Сумма теологии. Том II - Фома Аквинский

Отвечаю: познание истины двояко: одно происходит через природу, другое – через благодать. То познание, которое происходит через благодать, в свою очередь также двояко: оно бывает либо умозрительным, как когда божественные тайны сообщаются отдельному лицу, либо действенным, производящим любовь к Богу, и именно это познание в строгом смысле слова принадлежит дару мудрости.

Из этих трех видов познания первый не был ни отъят от демонов, ни поврежден. В самом деле, поскольку по самой своей природе ангел суть ум или разум, его субстанция [крайне] проста, и потому [даже] в целях наказания ничто не может быть отъято от его природы путем умаления его естественных сил (как, например, может быть покаран человек через отсечение руки, ноги или чего-то еще). Поэтому Дионисий и говорит, что естественные дары остались в них невредимыми. Таким образом, их естественное познание не умалилось. Второй вид познания, который происходит через благодать и является умозрением, не был отъят от них, однако был умален, поскольку им было явлено [ровно] столько божественных тайн, сколько было необходимо, и это было сделано либо через посредство ангелов, либо, по словам Августина, посредством «видения некоторых временных проявлений силы Божией»[302]. Однако степень такого их познания гораздо меньше, чем у святых ангелов, которым явлено куда больше и полнее непосредственно в самом Слове. Что же касается третьего вида познания, также связанного с благодатью, то они полностью его лишены.

Ответ на возражение 1. Счастье состоит в обращении себя к чему-то высшему. Отделенные субстанции выше нас в порядке природы, поэтому человек может быть счастлив, познавая отделенные субстанции, хотя его совершенное счастье состоит в познании первой субстанции, а именно Бога. Но то, что одна отделенная субстанция познает другую, для нее совершенно естественно, как и для нас естественно познавать чувственную природу. И как счастье человека не состоит в познании чувственной природы, точно так же и счастье ангела не состоит в познании отделенных субстанций.

Ответ на возражение 2. То, что наиболее очевидно в его природе, скрыто от нас, ибо превосходит возможности нашего ума (и отнюдь не только потому, что ум черпает некоторые свои познания из снов). Но божественная субстанция превосходит возможности не только человеческого, но даже и ангельского ума. Следовательно, даже ангел силами своей природы не может познать субстанцию Бога. Однако благодаря совершенству своего ума он по природе может обладать более высоким познанием Бога, нежели человек. Такое познание Бога сохраняется и у демонов. Ведь хотя они и не обладают привносимой благодатью чистотой, однако они обладают чистотой природы, которая позволяет им осуществлять свойственное им по природе познание Бога.

Ответ на возражение 3. Любая тварь является тьмой по сравнению с совершенством божественного света, и потому познание твари в своей собственной природе названо «вечерним» познанием. И все же вечер, хотя он и родственен тьме, обладает некоторым светом, а когда света вовсе нет, то это уже ночь. Поскольку познание вещей в их собственной природе, когда упоминается о прославлении Творца, как это имеет место в случае благих ангелов, сохраняет толику божественного света, оно может быть названо «вечерним» познанием; если же Бог не упомянут, как это имеет место в случае с демонами, оно называется уже не «вечерним», а «ночным» познанием. Поэтому и сказано [в Писании], что тьму, которую Бог отделил от света, Он назвал ночью (Быт 1:5).

Ответ на возражение 4. Все ангелы от начала имели некоторое познание о царстве небесном, которое нашло свое завершение в Христе, но наиболее полно [знали они] с того момента, когда им было даровано блаженство созерцания Слова, каковым видением демоны не обладали никогда. Таким образом, хотя и ангелы не полностью и не в равной степени постигли таинство Воплощения, когда Христос пребывал в мире, намного менее постигли это таинство демоны. В связи с этим Августин замечает: «Он дал узнать Себя демонам не так, как святым ангелам, которые наслаждаются участием в вечности Слова, но через некоторые временные проявления, чтобы навести на них ужас»[303]. В самом деле, если бы они с полной уверенностью знали о том, что Он – Сын Божий, и каково будет следствие Его крестных мук, они бы ни за что не стали распинать Господа славы.

Ответ на возражение 5. Демоны познают истину трояко: во-первых, благодаря проницательности их природы, ибо хотя они и помрачены вследствие лишенности света благодати, все же они просвещены светом своей умной природы. Во-вторых, благодаря откровению, получаемому святыми ангелами, поскольку при всем их несовпадении в части воли, они совпадают в части их умной природы, благодаря чему демоны могут воспринимать то, что явлено ангелам. В-третьих, они познают благодаря продолжительному опыту, который они приобретают не от чувств, а через подобие частных вещей врожденным им умопостигаемым видам, вследствие чего им дано познавать некоторые ранее неизвестные им вещи как существующие, что, как мы уже говорили ранее (57, 3), свойственно познанию ангелов.

Раздел 2. Упорствует ли демонская воля во зле?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что воля демонов не упорствует во зле. В самом деле, природе умного существа присуща свобода воли, а эта природа в демонах сохраняется, о чем уже говорилось выше (1). Но свобода воли непосредственно и первично определена скорее к благу, нежели к злу. Поэтому демонская воля не настолько упорна во зле, чтобы не быть способной обратиться к благу.

Возражение 2. Далее, бесконечная милость Господня превосходит конечную злобу демонов. Но обращение от злобы греха к благости заслуги происходит исключительно по милости Господней. Следовательно, подобным образом демоны могут быть обращены от состояния злобы к состоянию заслуги.

Возражение 3. Далее, если бы демоны обладали упорствующей во зле волей, то их воля была бы особенно упорна в грехе, приведшем их к отпадению. Но этот грех, а именно гордыня, более им не свойственен, поскольку им более не свойственно то, что побудило к греху, а именно превосходство. Следовательно, демон не упорствует в злобе.

Возражение 4. Далее, Григорий говорит, что коль скоро человек пал благодаря другому, он также может быть восстановлен другим[304]. Но, как уже было сказано (63, 8), низшие демоны были подвигнуты к отпадению [демоном] высшим. Поэтому и их падение может быть восстановлено другим. Следовательно, они не упорствуют в злобе.

Возражение 5. Кроме того, упорствующий во зле никогда не станет делать что-либо доброе. Но демон порой поступает и по доброму, ибо [например] признает истину, когда говорит Христу: «Знаю Тебя, кто Ты, святой Божий!» (Мк. 1:24). Ведь даже «бесы веруют – и трепещут» (Иак. 2:19). И Дионисий говорит, что «они стремятся к прекрасному и добру, желая быть, жить и постигать [сущее]»[305]. Следовательно, они не упорствуют в злобе.

Этому противоречит сказанное [в Писании] о демонах: «Шум восстающих против Тебя непрестанно поднимается» (Пс. 73:23): Следовательно, они всегда будут упорствовать в своей злобе.

Отвечаю: Ориген полагал, что всякая тварь благодаря свободе воли может равно склоняться как к добру, так и к злу, и исключение находил лишь в душе Христа вследствие единения ее со Словом[306]. Подобное утверждение лишает ангелов и святых истинного блаженства, поскольку истинное блаженство по самой своей природе неизменно, почему и названо «жизнью вечной». Это также противоречит авторитету Священного Писания, согласно которому демоны и нечестивцы будут посланы «в муку вечную», а праведники – «в жизнь вечную». Следовательно, такое мнение должно полагать заблуждением. Со своей стороны, католическое учение твердо стоит на том, что воля благих ангелов утверждена во благе, а воля демонов упорствует во зле.

Дело в том, что причину этого упорства следует усматривать не в тяжести греха, а в состоянии их природы или расположения. В самом деле, Дамаскин говорит, что «смерть для людей является тем же, что падение для ангелов»[307]'. Из этого ясно, что все смертные грехи людей, тяжкие и не очень, простительны перед лицом смерти, тогда как после смерти они уже более не прощаются и сохраняются навсегда.

Итак, чтобы выявить причину такого упорства, следует вспомнить, что желательная способность во всем распределена сообразно способности постижения, которая движется первой как своим двигателем. Притом, коль скоро чувство схватывает частные предметы, а ум – универсалии, чувственные пожелания направлены на частные блага, в то время как воля – на всеобщее благо, о чем было сказано выше (59, 1). Затем, постижение ангела отличается от человеческого в том отношении, что ангел своим умом постигает неподвижно (подобным образом и мы неподвижно схватываем первые начала, которые являются объектом навыка «интеллигенции»), тогда как человек своим разумом постигает в движении, переходя от одного рассмотрения к другому, при этом всегда имея возможность выбора перехода к любой из двух противоположностей. Следовательно, человеческая воля прилепляется к вещи в движении и в силах оставить ее и прилепиться к противоположности, тогда как воля ангела прилепляется твердо и неподвижно. Таким образом, если рассматривать его волю до осуществления выбора, то она может свободно прилепляться к одной из противоположностей (а именно в тех вещах, которые он желает не согласно своей природе), но если после того, как он единожды избрал, то она прилепляется неподвижно. Поэтому обычно и говорят, что свободная воля человека свободна в выборе противоположного как до, так и после выбора, а свободная воля ангела свободна в выборе противоположного лишь перед выбором, но никак не после. Поэтому благие ангелы, [единожды] прилепившись к справедливости, утвердились в ней, в то время как злые, согрешив, упорствуют в грехе. В другом месте (11–1,98,1,2) мы рассмотрим упорство тех людей, которые называются «проклятыми».