Медные колокола - Ирина Анненкова

- Какой такой блок? – удивилась я.

- А ты не знаешь? Подобные блоки обычно ставят тем, у кого чародейские силы проявились слишком рано, когда мозги ещё не выросли. Ну, или кто просто не научился ими грамотно управлять. Таким образом, у начинающего мага остается доступ только к собственно силам, а вот аура защищена от случайного саморазрушения. Израсходовал все свои запасы – и можешь смело гулять. А попробуешь блок снять, так и вовсе в обморок свалишься.

- Ты знаешь, а Ванька всё в лесу сознание терял, ну, после того, как мы от мортисов удрали, - задумчиво протянула я.

- Знаю, - кивнул Дар. – Ванятка мне всё рассказал. Он ведь втихаря помогал тебе охранный контур держать. Свои силы кончились, а к ауре он уже не пробился. Странно только, что он сумел довольно быстро восстановиться и даже попытался устроить мне здесь фейерверк.

- И вовсе не странно, - буркнула я. – Я ему свои силы подливала по чуть-чуть.

- Это с разорванной-то аурой? – оторопел парень. – Ну, ты даешь! Ума тебе не занимать! Жаль, тебе никто блока не поставил.

- Ну, тогда бы мы с тобой не разговаривали, - философски отозвалась я. – там было надо либо выкладываться полностью, либо даже не начинать трепыхаться и не портить нежити аппетит.

- Неужели ты не умеешь грамотно расходовать свои магические силы и не обращаться к ауре? – его голос опять стал вкрадчивым.

- Во-первых, я выполняла «Одуванчик», но мне помешали (я покосилась на безмятежно подслушивающего кота), заклинание… гхм… лопнуло, и из-за этого некоторая часть ауры распылилась. А во-вторых – нет, не умею.

- То есть как это? - озадачился Дар.

- А вот так, - вздохнула я, - я и колдовать-то по-настоящему начала чуть больше седмицы назад…

Да, вот на это стоило посмотреть! Глаза парня от изумления чуть не выскочили из орбит.

- Правда, правда, - покивала я. – Прежде мне удавались лишь только некоторые заговоры: на травы, на зелья, на хлеб, на исцеление больных…. Ну там, силенки могла подлить. А так – нет. Только в последние дни у меня почему-то стали получаться и все остальные заклинания. Но зато я хорошо знаю теорию!

- И ты, едва прикоснувшись к серьезной магии и не умея толком колдовать, отправилась невесть куда, да ещё и прихватила с собой ребенка и толпу говорящих животных? – недоверчиво уточнил мой собеседник. - И кто же тебя, такую умную, учил? - На его лице всё явственней проступала уверенность в том, что второй такой дуры он прежде точно не встречал.

- Да они сами за мной увязались! Попробуй, отвяжись от них! – возмутилась я. – А мне было надо ехать. Вот мы и отправились все вместе.

- И далеко ль путь держали? Поди, что-то интересное? – небрежно поинтересовался парень.

- Да нет, - осторожно отмахнулась я, - так, ерунда, одного дедка искали…да это уже и не важно!

- Я же говорил – чокнутая! – он тяжело вздохнул и для убедительности постучал себя согнутым пальцем по лбу.

А вот это уже хороший повод обидеться. Очень кстати! Я старательно сверкнула на грубияна глазами (надеюсь, что получилось!), злобно фыркнула, демонстративно отвернулась к стенке и натянула на голову одеяло. Как и следовало ожидать, смутившийся Дар немного потоптался у лавки, на которой я изображала оскорбленную добродетель, повыражал раскаяние, а потом оставил меня в покое.

Исподтишка проследив, что дверь за ним плотно затворилась, я с облегчением откинула одеяло – в горенке было жарковато. Степка перестал прикидываться спящим, приподнял остроухую голову и с насмешливым любопытством посмотрел на меня. Ему было прекрасно известно, что слово «чокнутая» вряд ли могло ввергнуть меня в культурный шок: все окрестные селяне изъяснялись на крайне цветистом наречии. Благодаря своим учителям – отцу Яромиру и бабушке Полеле, чья речь отличалась правильностью и даже изысканностью, - я, как правило, не позволяла себе подобных вольностей, однако понимала, что требовать чего-то подобного от других не вправе и вообще глупо.

Просто сейчас мне понадобился повод прервать разговор, потихоньку становившийся все более личным. Я не была готова отвечать на многие вопросы, которые того и гляди задал бы мне обаятельный хозяин негостеприимного дома. Как я ни старалась, у меня никак не получалось доверять ему: уж больно всё выходило гладко да сладко. Слишком бросался в глаза контраст между дружелюбным парнем, спешащим придти на помощь сирым и убогим, и разъяренным колдуном, готовым нас разорвать на части лишь за то, что мы посмели явиться в его дом.

- Посмотрим, Степочка, понаблюдаем, - прошептала я, - а там, глядишь, чего-нибудь да и придумаем.

Я поправлялась медленно. Миновала обещанная пара дней, потом ещё три, а затем и ещё денёк, и вот уже шла вторая седмица, как мы очутились на запрятанном в лесной чаще подворье; однако моё выздоровление всё откладывалось и откладывалось. Нет, физически я чувствовала себя прекрасно, как будто и не было ни страшной простуды, ни начинающейся грудной лихорадки, ни усталости. Но мое душевное состояние оставляло желать лучшего. Я с огромным трудом сопротивлялась повылезавшим из темных углов страхам, слабости и неуверенности в собственных силах.

Каждый день я подолгу просиживала на ступеньках крыльца, листая единственную найденную в доме книгу (ту самую, по зельям) и греясь на солнышке – весна всё-таки образумилась, взялась за ум и вспомнила про свои прямые обязанности. Снег сошел, и ветви деревьев и кустарников начали быстро покрываться наивным зеленым пухом.

За мной ненавязчиво присматривал Угрюм. Уж не знаю, делал он это по приказу хозяина или по собственному почину, но стоило мне показаться на улице, как пес немедленно находил себе какое-нибудь дело неподалёку. Ко мне он никогда не подходил, по-видимому, памятуя о нашей первой встрече и стесняясь. Тем не менее, я не чувствовала в нем злобы; скорее, Угрюм крепко недоумевал по поводу нашего затянувшегося пребывания в его доме. Моё зверьё пес своим вниманием не удостаивал: даже Степка, осмелев, спокойно проходил мимо его клыкастой морды; впрочем, кошак проявлял благоразумие и специально не нарывался.

Просторный двор широким полукругом примыкал к высокому крутому холму; к его подножью лепились многочисленные постройки, обильно украшенные деревянными резными полотенцами, коньками, утицами и прочими оберегами: жилые покои, конюшня, большой сарай, где жили две смирные длинноглазые козы, курятник, населенный очень упитанными нахальными курами, банька. К моему удивлению, на подворье не нашлось места ни плодовым деревьям, ни милому простым селянским сердцам огороду, об эту пору нетерпеливо ожидающему, когда же хозяева посеют в оттаявшую жирную землю семена редиса, репы, морковки и пряной зелени.