Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

Но он только поставил её для себя поудобнее, а то, что этот Гюнтензау ждал графиню… Так это только сильнее взволновало барона: пусть ждёт, пусть сопляк знает своё место и свою очередь. А место его, когда генерал пользуется благосклонностью графини, под дверью.

Глава 29

Брюнхвальд привёл войско к вечеру, когда графиня и её верный секретарь уже уехали, а генерал находился в добром расположении духа. Войско было расположено в окрестностях города, лагеря ставить не пришлось, всё равно палаток не было, люди коротали ночь у костров, но еду для них генералу снова пришлось покупать за свои. И пиво тоже. Как все дела были сделаны, он пригласил своих старших офицеров к себе в покои и заказал им ужин. А они не дожидались, пока его подадут, стали быстро доедать поросёнка и всё, что осталось на столе от обеда. Первым среди них, конечно, был любитель вина и жареной свинины полковник Роха. И за ним стали садиться за неубранный стол и Дорфус, и Рене, и даже Пруфф. Волков же ходил меж них и не гнушался сам, своей рукой, разливать своим товарищам вино. И при том говорил:

– Карл, завтра до рассвета я хочу выйти с полутысячей лучших людей в Вильбург.

– Что за спешка, генерал? – спрашивал полковник, подставляя свой стакан под кувшин с вином, что держал Волков.

– Графиня фон Мален организует нам въезд в город с колоколами и пир в ратуше. Хочу, чтобы было то до обеда, а уж с остальными людьми вы придёте, когда сможете.

– Думается мне, что мушкетёрам моим надобно быть обязательно, – сразу оживился Роха, услышав про торжественный въезд в город и пир. – Они красавцы.

– Ну как же без них, – согласился генерал. – Ещё пусть будут роты Лаубе. Ну и мой выезд. Думаю, того будет достаточно. А вы, Карл, доведёте оставшихся до Вильбурга. И присоединитесь с офицерами к нам на пиру.

Волкову при этом показалось, что Карл немного замялся, может быть, старому солдату тоже хотелось побывать на торжественном въезде, но потом полковник Брюнхвальд всё-таки ответил:

– Как пожелаете, господин генерал.

И стаканом с вином отсалютовал барону. После чего тот уселся на своё место и стал отдавать распоряжения:

– Все трубачи и барабанщики пойдут впереди, пусть приведут себя в достойный вид; также, господа, велите солдатам мыть одежду и чистить доспехи. Кстати, Максимилиан, Хенрик, то же касается знамён, доспехов и моего коня.

– Мы всё сделаем, – заверил его Брюнхвальд-младший, которому почётные въезды в город были не впервой.

После офицеры, хоть и продолжали есть и выпивать, но то и дело покидали гостиницу, чтобы отдавать своим подчинённым приказания. Все готовились к въезду. Кажется, после тяжёлых дней похода, после сражения и осады лагеря люди нуждались в радости и празднике. И генерал прекрасно понимал их.

* * *

Но всё сложилось совсем не так, как надеялся барон. Уже в пределах видимости города к его начищенному и сверкающему сталью отряду прискакал молодой человек и, сообщив, что он от господина фон Гюнтензау, сказал генералу, что епископ Вильбургский настрого запретил бить в колокола, когда генерал въедет в город. Но горожане уже собираются у западных ворот, ждут. И обед в ратуше уже готовится.

Это было неприятно. Густав Адольф фон Филленбург, епископ Вильбурга, весь больной, старый, но всё ещё злобный давний неприятель барона, конечно, не упустил возможности насолить ему. Колокола были весомой частью почётного въезда в город.

– Чёртова обезьяна, этот епископ! Сволочь! – возмутился Роха. – Надо же, запретил звонить в колокола, мерзавец! Я прикажу моим парням заряжать холостыми аркебузы и мушкеты и палить через каждые двести шагов. Шума будет не меньше, чем от колоколов.

Да, это была неплохая мысль, но Волков всё равно был раздражён.

И, поняв его настроение, Хенрик сказал:

– Господин генерал, уж доверьте сие дело мне, я с молодыми господами устрою вам такой колокольный звон, что этот поп подохнет от злобы.

– Отличная мысль, Рудольф! – поддержал Хенрика Максимилиан, который в данную минуту был при генерале знаменосцем и сам не мог предпринять ничего подобного. – Господин генерал, пусть господа устроят нам хороший колокольный звон при въезде.

– Ну ладно, – может, и не стоило этого делать, но уж больно хотелось барону утереть нос своему старому врагу. – Хенрик, помимо молодых господ возьмите ещё десяток стрелков. На всякий случай, вдруг церковные служки вздумают артачиться.

Хенрик поклонился, взял собой стрелков и, оставив с генералом из молодых одного фон Готта, поспешил в город. А Волков, дав ему немного времени, повёл своих людей за ним вслед.

Но мелкая выходка епископа Вильбургского, как выяснилось далее, была лишь началом его сегодняшних неопрятностей. Уже почти у ворот города ему навстречу приехали два молодых человека, один из которых был его сосед, молодой барон фон Фезенклевер, служивший нынче при дворе Его Высочества у своего дядюшки канцлера фон Фезенклевера.

– Господин барон! – молодой барон поклонился Волкову.

– Господин барон! – генерал кивнул ему в ответ. Он понимал, что этот юноша здесь по поручению. Но вот кто его послал? Дядя или сам герцог? И Волков спросил: – Чем обязан?

– Я здесь по поручению Его Высочества, – сразу расставил все точки над «i» молодой человек.

– И чего же желает мой сеньор?

– Господин герцог просит вас оставить всех ваших солдат за городской стеной.

«Оставить всех моих солдат за городской стеной? Что это значит? Опять немилость? Но почему? За что? Я же спас Фёренбург, приносивший ему большую прибыль! Или он просто мне не доверяет? Что за чёрт? Нужно быстро найти Брунхильду».

Волков был обескуражен, он поначалу даже и не нашёлся, что сказать в ответ на это. Но тут же собрался с мыслями и уже обдумывал свои действия. И Роха, недавно костеривший епископа на чём свет стоял, теперь молчал. Трепал свою бороду, и всё.

Зато не постеснялся высказать всё, что думал, другой его офицер. Майор Пруфф даже привстал на стременах и громко, так что слышали приехавшие люди герцога, заявил:

– Какое неуважение к нам! И это за всё то, что мы сделали!? За все тяготы, что мы вытерпели?!

– Кто-то очень хочет сорвать наш почётный въезд в город, – так же громко добавил Дорфус.

Волков и сам уже понял это. И тогда к генералу подъехал сзади Максимилиан и что-то негромко сказал ему. Генерал опять согласился с ним кивком головы и тут же спросил у посыльного:

– Господин барон, а повеление Его Высочества распространяется