Осколки чести - Лоис Буджолд

Прошел еще целый день, прежде чем они выловили очередную рыбу.

— Странная траектория, — заметил Феррел, когда Бони заняла свое место за пультом управления буксиром.

— Да… О, я вижу его. Это барраярец. Далеко же его занесло.

— Тьфу ты. Вышвырните его обратно.

— О, нет. У нас есть идентификационные данные на всех их погибших. Это ведь было частью мирных соглашений, также как и обмен пленными.

— Если вспомнить, что они вытворяли с нашими пленными, не думаю, что мы обязаны что-то делать для них.

Она пожала плечами.

Барраярский офицер оказался высоким, широкоплечим человеком; судя по нашивкам на воротнике — командором. Медтехник окружила его такой же заботой, что и лейтенанта Делео. И даже большей: она приложила немалые усилия на то, чтобы выпрямить тело, и долго массировала кончиками пальцев покрытое пятнами лицо, стараясь вернуть ему хоть мало-мальски человеческий облик. Феррел наблюдал за этим процессом с всевозрастающим отвращением.

— Жаль, что у него так сильно раздвинулись губы, — заметила Терса между делом. — Это придает ему нехарактерно хищный вид. По-моему, он был довольно симпатичным парнем.

В одном из его карманов обнаружился небольшой медальон, в котором был спрятан крохотный стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. Внутренняя сторона золотой крышки была густо испещрена причудливыми завитками барраярского алфавита.

— Что это? — полюбопытствовал Феррел.

Поднеся медальон к свету, она внимательно рассмотрела его.

— Это что-то вроде талисмана, или памятного сувенира. За последние три месяца я многое узнала о барраярцах. Перетряхнешь десяток из них — и у девятерых наверняка обнаружится в карманах какой-нибудь медальон или амулет на счастье. Причем офицеры в этом ничем не отличаются от рядовых.

— Глупый предрассудок.

— Не знаю, предрассудок это или же просто обычай. Однажды мы обрабатывали раненого пленного… он утверждал, что это всего лишь дань традиции. Талисманы по обычаю дарят солдатам, но никто в них не верит. Однако когда мы попытались забрать у него амулет, раздевая перед операцией, он начал сопротивляться. Прежде чем дали наркоз, его с трудом удерживали три санитара. По-моему, это было довольно неслабо для человека, у которого оторвало обе ноги. Он плакал… хотя, конечно, он был в состоянии шока.

Поневоле заинтригованный, Феррел разглядывал медальон, покачивая его на короткой цепочке. Медальон был сцеплен с еще одним кулоном — прядью волос, запаянной в прозрачный пластик.

— Что-то вроде святой воды? — поинтересовался он.

— Почти. Это очень распространенный талисман — называется «материнские слезы». Интересно, смогу ли я разобрать надпись… Похоже, он хранил этот медальон уже много лет. Здесь написано «мичман», и дата… Видимо, он был подарен ему по случаю присвоения офицерского звания.

— Но это же не настоящие слезы?

— Напротив, самые настоящие. Именно поэтому они и должны служить защитой.

— Похоже, это не слишком действенное средство.

— Да, похоже что… нет.

Феррел иронически хмыкнул.

— Ненавижу этих парней, но при этом мне как будто даже жаль его мать.

Бони забрала у него цепочку с кулонами, поднесла локон в пластмассе к свету и прочла надпись.

— Не жалейте ее. Она счастливая женщина.

— Как так?

— Это ее посмертный локон. Судя по надписи, она умерла три года назад.

— И это тоже должно приносить удачу?

— Нет, не обязательно. Просто память, насколько я понимаю. Довольно милый обычай. Самый отвратительный талисман, с каким мне приходилось сталкиваться, да и самый уникальный, представлял собой маленький кожаный мешочек, висевший на шее хозяина. Он был наполнен землей и листьями, в которых находилось то, что я сначала приняла за скелет какой-то твари вроде лягушки, сантиметров десяти длиной. Но потом присмотрелась получше и поняла, что это скелет человеческого зародыша. Очень странно. По-моему, это какая-то черная магия. Довольно неожиданно было найти такую вещь на офицере инженерной службы.

— Не похоже, что им от них был какой-то прок, а?

Она криво улыбнулась:

— Ну, если существуют такие, которые помогают, то я их не увижу, верно?

Терса перешла к следующему этапу: прежде чем упаковать барраярца в мешок и вернуть его в холодильник, она вычистила его одежду и осторожно одела труп.

— Барраярцы просто помешаны на всем военном, — объяснила она. — Я всегда стараюсь оставить им их униформу. Она так много значит для них — наверное, в ней им уютнее.

Феррел беспокойно нахмурился.

— Я все равно считаю, что его надо было выбросить.

— Отнюдь, — возразила медтехник. — Подумайте обо всей работе, результат которой он представляет. Девять месяцев беременности, роды, два года пеленок, и это ведь только начало. Десятки тысяч завтраков, обедов и ужинов, тысячи сказок на ночь, годы учебы. Десятки учителей. Да и все это военное обучение тоже. Множество людей вложили в него свой труд.

Она поправила прядь непослушных волос на голове покойника.

— Когда-то в этой голове была целая вселенная. Довольно высокое звание для его возраста, — добавила она, глянув на монитор. — Тридцать лет, командор Аристид Форкаллонер. Как самобытно звучит. Очень барраярское имя. И вдобавок фор, из воинской касты.

— Касты психопатов-убийц. Если не хуже, — механически отозвался Феррел, но уже без прежнего пыла.

Бони пожала плечами:

— Ну, теперь-то он соединился с великой демократией. И у него были хорошие карманы.

Три последующих дня прошли без единой тревоги — лишь изредка попадались механические осколки. Феррел начинал надеяться, что барраярец был их последней находкой в этом рейде. Они приближались к концу поискового маршрута. «Давно пора, — угрюмо размышлял Феррел. — А то у меня от этой работы уже начинается расстройство сна». Но медтехник обратилась к нему с просьбой.

— Если вы не против, Фалько, я хотела бы попросить вас об одной услуге, — сказала она. — Сделайте еще несколько дополнительных витков. Понимаете, поисковый район задается исходя из средних значений рассеивания, а ведь если кто-нибудь получил дополнительный импульс во время крушения корабля, то их могло занести и дальше.

Феррел не испытывал особого энтузиазма, однако перспектива еще одного дня пилотирования была не лишена привлекательности, и он нехотя согласился. Правота ее доводов подтвердилась: не прошло и полусуток, как они наткнулись на еще одни искореженные останки.

Когда они разглядели их поближе, Феррел тихонько охнул. Это была женщина-офицер. Бони втянула ее на корабль с невероятной осторожностью. На этот раз Феррел совсем не жаждал наведаться в морг, но медтехник, уже привыкшая к его присутствию, похоже, дожидалась его.

— Я… мне не очень-то хочется смотреть на изуродованную женщину, — попытался отговориться он.

— Хм-м, — задумчиво протянула Терса. — Разве это честно — отвергать человека только потому, что он мертв? Вы бы не имели ничего против ее тела, если бы она была жива.

Он мрачно рассмеялся:

— Равные права для мертвых?

Ее улыбка скривилась.

— Почему бы и нет? Многие из моих лучших друзей — трупы.

Он фыркнул.

Она посерьезнела:

— Мне… как-то не хотелось бы на этот раз быть одной.

Так что он занял свою обычную позицию у двери.

Медтехник уложила на стол тушу, бывшую когда-то женщиной, раздела ее, обмыла и распрямила. Закончив с этим, она поцеловала мертвые губы.

— О Боже, — воскликнул шокированный Феррел. Его мутило. — Вы сумасшедшая! Вы просто какая-то чертова некрофилка! Причем лесбиянка-некрофилка! — Он развернулся к выходу.

— Вот, значит, как вам все это видится? — Голос ее был мягок, в нем по-прежнему не было обиды. Это его остановило, и он оглянулся через плечо. Она смотрела на него так нежно, как если бы он был одним из ее бесценных покойников. — В каком же странном мире вы тогда, должно быть, живете.

Она открыла чемоданчик и достала оттуда платье, тонкое белье и пару белых вышитых туфель. Подвенечный наряд, сообразил Феррел. Это женщина настоящая психопатка…

Она одела труп и тщательно уложила мягкие темные волосы, прежде чем уложить его в мешок.

— Пожалуй, я положу ее рядом с тем милым высоким барраярцем, — сказала она. — По-моему, они могли бы понравиться друг другу, случись им встретиться в при других обстоятельствах. Да и потом, лейтенант Делео женат.

Она закончила заполнять бирку. Подсознание пыталось что-то подсказать Феррелу, но ему, все еще пребывающему в шоке, никак не удавалось уловить мысль. Понимание ударило его точно обухом по голове.

Она не стала проводить идентификацию!

«За дверь, прочь от этих ужасов — вот куда тебе следует идти, — сказал он себе. — Ты не хочешь оставаться здесь, ручаюсь в этом».