Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи - Лев Гумилёв

По-моему, просто смешно выглядят и некоторые наши историки, писатели, эссеисты, представляющие прошлое нашей страны в каком-то искаженном преломлении. Раз двинулось войско с Дона или Волги на Днепр или с Камы на Оку, считай, что имело место иноземное нашествие. Полноте, друзья! Все эти передвижения, в том числе куда более значительные, вплоть до Великого переселения народов, происходили в основном все-таки в пределах нашей нынешней огромной державы и ее ближайших соседей.

А.С.: Но каждый народ имеет своих героев. Для него священны исторические даты, памятные места, дорогие могилы. Не зря Пушкин говорил о любви «к отеческим гробам», а отношение к прошлому считал мерилом нравственности и просвещенности. Наверное, куда хуже было бы, если бы люди оставались Иванами, не помнящими родства.

Л.Г.: Знать и любить историю – это одно. А ругать другие народы, в них видеть источник бед и опасностей – совсем другое. Те, кто изучает язык, обычаи, культуру, хорошо представляют себе, как взаимодействовали и влияли друг на друга различные этносы. Исторические документы сохранили немало примеров проявления доброй воли, которые нам следовало бы почаще вспоминать. Так, тысячу лет назад два крупнейших государства Восточной Европы – Киевская Русь и Волжская Болгария, заключили мирный договор, который, несмотря на то, что славяне приняли христианскую веру, а тюрки по-прежнему чтили мусульманство, благотворно сказывался на отношениях между народами почти 250 лет, вплоть до Батыева разгрома. Кстати, потомки этих болгар, составляющих значительную часть населения Среднего Поволжья, по иронии судьбы называются именем «татары», а их язык – татарским. Хотя это не больше чем камуфляж!

До XII в. это было название группы из тридцати крупных родов, обитавших на берегах Керулэна. Затем китайские географы распространили его на всех центрально-азиатских кочевников, в том числе монголоязычных. Когда же Чингисхан в 1206 г. принял название «монгол» как официальное, то соседи по привычке некоторое время продолжали называть монголов татарами. В таком виде слово «татар», как синоним слова «монгол», попало в Восточную Европу. Постепенно Золотая Орда приобщила к нему местное население. Зато первоначальные носители этого имени вообще перестали им пользоваться. В состав же нынешних поволжских татар вошли вовсе не татары, а камские болгары, хазары и буртасы, а также часть половцев и угры-мишары.

Меня радует растущий интерес к истории. Хорошо, что заново издаются труды отечественных корифеев – Карамзина, Соловьева, Ключевского и других. Читатель сможет, знакомясь с их книгами, сам судить об этапах развития исторической мысли. Но одновременно читатель должен получать и новейшие работы советских исследователи, выполненные на современном уровне. Только тогда будет действительно сделан шаг вперед. А это сегодня остро необходимо, ведь именно «всеобщая история, – по выражению Грановского, – более чем какая-либо другая наука развивает в нас верное чувство действительности».

А.С.: Патриотизм – великое и благородное чувство. Смешон и жалок изгой, пытающийся бравировать космополитизмом. Однако и патриотизм может, увы, превратиться в карикатуру. Вопрос: что значит принадлежать к той или иной национальности? И вообще – что такое «национальность»?

Л.Г.: По-моему, очень важно усвоить: вне этноса нет ни одного человека на земле. Национальная принадлежность – неоспоримая реальность. Выйти из этноса – значит вытащить себя из болота за собственные волосы. А такое смог проделать пока только барон Мюнхгаузен. Но если это присуще человеческой природе, нельзя отмахиваться от этнических вопросов, ошибочно стремиться к морально-политическому единству, игнорируя реальные противоречия и пытаясь усреднить людей в одну серую массу. Насилие над природой, которая определяет поведение человека, вызывает, по Энгельсу, ответную реакцию мщения.

Надо помнить, что каждый известный науке облик народа – этнос – несет на себе не только печать окружающей среды, но и накапливаемое прошлое, формирующее стереотип его поведения. И если мы хотим избежать ненужных, а подчас и трагических недоразумений, то нам нужно глубокое знание этнологии, совмещающей в себе географию, биологию, историю и психологию. Думается, практическое значение этой науки не требует излишних пояснений.

Нашему обществу, как и человечеству вообще, вовсе не противопоказано многообразие. Эта непохожесть отражает глубокую связь человеческих популяций с окружающими их ландшафтами, которые составляют среду обитания, дают пищу и даже формируют эстетические и нравственные ценности. Так каждый народ, большой или малый, раскрывает свой талант, а человечество через это проявляет себя как единое целое. Как видно, этнический фактор также способствует вступлению цивилизации в ноосферу – сферу разума.

А.С.: Но Вернадский говорил также о «пружине эволюции», в качестве которой рассматривал биохимическую энергию, возбуждающую своим избытком все живые системы. Стало быть, это должны ощущать и мы с вами. В какой степени высказанная идея касается саморазвития этносов?

Л.Г.: Именно эта энергия поднимает волны этнических морей. Каждая волна, зарождаясь в пучине, достигает своего гребня – и с шумом и пеной обрушивается, чтобы зародиться вновь. В тысячелетних колебаниях происходит беспрерывное смешивание народов. Так что нельзя говорить ни о какой «чистоте», тем более – исключительности или избранности. Хотя в древности такая мысль считалась естественной и привычной. Нередко в роли предка выступал зверь. Для тюрок и римлян это была волчица-кормилица, для уйгуров – волк, оплодотворивший царевну, для тибетцев – обезьяна и самка лесного демона. Но чаще всего отсчет начинался от человека, чей облик легенда искажала до неузнаваемости: Авраам – праотец евреев, его сын Исмаил – предок арабов, Кадм – основатель Фив и зачинатель беотийцев и т.д. В наше время на место персоны пытаются поставить какое-либо древнее племя. Но это столь же неверно. Как нет человека, у которого были бы только отец или только мать, так нет этноса, который бы не произошел от разных предков. Этносы всегда возникают в результате контактов. В основе любого новообразования лежат как минимум два старых. На практике же составных частей, как свидетельствует великое множество исторических примеров, бывает гораздо больше.

Лично я всю жизнь занят изучением человеческого фактора в этническом аспекте. Мне кричат: «Это жуткий биологизм!» Извините, какой же это биологизм? Еще Маркс мечтал о том времени, когда «история человека» соединится с «историей природы». Можно ли отрицать сопричастность людей биосфере, праматери жизни на Земле? Мы – порождение земной биосферы в той же степени, в какой и носители социального прогресса.

Иначе нам трудно понять многие сложные явления современного мира. Например, национально-освободительные движения, охватившие всю планету. Конечно, они носят по-своему прогрессивный характер. Но сопровождаются и такими явлениями (беру самое последнее время), как бессмысленная война Ирана и Ирака. Многое нужно осмыслить и в том, что происходит в нашей стране. Например, переход народов от феодализма, даже первобытнообщинного строя, к социализму, минуя капиталистическую стадию. Увы, где есть обретения, там есть и потери.

А.С.: Сейчас, пройдя полосу вульгарного упрощения, мы понимаем это более остро и более глубоко. Долгое время считалось неприличным говорить вслух о наших «внутрисемейных» делах. Но ведь они непросты и небезоблачны, в них порой фокусируются многие противоречия общественной жизни. Произошли конфликты, даже с жертвами, а следом поползли обывательские кривотолки. Л. Г. : Отсталым воззрениям, сохраняющимся в обыденном сознании, всякого рода националистическим спекуляциям необходимо противопоставлять силу научного знания. Пусть никого не пугает, что этносы рано или поздно умирают. Очевидно, наряду с разрушительными процессами внутри этнической эволюции существуют и созидательные. Еще Энгельс указывал, что границы больших и жизнеспособных европейских наций определялись «симпатиями» населения, эти границы он назвали естественными.

Наивно представлять интернационализм без национального, без практического учета существующей пестроты этнического состава. Уравниловка вовсе не стимулирует объединение, а лишь провоцирует деградацию. Поверьте мне, человеку, изрядно посидевшему в тюрьмах, но и встретившему победный май 1945 г. в Берлине, я знаю истинную цену «морально-политического единства». Поэтому говорю не ради голой критики: как ученый, я глубоко убежден, что мозаичность – это и есть то, что поддерживает этническое единство путем внутреннего неантагонистического соперничества.

Следует всячески способствовать дальнейшему расширению контактов национальных культур, их взаимному обогащению, их подъему и расцвету.