Два билета в Индию - Кир Булычев

— Я их… — прошептал он разбитыми губами, — я их…

— Ничего вы не сделаете, мой дорогой друг. Дети не виноваты. Это вы, как последний идиот, бросились в авантюру, не подготовившись к ней должным образом. Ну кто так делает? А что, если бы я не приехал, не нашел бы эту проклятую пагоду? Так бы вас и доставили тепленького в полицию. Какой наивный и недалекий человек!

— А вы-то как сюда попали?

— Движимый заботой о ближнем, только ею. Перестаньте болтать и задавать глупые вопросы. У вас есть веревка?

— Наверху у палатки.

— Принесите, и побольше. Дети, сколько раз надо вам повторять, чтобы вы не двигались! У меня тяжелая рука, и я быстро бегаю. Пистолет оставьте мне, Роджерс, — добавил миссионер. — Вы с ним совсем не умеете обращаться.

Роджерс послушно отдал Франциску пистолет и резво полез на откос.

— А вы, дети, — продолжал укоризненно отец Франциск, — ну как вам не стыдно было похитить чужую машину и отправиться в такое длинное путешествие? Подумали ли вы о своих родителях? Они же сейчас переживают глубочайшие муки, сравнимые разве только с муками ада. Не иначе как злые силы овладели вами…

Игорь никак не мог понять, за кого же отец Франциск. С одной стороны, он ругает Роджерса куда больше, чем их, а с другой стороны, не велит им двигаться. Впрочем, Игорю и не хотелось никуда двигаться. Он вложил в прыжок на Роджерса все свои силы и сейчас, сидя на земле среди блестящих серебряных кружочков, хотел только одного — чтобы все это поскорее кончилось. Он ужасно устал. Бригитта сидела прямо, не выпуская из рук серебряной статуэтки, и по ее щекам ползли длинные слезы — от глаз до уголков рта. Ко Ко опустил голову и думал. Видно, о том же, что и Игорь. Только Джонни даже не изменил позы — так же закрыв лицо ладонями, он покачивался и стонал.

— Вы погнались за кладом, за серебром, которое вам и не нужно, — продолжал журчать голос миссионера. — Корысть привела вас к несчастью. А что, если бы этот пистолет ранил кого-нибудь из вас?

— Мы не для себя, — сказал Игорь.

— Допустим, — ответил с готовностью отец Франциск. — И все-таки представьте себе, что, если бы я не заметил вашего джипа на дороге, не проявил закономерной осторожности, приближаясь к пагоде, не стал бы случайным свидетелем всей печальной сцены, я мог бы войти сюда спокойно, как турист, и попасть под случайный выстрел. Очень и очень прискорбно… Мальчик! — вдруг сказал он погромче. Эти его слова относились к Ко Ко, который постарался незаметно отползти к кустам. — Мальчик, я предупреждаю тебя, что умею стрелять куда лучше, чем ваш старый знакомый мистер Роджерс, который мог промахнуться. Я не всегда был пастырем заблудших душ. И в войну мне приходилось убивать достаточно людей с темным цветом кожи. Я не сентиментален, ибо грехи мои уже прощены. На место, мальчик.

Ко Ко остановился.

Мистер Роджерс, прихрамывая, спустился с обрыва. В руке он нес моток веревки.

— Замечательная, крепкая веревка! — сказал отец Франциск. — Не иначе как вы покупали ее у индийского купца на Восемнадцатой улице. Лучшая веревка во всей Бирме. А ну-ка, быстренько и крепко свяжите этих детей. Я боюсь, как бы они не натворили новых глупостей. Первым вот этого, бирманца. Он постарше и позлее.

Ко Ко отбивался от мистера Роджерса, кусался, царапался, и тот никак не мог ухватить его.

— Не дамся, гад! — ругался он по-английски и по-бирмански. — Не получится. Лучше убей меня!

— Ну-ну, — сказал отец Франциск, подходя поближе, — спокойнее, юноша.

Игорь не выдержал. Он вскочил на ноги и бросился на помощь Ко Ко. Но опоздал. Отец Франциск, видимо, все предусмотрел. Он поднял обутую в солдатский ботинок большую толстую ногу и ловко подставил ее на пути Игоря. Игорь налетел на подошву ботинка и, потеряв дыхание, свалился на землю. Он хватал воздух широко открытым ртом, а воздух никак не хотел входить в легкие, и казалось, что Игорь так и умрет, не вздохнув.

И он, корчась на земле, не заметил, как отец Франциск с размаху ударил Ко Ко по голове рукояткой пистолета, как закричала Бригитта, как Ко Ко сразу осел и перестал бороться.

Когда Игорь наконец отдышался, Ко Ко был уже связан и лежал неподвижно на траве.

— Теперь этого бойца, — сказал отец Франциск. — Кто он такой? Знакомое лицо.

— Русский, — сказал Роджерс, наклоняясь над Игорем и поворачивая его на бок, чтобы удобнее протянуть под ним веревку. — У него и был тот меч, о котором я говорил. Вы его видели в Дели.

— Припоминаю. Тоже сердитый молодой человек, — сказал отец Франциск. — Вяжите его потуже. Русские умеют вылезать из веревок. Я знал одного русского, и он мне не нравился. Но это длинная история, как-нибудь на досуге я ее вам расскажу.

Отец Франциск пригладил свободной рукой редкие светлые волосы и добавил:

— Становится жарко. Следует поторопиться. Наверно, этих детей уже хватились и, может, даже догадались, куда они могли деться. Кстати, мальчик, — спросил он у Игоря, — ты кому-нибудь сказал, что вы здесь?

Игорь отвернулся от него и ничего не ответил.

— Ну, мальчик, не упрямься. Скажи мне.

Игорь прикусил губу и закрыл глаза. «Если будет бить, — подумал он, — я кричать не буду».

— Не бойся, — сказал отец Франциск. — Мы тогда спросим у девочки. Вы ее знаете, Роджерс?

— Нет, первый раз вижу.

— Это плохо. Всегда надо знать своих соперников, даже несовершеннолетних. Как тебя зовут, беби?

— Бригитта, — сказала она.

— Вот и хорошо, познакомились. А меня зовут Франсуа Пежо.

«Врет», — подумал Игорь.

— Скажи, девочка, — спросил лже-Пежо, — вы кому-нибудь говорили, что уезжаете, и говорили куда?

— Не скажу, — ответила Бригитта.

— Все ясно, — сказал тогда отец Франциск, — они сказали. А то чего бы им молчать и изображать из себя героев Сопротивления? Поторапливайтесь… С девочкой покончили? Давайте последний кусок… Скорее, скорее! Нельзя терять ни минуты.

— Меня тоже, — раздался вдруг тоненький голос.

— Это еще что такое? — спросил отец Франциск. — Ты хочешь остаться со своими друзьями?

— Джонни, — сказал сердито Роджерс, — ты будешь помогать мне.

— Не буду, — сказал Джонни. — Никогда не буду помогать тебе…

— Ты меня не любишь?

— Я люблю тебя, папочка, — со слезами сказал Джонни. — Я должен тебя любить, но я не буду помогать тебе, а буду помогать мистеру Игорю… Ой, не бей меня!

— В самом деле, ребенок прав, — сказал отец Франциск. — Он выбрал позицию в классовой борьбе. Даже у кроликов бывают минуты отчаяния, и тогда они становятся смелыми. Свяжите его тоже, а бить не надо. Не надо, вы этим ничего не добьетесь, я знаю детей, а отцы своих детей обычно знают меньше всех. Впрочем, его я сам свяжу. Вы можете слишком сильно затянуть веревку.