Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего - Александр Бузгалин

Наконец, эта система по определению (авторов этого проекта) не должна включать механизмов низового демократического контроля за властью как исполнительным аппаратом народа (державность предполагает реализацию обратного проекта — народ как «сын» государства-отца). Вследствие этого идеальная модель авторов проекта, в которой «государь» есть отец народа, заботящийся прежде всего об интересах страны, неизбежно будет на практике вырождаться (как, например, во времена распутинщины или брежневщины) во властвование бюрократии, нацеленное на реализацию своих собственных интересов как узкого привилегированного слоя, укрепляющегося за счет народа и экономики. Последнее, как известно, очень быстро сводит на нет все достоинства патернализма, вызывая бурное развертывание его недостатков. Вот почему консервативный державно-имперский проект в самой своей конструкции содержит механизмы своего вырождения.

Но есть в России и иные державные проекты: «старый», растущий из «патриотической оппозиции» и в чем-то напоминающий описанный выше консервативный вариант, и «новый» — лишь вылупливающийся из недр «либерального проекта» под присмотром пропрезидентских наседок.

Что касается социал-державников, то они собирались сочетать сильное государственное регулирование и относительную закрытость в экономике с эволюцией в сторону авторитарного государства — в политике и державностью (в последнее время — «имперскостью») — в идеологии. Во многом этот подход носит ностальгический характер и грешит сугубым идеализмом. В добавление к сказанному выше заметим следующее.

Во-первых, активное государственное регулирование (как мы постараемся показать ниже) в современной России реально выродится в бюрократический произвол и разгул коррупции, если государство не будет находиться под жестким и определяющим демократическим контролем организованных и активных граждан (этот тезис мы аргументируем ниже). Впрочем, в вопросах активного государственного регулирования в экономике некоторые из социал-державников (те, кто открыт к научному диалогу) как раз относительно близки к стратегически перспективному решению, и здесь мы будем спорить не столько о необходимости такого регулирования, сколько о том, какое государство и при каких условиях может и будет успешно проводить такое регулирование. Как мы постараемся доказать ниже, «имперское» государство эффективного, нацеленного в будущее, социально ориентированного регулирования проводить не будет.

Во-вторых, надежды вырваться из «оков глобализации» за счет протекционистских ограничений стратегически реакционны, ибо предполагают в конечном итоге консервацию нашей отсталости и замкнутости (авторы с болью вынуждены констатировать, что наша Родина и без того ускоренно превращается в периферию мировых культурных, экономических, социальных и геополитических процессов). Любой серьезный современный экономист понимает, что в условиях перехода к глобальной информационной экономике любая национальная система должна активно включаться в мировое разделение труда. Вопрос лишь в том, как она может и будет включаться, возможен ли в некоторых сферах частичный и временный протекционизм и как он должен включаться в стратегию активной экспансии на мировых рынках. Замкнутость же (даже ограниченная, как в проектах умеренных державников) приведет нас к тем же результатам, которые стали одной из основных причин краха СССР, а именно — неспособности дать адекватный ответ на вызовы информационной революции и глобализации.

В-третьих, проект социал-державников утопичен, ибо он не опирается на реальные социальные силы, способные его реализовать. Если отбросить риторику о национальных культурных традициях (а они действительно существуют и значимы, но сами по себе изменить социально-политическую ситуацию не могут), то остается, по сути дела, одно — упование на «доброго царя». Никаких иных активно и самостоятельно (не в качестве эманации воли государя) действующих субъектов этот проект не предусматривает и в принципе не может признать, ибо суть данного течения как раз и состоит в том, что только носитель державной воли может даровать (естественно, сверху) консервативно-православному народу избавление от бед (недаром вся эта оппозиция — от Проханова до Зюганова — регулярно поминает уваровские «самодержавие, православие, народность»).

Но такого «доброго царя» в России нет и уже не будет, ибо интересы господствующих социально-экономических сил, приводящих к власти царей, состоят в ином.

А иное — это относительно новоявленный и постепенно реализуемый на практике либерал-державный проект или проект «либеральной империи» (А. Чубайс). Сие течение называют также эволюцией по направлению к государственному (что неточно — термин занят и обозначает совсем иную социально-экономическую систему) или бюрократическому (последнее точнее, ибо в России формируется власть не государства, а аппарата, чиновничества, «серых») капитализму.

В принципе либерализм (термин восходит к понятию свободы) и державность, а тем паче серая бюрократическая власть не должны сочетаться. Но так уж сложилась (и не случайно!) история, что классический либерализм, опиравшийся на приоритет свободы индивида как высшую ценность, сегодня на это место реально ставит собственность и прибыль глобального корпоративного капитала (к тому же сращенного с государственным аппаратом), с легкостью попирая во имя этого идола права человека и иные ценности либеральной «классики»[44].

В России ситуация сложилась несколько особым (по сравнению с нынешними протоимпериями) образом. Мы стали своеобразной карикатурой на глобальный капитализм XXI века. В силу слабости (да-да, именно слабости!) нашего доморощенного корпоративного капитала (т. н. «олигархов») в нашей стране и началось перерождение одного типа мутаций позднего капитализма (криминально-олигархического) в другой тип — олигархо-бюрократический.

Сами по себе российские нувориши оказались и экономически, и политически слабы, чтобы решить проблемы трансформационного кризиса (спад, диффузия институтов или попросту беспредел и т. п.). Более того, доморощенный российский олигарх, выросший из беззаконий и преступлений приватизации, финансовых пирамид и разворовывания природных ресурсов, сам по себе в принципе не мог (и не хотел — в его узкоклассовые интересы восстановление и стратегический прогресс России не входил — достаточно было только сколотить и вывезти капитал) решать эту проблему. Между тем, как мы показали выше, российский обыватель и чующие его глубинные интересы «элиты» дозрели до необходимости преодоления «диффузии институтов» как условия всеобщего выживания.

Выходов из этой ситуации было два.

Первый — народно-демократическая революция снизу, ломающая феодально-олигархические ограничения и формы и открывающая простор как минимум для современной модели социально ориентированного демократического буржуазного общества (мы еще вернемся к этому сценарию). Он в силу объективных и субъективных причин в России конца 90-х реализован не был, хотя шанс — единый сильный кандидат от левых и более-менее демократического центра (коммунисты + мелкие социал-демократы + Яблоко + Лужков и Примаков) при нейтралитете последовательных либералов (все настоящие «демократы», сейчас прозревшие, к чему привела их поддержка Путина) в качестве альтернативы Путину на выборах 2000 года — был.

Второй вариант сейчас воплощается в жизнь. Это компромисс олигархов и других слоев новообразовавшегося капитала со ставшим массовым социальным слоем чиновничеством при молчаливой надежде-поддержке обывателя. Цель этого компромисса (не до конца осознаваемая даже самими его участниками) — стабилизация в условиях, когда ни одна из сил не может сама по себе взять на себя груз решения проблем страны, а дальнейший распад крайне опасен для всех. Однако в отличие от явного, демократического публичного «гражданского договора» у нас этот компромисс сложился «как всегда» — в виде аморфного, неявного, коллективно-бессознательного сговора, правила и границы которого, повторим, неясны даже для самих его участников.

Так в России начал складываться либерал-державный проект.

В экономике он оказался максимально выгоден той общественной силе, которая и занимает решающие позиции в этой сфере — олигархическому и иному капиталу, либо прямо сращенному с государством, либо пошедшему на компромисс с последним. В результате пришедшие к власти «серые», пощипав «баронов-разбойников» политически, в экономической сфере полностью выполнили их заказ (а сейчас норовят и перевыполнить, поняв, что и им от этого пирога перепадает немало). Основными примерами этого стала наша отнюдь не государственническая социально-экономическая политика последних лет.