Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ) - Беренцев Альберт

Оба сразу же взяли нас с сестрой на мушку.

Опухший от пива магократ за столом вперил в нас с Таней свои поросячьи глазки, из-за уха у него вдруг выползла крупная муха.

— Граф Мухожуков что ли? — предположил я.

— Да, вы очень догадливы, барон, — подтвердил глухим басом Мухожуков, стряхивая муху, которая тут же растворилась в сполохах его красно-мясной ауры.

— Очень приятно, — кивнул я, хотя графа довольно трудно было назвать приятным человеком, — Ваша родственница вроде бы спасла мою сестру в Смольном Институте. Она оттолкнула её, когда в Таню стреляли. Так что для меня — честь познакомится с вами.

— И для меня тоже, барон, — пробурчал Мухожуков, — Уверен, вы сможете отблагодарить меня за то, что моя троюродная сестрица спасла вашу родную сестрицу. Но я не привык тратить время на любезности, так что сразу к делу. Вы знаете, кто убил ваших родителей?

— Кто? — ответил я вопросом на вопрос.

— Так я не знаю, я у вас спрашиваю, — поморщился Мухожуков.

Было очевидно, что этот ублюдок к смерти моих родителей явно был не причастен. Он со своими немецкими бандитами бы просто не смог забороть столь прошаренных магов, какими были мои батюшка с матушкой. Да и кроме того, я уже достоверно знал, что моих родителей порешали дядя с Людоедовым.

Но самое главное — если я правильно понял ситуацию, смерть моих родителей была Мухожукову совершенно невыгодна.

Так что я решил выложить карты на стол. Частично, разумеется.

— Родителей убили маги-отморозки, — сообщил я, — Одного из них я уже утопил в Неве не далее, как сегодня. А вот второго я пока не достал, но я в процессе. Но лаборатории ничего не угрожает, если вы об этом.

— Ага, — ухмыльнулся Мухожуков, — Значит, вы в курсе про лабораторию, барон?

— Да, я в курсе про лабораторию, и я знаю, как наделать нам с вами много пилюль. Дорогих и разноцветных, — заявил я, — Только мне нужны покупатели и ингредиенты. И насколько я понял, именно вы, граф, ими и занимались…

— Верно, — подтвердил Мухожуков, — Я поставлял вашим родителям ингредиенты, а от них получал готовые пилюли. Которые я продавал. Рад, что вы так правильно поняли ситуацию. И вы наверное также хорошо понимаете, что без меня продолжить этот бизнес не сможете…

— Конечно, — пожал я плечами, — Согласен на любые ваши условия, граф.

— Прекрасно, — Мухожуков широко улыбнулся, отчего его рожа стала еще более мерзкой, — Я хочу девяносто процентов всех доходов. Плюс вычет трат на ингредиенты.

— Эм… А мои родители, граф, отдавали вам девяносто процентов?

— Нет, меньше, — поморщился Мухожуков, — Но теперь ситуация изменилась. Так что придется поменять мою ставку, ничего не поделаешь. У вас выбора нет, барон.

Я почему-то был уверен, что мои родители давали Мухожукову процентов пять, не больше. А еще мне все это смертельно надоело — и жадные лживые аристо, и когда на нас с сестрой наставляют стволы нацмены из местных банд.

— Левого, Таня, — посоветовал я сестре.

Сам же я резко обернулся и, активировав ауру, нокаутировал мощным прямым в рожу немца с карабином, стоявшего справа, ближе ко мне.

Таня тем временем одним ударом заряженного магией кулачка впечатала в стену второго вооруженного немца, проломив ему грудину.

Очень неплохо, для юной магички первого ранга.

Но немец уже снова пытался навести карабин на Таню, так что я помог девушке, развалив немца парой фронт-киков.

Двое сподручных Мухожукова таким образом за секунду вышли из строя.

Третий немец, называвший себя Гегелем, выхватил пистолет.

— Бросай, швайне, — посоветовал я ему, — Плохая идея. Не на тех напали.

Гегель пистолет не бросил, но растерянно взглянул на Мухожукова. Этого короткого замешательства мне хватило, чтобы вырубить Гегеля мощным апперкотом.

— Я пришлю им своего целителя, — заверил я графа, — И тебе тоже.

Мухожуков тем временем вскочил из-за стола. Вересковая трубка выпала из его кривого рта, алая аура агрессивно заметалась вокруг графа, в ней роились крупные мясные мухи, вперемешку с какими-то жуками.

— Нормально же общались… — начал было Мухожуков, но я перебил его:

— Нет, граф, это ни разу не нормально. Вы стреляли в мою сестру. А еще подослали свою поганую родственницу, чтобы она якобы оттолкнула Таню в последний момент и спасла ей жизнь. Так вы хотели завоевать мое доверие, я уверен. Вот только до этого вы моей сестре угрожали. Что вы там писали в своем долбаном сообщении? Что лишите мою сестру девственности, насколько я помню…

— Нет, нет, это не я, — запыхтел граф, над которым теперь вился уже целый рой мух, — Это все эти ублюдки немцы. Это они угрожали вашей сестре и подстрелили её. А моя родственница вашу сестру как раз спасла. Я же не могу нести ответственность за немцев, за этих отморозков…

— А, понятно, — кивнул я, — То есть вы решили поиграть в кнут и пряник, граф? Типа немцы в мою сестру стреляют, а та девочка из Смольного, ваша родня, её спасает, после чего я проникаюсь к вам доверием и уважением, и отдаю вам девяносто процентов дохода от пилюль? Так?

Мухожуков ничего не ответил, только запыхтел еще больше.

— Если так — то вынужден констатировать, что вы считаете меня идиотом, граф, — заметил я, — И я считаю такое отношение с вашей стороны просто оскорбительным. Вы меня очень сильно обидели, сударь. А немцы явно подчиняются вам, и без вашего ведома даже в муху не выстрелят. Вы меня понимаете, граф? Вам же близка тема мух, я надеюсь? Вижу, что близка. И уж тем более немцы не стали бы стрелять без вашего приказа в мою сестру.

Так что я уверен, что все поганые угрозы исходили от вас лично. И приказ расстрелять Таню тоже. Вы хотели меня запугать? Ну что же вам, это удалось. Я правда напуган, и вы сейчас пожнете последствия этого.

— Нагибин, ты охренел, мразь! Я не тот человек, которому можно хамить! — пришел в ярость граф.

Алая аура Мухожукова стремительно метнулась на меня, вместе с сотнями мух, которыми она кишела.

Мухи попытались забить мне глаза и уши, парочка меня даже больно укусила. Но я уже активировал на максимум свою собственную ауру, моя фиолетовая магия схлестнулась с потоками красной ауры и насекомыми графа.

Я ринулся вперед, мухи оглушительно жужжали и мешали мне видеть и слышать, но чуйка и интуиция вели меня.

Я влетел графу головой в живот, Мухожукова швырнуло на пустой пивной бочонок, который от этого лопнул. Осколки бочонка разлетелись, как будто кто-то взорвал деревянную гранату.

Острая щепка пробила мне колено и застряла в ноге, но я просто не обратил на это внимания.

Я прыгнул на упавшего графа сверху и обеими ногами пробил ему грудину, явно переломав все ребра.

Подскочившая ко мне Таня, которую я едва видел из-за мух, схватила ножку от стола, валявшуюся рядом, и её мощным ударом сломала графу ногу.

— Аааа…. — заорал граф, — На помощь! Спасите!

В помещение ворвались еще двое вооруженных немцев, но мы с Таней схватили стол, тот самый, за которым раньше восседал граф, и швырнули его в вошедших.

Заряженный аурой стол ударил врагов и разлетелся на куски с оглушительным треском.

Обмякшие от такой брутальной атаки немцы тут же расползлись по полу, большая часть костей у них явно была переломана.

Я припечатал графа ногой в лицо, Таня мощно пробила Мухожукову сапожком в пах. Все-таки не зря я купил ей эту обувь, усиленную металлическими вставками на подошве. В этой моде парижских магичек явно было здравое зерно.

— Да, хватит… Я сдаюсь! — заныл Мухожуков, едва дышавший из-за переломанных ребер.

— Мух убери! — потребовала Таня, — Кусаются же.

Мухи и правда кусались, у меня уже половина лица опухла от их укусов. Наверняка неодаренного они бы могли просто сожрать за полминуты.

Граф выполнил приказ, и мухи неспешно растворились в воздухе, вместе с алой аурой Мухожукова.

— А вот теперь пообщаемся конструктивно, — заявил я, беря себе стул и садясь рядом с раскуроченным в труху графом.