-либо следов насилия.

Все это происходило примерно за полгода до того, как Блага снова появился в Праге и посетил Арнольда Хэкла. В управлении КНБ срочно встретились три человека, чтобы решить дальнейшую судьбу Благи: начальник управления подполковник Калина, капитал Житный, ставший после событий в Планице его ближайшим помощником, и непосредственный начальник Земана майор Павласек, начальник отдела уголовного розыска.

Капитан Житный докладывал Калине:

— ...Из телефонной будки у Главного вокзала Блага позвонил какой-то Джейн. Та пригласила его к себе... Он должен ночью подойти к ее дому...

— Отлично, — улыбнулся Калина. — Я очень рад, что он позвонил именно ей.

Житный раскрыл свою записную книжку:

— Настоящее имя этой Джейн — Ганка Бизова, товарищ подполковник. Она проживает на Панкраце, улица Стрма, двадцать три. Работает манекенщицей в фирме «Элегант». Часто бывает в обществе Арнольда Хэкла и, возможно, является его любовницей. Ирка Градец со своей группой следит за ее квартирой после первого телефонного звонка Благи.

— Хорошо, — одобрил Калина.

— С вокзала он поехал на такси в район Бржевнова и там вошел в виллу Арнольда Хэкла. Там за ним следит другая группа. Пока что он оттуда не выходил. Как только он снова появится на улице, наши не спустят с него глаз. Кроме того, с помощью майора Павласека я принял меры, чтобы все дежурящие сегодня ночью в Праге наряды имели его фотографию и предупредили ночных швейцаров и портье в гостиницах. Им приказано не задерживать его, а только сообщить о его местонахождении. Таким образом, он нигде не найдет ни помощи, ни еды, одним словом, ничего.

Калина с удовольствием прикурил сигарету:

— Следовательно, он в капкане!

— Да, товарищ подполковник, и клещи сомкнулись.

Калина довольно улыбнулся:

— Скажите лучше, прикрылись. И мы защелкнем их, когда захотим. Но щель осталась такая маленькая, что сквозь нее он никак не может ускользнуть.

Майор Павласек уже многое повидал, работая в области криминалистики. Сейчас он с большим интересом следил за беседой двух контрразведчиков. Воспользовавшись паузой, он спросил:

— А кто такой этот англичанин Арнольд Хэкл?

— Нам уже давно известно, что это один из активных агентов в нашей стране, — пояснил Житный. — Мы знаем и о некоторых его зарубежных связях. — Он обратился к Калине: — Разрешите продемонстрировать, товарищ подполковник?

Калина согласно кивнул.

Капитан Житный выключил настольную лампу на столе Калины и включил приготовленный проектор. На белой стене кабинета появились кадры, показывающие Маршалковскую улицу в Варшаве. Камера выхватила из толпы пешеходов пожилого неприметного человека. Житный комментировал:

— Это его партнер в Польше. Скандинавский дипломат.