Происхождение Каббалы - Гершом Шолем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если есть в Израиле просветлённые мужи[310], знающие тайну почитаемого имени, и они поднимут руки, то будут услышаны немедленно, ибо сказано [Ис. 58:9]: «Тогда ты воззовешь, и Господь услышит» [Это следует понимать так:] Если ты призовёшь [то, что указано словом] аз, Бог ответит. И что значит это аз [составленное из алеф и зайн]? Это учит, что не позволяется призывать один алеф или молиться ему, но только вместе с двумя буквами, которые связаны с ним и сидят первыми в царстве[311]. И вместе с алеф их три. Семь логосов [ещё] остаются, и это обозначается [буквой] зайн [числовое значение которой семь], и об этом также сказано [Исх. 14:31]: «Тогда воспели», аз йашир [то есть аз славится] «Моисей и сыны Израилевы».
Это перетолкование еврейского слова аз использует старый не-мистический мидраш, в котором это слово в Исх. 14:31 толкуется согласно числовому значению двух согласных X и I, как если бы Моисей сказал: «Воспоём одного, который сидит на престоле над семью небесами»[312]. Новая идея заключается в следующем: если вы призываете (в своей каввана) десять логосов, представляющих тайну подлинного имени Бога, то Бог отвечает! Понятно, что этот отрывок, так ясно говорящий о молитве, обращённой к логосам и сефирот, считался оскорбительным. Очевидно, это было одно из многих еретических высказываний, которые, согласно Меир бен Симону из Нарбонны, наполняли Бахир. Он специально порицал каббалистов за молитву к сефирот как посредникам вместо молитвы Богу, тем самым обвиняя их в политеизме. Неудивительно, что многие манускрипты и цитаты опускали слова «или молиться»! Первая сефира, алеф, не может быть призвана одна; она слишком сокрытая, как учил уже раздел 48, толкуя Авв. 3:2 в связи с алеф как тайным и удалившимся царём. Её нужно связать с двумя следующими буквами, хотя неясно, имеется ли в виду йод или хе, которые вместе с алеф составляют божественное имя эхейе, или, возможно, две буквы йод и шин, которые, как мы видели в разделе 84 (в связи с Исх. 15:3) образуют мистическое и символическое слово ши. В обоих случаях мы имеем дело с символами второй и третьей сефирот, которые, таким образом, являются единственным средствами для доступа к первой: молитва в целом объемлет все сефирот, которые человек в акте молитвы вовлекает в свою медитацию.
В литературе немецких хасидов пока не найдено ничего о такой медитации или каввана. Но переход легко представить. Если десять сефирот книги Йецира считались божественными миддот, тогда каввана, направленная к Богу в молитве, схожим образом будет передана им. Трудно определить, случилось ли это впервые в Германии или в южной Франции; возможно то и другое[313].
Мы можем резюмировать результаты нашего анализа древнейшего каббалистического текста, изучив, по крайней мере, его главные идеи. Гипотеза, что древнейшие каббалистические идеи родились в Провансе, а книга Бахир была составлена там, не может быть обоснована. Материалы, идущие из множества гораздо более древних еврейских источников, прибыли в этот регион, предположительно, разными путями, в середине XII столетия; они были отредактированы между 1160 и 1180 гг. в кругах, впитавших эти материалы, традиции и концепции творческим образом и далее их переработавших. Близкое знакомство этих кругов с агадической литературой и корпусом сочинений Меркабы показывает, что мы имеем дело с образованной и культурной группой людей; это тем более поразительно с учётом небрежного языка и низкого качества их редакторской работы. Множество традиционных элементов литературы немецких хасидов предоставляет нам прямое доказательство или позволяет сделать вполне вероятные выводы относительно древних источников Бахир. Другие могли прибыть в Прованс прямо с Востока. Близость языка, терминологии и символизма гностицизма предполагает восточное происхождение для большинства важнейших древних текстов и источников Бахир, многие их которых прошли через определённые круги немецких хасидов. Кроме прослеживаемых, то есть установленных, источников Бахир, вроде Раза Рабба, среди её источников должны быть другие еврейские или арамейские фрагменты еврейского гностического характера. Отношения между спекуляциями Книги Творения о десяти сефирот и некоторыми элементами гнозиса Меркабы и других еврейско-гностических течений уже развились на Востоке и впоследствии стимулировали проработку древнейших каббалистических учений и символизма в прованских кругах, которые получили знание об этих материалах.
Многие детали ещё остаются гипотетическими, и вполне возможно, что дальнейшие открытия и анализы, особенно связанные с традициями немецких хасидов, могут привести к новым открытиям. Однако, в глубоко гностическом характере этой древнейшей формы Каббалы сомневаться не приходиться. Вопрос о возможной связи между кристаллизацией Каббалы, какой мы находим её в редакции Бахир, и движением катаров тоже должен остаться неразрешённым, по крайней мере, в настоящее время. Эту связь продемонстрировать не удаётся, но вероятность исключить нельзя. В истории идей Бахир представляет, возможно, сознательное, но, во всяком случае, идеально подкреплённое фактами, возвращение к архаическому символизму, который совершенно уникален для средневекового иудаизма. С публикацией книги Бахир еврейская форма мифического мышления вступила в неизбежное соревнование с раввинической и философской формами того же средневекового иудаизма. Именно на этот процесс нам теперь следует обратить наше внимание.
Глава 3
Первые каббалисты Прованса
1. Авраам бен Исаак из Нарбонны
До сих пор мы занимались анализом древнейшего литературного документа Каббалы, который появился в Провансе. Теперь нам следует обратиться к другой стороне проблемы и задать вопрос: что мы знаем о первых личностях, которых каббалисты считали своими ранними учителями? Здесь тоже пути исследования запутанны и временами даже тернисты. Полные сочинения и
