Сумерки Бизнесонии - Александр Винник

— Я слушаю вас.

— И что же?

Фэди прорвало. Чего хочет от него этот старик, кичащийся своим добродушием, но в действительности заботящийся только о своем благополучии? Он ведь звука не произнесет, если это будет противоречить не то что приказу — намерениям начальника управления. Чего же он добивается?.. Он, видно, из тех интеллигентиков, которые не протестуют против смертной казни, самых суровых мер наказания, лишь бы им лично не пришлось выступать в роли палачей и истязателей. Ему наверняка приказали уволить меня из лаборатории. Но не хочется, чтобы совесть когда-нибудь вдруг напомнила: ты выгнал на улицу молодого человека, оставив его без средств для существования, без мечты, без надежд. Тебе хочется, чтобы к этому злу не имели касательства твои холеные руки.

— И что же? — переспросил Фэди.

— Да.

— Я ухожу. Можете считать, что не оправдал возложенных на меня надежд, оказался неспособным, негодным… Одним словом, считайте, что я уволился. Сам. Семейные обстоятельства, состояние здоровья… Интерес к частной, личной работе.

— Какой?

— А это уж, извините, меня одного касается, — вспылил Фэди.

— Не горячитесь, — все так же мягко продолжал Галтон. Возможно, я мог бы быть вам полезным?

— Нет, — твердо возразил Фэди. — Это не из области вооружения. Наоборот.

Галтон повел плечами.

— Вам виднее. И все же мне не хотелось бы так расставаться с вами. Я вижу в вас способного научного работника. Вам попалась неудачная тема. Я могу поговорить с начальником управления. Вас переведут в другую лабораторию. Разумеется, с несколько пониженным окладом. На первое время. А там… Под началом, например, Ралфа Дрессера вы могли бы быстро успеть…

— Я не желаю служить под началом этого выскочки, — прервал его Фэди.

— Позвольте!

— Не позволю! — Фэди неожиданно для самого себя ударил кулаком по столу. — Он кретин. И я не желаю ему подчиняться.

— Спасибо! — сказал Галтон.

— За что? — удивился Фэди.

— За то, что вы не считаете меня кретином. — Галтон лукаво улыбнулся. — Ведь вы мне подчинялись три года И, как показалось мне, без всяких протестов.

Фэди удивленно взглянул на Галтона: он, оказывается, не лишен чувства юмора.

— Не только без протеста, но и с удовольствием, — сказал Фэди, остыв.

— Вот и хорошо… Как же вы все-таки смотрите на то, чтобы я ходатайствовал о переводе вас в лабораторию Дрессера?

Дрессер. Этот сынок фабриканта, выбившийся в люди благодаря деньгам отца. Выскочка с длинными ушами, прославившийся только потому, что сумел оседлать два десятка неудачников, вынужденных работать на него. Жалкий урод с отвислой губой, сумевший, однако, на свои миллионы купить красавицу Сэли и сделать своей женой. Сэли, которую так любил, обожал, боготворил несчастный Бен. Настоящий парень и друг.

— Нет! — Фэди снова ударил кулаком по столу. — Не будет верховодить мною Дрессер.

Галтон развел руками.

— Я преклоняюсь перед вашей решимостью, — сказал он. — Может быть, она со временем и поможет вам в жизни. А сейчас… Я переговорю с начальством. Не знаю, право, какое может быть принято решение в отношении вас.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Что считать нормальным в нашем мире и что не соответствует общим понятиям о норме? Что одобряется людьми и что они осуждают?

Почему, в самом деле, Фэди Роланд так ополчился против Ралфа Дрессера? И кто кого должен считать выскочкой?

Дрессер возглавляет лабораторию в весьма почтенном учреждении. Под его началом находится несколько десятков человек, вполне довольных судьбой.

Они не вынуждены ждать подаяния от «армии спасения», не стоят в очередях на бирже труда, не сидят в тюрьмах, куда в конце концов попадают те, кто оказался за бортом. Они на корабле. Правда, в каютах не первого класса. Но они не голодают, не ходят оборванные. Больше того, многие из них уже приобрели в рассрочку домики в пригороде Милтаун, где селятся обычно работники министерства вооружения, а некоторым удалось даже оплатить кредит. Их дети не должны бегать во дворе с этими черномазыми, а могут играть с себе подобными. Одним словом, жить можно.

Правда, приходится угождать человеку, который, судя по всему, ниже тебя не только на голову, подобострастно улыбаться его плоским остротам и, не моргнув глазом, выслушивать нелепые распоряжения. Ну что же, каждому, как говорится, свое.

Что произошло бы в мире, если бы все последовали примеру Фэди Роланда и начали выбирать себе начальника по вкусу?

Признаться, нас привела в ужас эта мысль. Это было бы катастрофой. Как мало встречается людей, умеющих объективно оценить свои способности. Человеку свойственно видеть себя лучше, чем он есть в действительности. Он не очень охотно признает превосходство над собой. И, может быть, разумно поступил тот, кто вершит всеми судьбами человечества, что предоставил самой судьбе решать вопрос — кому кем быть. И миллионы людей согласны с этим. Во всяком случае, если кое-кто из них и не согласен, он не выражает своего протеста в столь непринятой форме, как Фэди Роланд.

Кого же винить в том, что он поплатится за это?..

Нам стоит прервать рассуждения для того, чтобы взглянуть, чем занимается в этот момент Фэди Роланд.

Мы оставили его в комнате, у аппарата неизвестной нам конструкции. Скажем, кстати, что конструкция его не знакома не только нам, но и людям, более сведущим в науке и технике.

Наш герой мог поначалу показаться вам легкомысленным, неуравновешенным. Оно, пожалуй, так и есть. Но он обладает и определенными достоинствами. К числу их относится серьезное увлечение наукой, вернее, одной малозаметной ее веточкой. Но именно эта веточка оказалась для него заветной. В пылу фантазии он украсил ее такими цветами, каких не разглядеть не только простому смертному, но даже съевшим на этом зубы старцам от науки. Подойди они к этому самому аппарату, у которого мы застаем нашего героя, и кто знает, угадали бы они его предназначение или нет.

Пластмассовый ящик, раза в три больший комнатного телевизора. Но в отличие от него экран здесь очень небольшой. Зато всевозможных ручек и кнопок — великое множество. Перед аппаратом доска на уровне экрана, толстые изолированные провода идут в соседнюю комнату.

Мы застаем Фэди как раз в тот момент, когда он вышел из этой комнаты. Фэди включил плотно изолированный провод в розетку и повернул одну из ручек на аппарате, потом вторую, третью. Раздался щелчок. Спустя несколько мгновений засветился экран. На нем стало видно изображение черной пушистой кошки. Еще секунда, и изображение стало объемным, стереоскопичным, а потом словно соскользнуло на доску перед экраном. Фэди осторожно, точно боясь вспугнуть изображение кошки, подошел к доске и провел по ней рукой.