Адмирал Ушаков - Леонтий Раковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ночь с 17-го на 18 февраля Ушаков не ложился. С первой склянки подул удобный для штурма западный ветер. Русско-турецкая эскадра оказалась на-ветре у острова Видо. Ветер гнал кружевную пену волн к берегам залива. Только что пробило восемь склянок.
Федор Федорович пил чай. Он по многолетнему опыту знал, что потом, во время боя, будет не до питья и еды.
В адмиральскую каюту вошел адъютант Балабин:
– Ваше превосходительство, беда!
– Что такое? – насторожился Ушаков.
– Прибыл мичман с Гуино. Пашинские солдаты отказываются погружаться на суда…
– Почему? Что, плата мала? – вспыхнул адмирал.
– Никак нет. Они боятся. Говорят, слишком сильная крепость. У французов, говорят, каленые ядра…
– Понятно. Французы нарочно распустили слухи, а дураки и уши развесили. – Он встал, схватил треуголку. – Едем в Гуино. Где драгоман?
Вестовой побежал за драгоманом.
Приехавший из Гуино мичман мог по пути рассказать адмиралу только то, что большинство алипашинских командиров, которых называют общим именем «капитаны», склонны идти на штурм. А рядовые отказываются наотрез.
Когда адмиральский катер подошел к Гуино, площадь, где стояли лагерем войска Али, кишела народом.
Ушаков сразу увидал Мустафу-пашу, окруженного телохранителями.
– Почему не садитесь на суда? – еще издали сердито крикнул Ушаков.
Вместо Мустафы-паши закричали в ответ из толпы.
– Что они кричат? – обернулся к драгоману адмирал.
– Нельзя брать приступом столь вооруженный остров.
– У французов приготовлены в печах каленые ядра.
– Мы умеем драться на суше, а не на воде!
Ушаков, не дослушав переводчика, в раздражении махнул рукой:
– Скажите этим трусам, что я сейчас некаленой картечью заставлю их сесть на суда!
Не успел драгоман перевести слова адмирала, как пашинцы, крича, кинулись в разные стороны. Слова адмирала с быстротой молнии облетели толпу.
Алипашинцы бежали, давя друг друга. Они прятались за домами, среди портовых сооружений. Ушаков с удивлением смотрел на то, что происходит. Он вспомнил рассказы Суворова о турецких сухопутных войсках: если они побежали, то уже никакая сила не может их остановить! Через несколько минут площадь опустела. Перед Ушаковым остались Мустафа-паша, несколько «капитанов» и полсотни телохранителей.
Только они не струсили.
Мустафа что-то сказал Ушакову.
– Он говорит, ваше превосходительство: задумали невозможное дело, – перевел драгоман.
– Невозможное? Скажи, пусть все они соберутся где-либо на холме и сложа руки смотрят, как я возьму и Видо и Корфу. Но за их трусость и предательство ни одного не пущу в город!
И, вне себя от гнева, Ушаков вернулся на «Св. Павел».
Был шестой час утра.
Никто из офицеров не говорил ни слова адмиралу. Все отлично понимали: отказ пашинцев может сорвать штурм. Турецких сухопутных войск осталось меньше половины: две тысячи с небольшим.
Все с тревогой думали: что предпримет адмирал?
Ушаков решил делать так, как было задумано.
Он сидел на шканцах в парадном мундире, с зрительной трубкой в руке. Обычная складка между бровями стала еще глубже. Синие глаза смотрели настойчиво и зло.
В семь часов утра адмирал махнул рукой.
И тотчас же бухнула пушка: это был сигнал береговым батареям открыть огонь по крепости, а десантным войскам идти на приступ.
Жребий был брошен: Ушаков почти без сухопутных войск, с тысячью семьюстами солдат морской пехоты, но при энергичной поддержке артиллерии флота, решил взять прекрасно вооруженные крепости на островах Видо и Корфу.
XX
Адмирал Ушаков с волнением смотрел в трубу: разгадают ли французы его смелый план или нет?
Все шло так, как хотел Федор Федорович.
Он дал сигнал фрегатам и мелким судам идти на приступ крепости.
И тут началось нечто неожиданное для французов. Суда на всех парусах полетели к острову Видо. Они били по батареям и по берегу, очищая его от завалов и траншей, и все мчались вперед. Казалось, что корабли в самом деле хотят вскочить на французские бастионы. Но когда до берега оставалось расстояние не более картечного выстрела, суда вдруг стали на якорь, поворотились бортом к острову и продолжали стрелять.
За мелкими судами тотчас же пошли в атаку линейные корабли. Каждый из них становился на свое место, указанное в диспозиции, разворачивался, как на ученье, и начинал с близкого расстояния громить укрепления Видо. Все дрожало от непрерывного, страшного грома пушек. Французы смешались.
Они попытались было стрелять калеными ядрами, но от поспешности первый залп оказался неудачным. Ядра летели мимо. Лишь два-три из них угодили в борта фрегатов, не причинив им особого вреда. Зарядить пушки калеными ядрами еще раз французы уже не смогли: русско-турецкие суда засыпали их картечью.
Как и в сражениях с турками на Черном море, флагманский корабль адмирала Ушакова показывал всем пример неустрашимой храбрости. «Св. Павел» подошел к берегу на расстояние малого картечного выстрела, стал на якорь против самой мощной французской батареи № 2 и открыл по ней губительный огонь.
Французы отвечали, но все неудачно. И вдруг откуда-то сзади в борт «Св. Павла» ударило одно, другое ядро.
– Что это? Откуда? – всполошились все.
Разгадка оказалась простой: это в своего же главнокомандующего угодил турецкий корабль, стоявший, как и все турецкие суда, во второй линии. Они били по крепости через головы русских.
Ушаков был вне себя от гнева. Он тотчас же послал к Кадыр-бею адъютанта. Балабин вскоре вернулся. Кадыр-бей просил прощения и клялся, что, если бы не шел бой, он бросил бы виновных кумбараджи за борт.
А Видо был весь в огне и пороховом дыму. Чугунный и железный град сыпался на его дома и прекрасные сады. Грохот сотен пушек сотрясал небо, эхом отдавался в горах. Видо с трех сторон окружили суда союзников.
Адмирал Ушаков, увидев, что огонь французских батарей ослабел, приказал высаживаться на Видо. Гребные суда были давно готовы. Морская пехота и охотники из матросов бросились на барказы, катера, лодки. Турки только и ждали этого приказа. Не успев доплыть до берега, они кидались в воду с кинжалами в зубах, потрясая саблями.
Несмотря на отчаянное сопротивление, французы были опрокинуты и сдавались в плен.
Турки не слушали криков «пардон» – рубили пленным головы и собирали эти страшные трофеи, помня, что паша должен уплатить за каждую голову.
Боцман Макарыч бежал вместе с группой молодых матросов. Впереди они увидели двух турок и молодого француза-офицера. Один турок держал мешок, из которого текла кровь, а второй стоял с поднятой саблей, ожидая, когда французский офицер развяжет шейный платок, чтобы легче было отрубить голову.
– Дяденька, что они делают? – в ужасе спросил Васька Легостаев.
– Не видишь, хотят рубить голову. Стой, осман! – заревел Макарыч, кидаясь к турку со штыком наперевес.
Турки, увидев, что их значительно меньше, с неудовольствием отдали офицера. Молодой француз не знал, как и благодарить своих неожиданных спасителей.
– Степка, отведи их благородие к нашим шлюпкам, а то не эти, так другие басурманы зарежут! – приказал Макарыч матросу. – Вон видал – у них цельный мешок голов!
– Ага, ровно арбузов накидали, сволочи!
– Давай, давай, ребята, живей! – обернулся Макарыч к бежавшим сзади матросам.
Он зоркими морскими глазами выискивал уже не французов, а турок, которые продолжали рубить пленным головы.
Егор Метакса бежал вместе с лейтенантом Головачевым со «Св. Павла». Где можно, они спасали пленных от зверства союзников. Они роздали все деньги, выкупая французов у турок.
Метакса и Головачев взбежали на оставленный бастион. Среди пушек лежали порубленные тела французов. В стороне стояла большая бочка. Метакса мельком, на бегу, заметил торчавший из-под бочки трехцветный французский султан.
– Лейтенант Головачев, погодите! – крикнул он и, подбежав к бочке, опрокинул ее.
Под бочкой, закрыв лицо руками, сидел в парадной форме генерал.
– Встаньте, не бойтесь! – сказал Метакса по-французски.
Француз в ужасе отнял от лица дрожащие руки. Это оказался комендант острова Видо, бригадный генерал Пиврон.
Он сидел на шкатулке с деньгами.
Пиврон в радости совал шкатулку русским офицерам.
– Не надо, оставьте при себе! – отстранил Головачев.
– Ребята, ко мне! – крикнул Метакса пробегавшим матросам.
Через минуту генерал Пиврон, под конвоем русских моряков, шел к шлюпкам, неся шкатулку в руках.
Он оглядывался, не гонятся ли за ним турки. Он оглядывался и не видел, что над его островом Видо уже развевался победный русский флаг.
XXI
После взятия Видо все десантные силы были брошены на самый остров Корфу. На нем еще остались две крепости – старая и новая. Они имели мощные долговременные укрепления.
Ободренные успехом, союзники атаковали их и захватили передовые пункты.
