Пара из дома номер 9 - Клэр Дуглас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Том! – кричу я.
Слышу спешный перестук его подошв по лестнице. Он вбегает в ванную.
– Что такое? Что… – Должно быть, он видит потрясение и горе на моем лице, потому что осторожно помогает мне встать с унитаза. – Иди и одевайся. Нам нужно ехать в больницу.
Я натягиваю старые темно-синие спортивные штаны, которые не носила уже несколько лет, и джемпер, который к ним не подходит. Мама появляется в дверях, ее лицо пепельное.
– Что-то с ребенком?
– Не знаю, не знаю… – выдавливаю я, собирая волосы в пучок, в горле у меня сухо. – Еще так рано, мама… Только восемнадцатая неделя!
Она заключает меня в объятия, пока я плачу – точнее, хнычу от страха, словно маленькая девочка, – и я благодарна, так благодарна, что она здесь…
Поездка в больницу проходит как в тумане. Том ведет машину, превышая разрешенную скорость, а мама обнимает меня на заднем сиденье.
– Как ты думаешь, у меня выкидыш? – спрашиваю я снова и снова.
– Не знаю, милая, не знаю. – Она откидывает волосы с моего лица, и я вспоминаю, сколько раз мама делала это во времена моего детства, когда я просыпалась от кошмара или когда была больна. И я помню, как это делала бабушка, когда я жила у нее летом, как она позволяла мне забраться к ней в постель, если я просыпалась ночью от страха.
– Крови не так много, больше бывало во время тех дней… ну, понимаешь… – говорю я, пытаясь сохранить надежду.
– Давайте подождем и посмотрим, что скажут врачи.
Мы не знаем, куда идти, поэтому направляемся прямо в отделение срочной помощи, но нас отправляют в гинекологическое отделение. Должно быть, они позвонили заранее и сказали, чтобы нас ждали, потому что медсестра с добрым лицом встречает нас и проводит меня в палату, где две женщины, обе на разных стадиях беременности, лежат на наклонных кроватях под наблюдением аппаратов. Запах дезинфицирующего средства вызывает удушье. Я слишком напугана даже для того, чтобы заплакать, когда медсестра приказывает мне лечь на кровать. Держу Тома за руку и чувствую, какие липкие у меня ладони. После того как я объясняю про кровь, медсестра убегает и через несколько минут возвращается с аппаратом ультразвуковой диагностики. Задергивает тонкие голубые шторы вокруг нас и ведет себя при этом с профессиональным спокойствием. Мое лицо горит, но тело холодеет от ужаса. Том пепельно-бледен. Мама стоит по другую сторону кровати, в который раз не зная, что сказать. Медсестра Гейл задирает мой джемпер; я оттягиваю вниз пояс спортивных штанов, чтобы она могла добраться до моего живота, мои руки дрожат. Она улыбается мне бодрой улыбкой, но по ее лицу я вижу, что она обеспокоена. Сосредоточенно смотрит на экран, медленно проводя зондом по моему животу. В груди у меня все сжимается, я смотрю на Тома и грустно качаю головой. «Мы потеряли его».
Затем Гейл смотрит на всех нас с широкой улыбкой, и мне хочется плакать от облегчения.
– Сердце ребенка бьется нормально, – сообщает она. – У вас, возможно, инфекция мочеполовой системы, которая может быть причиной выделений. Я возьму анализ мочи, но все равно будьте осторожны и следите за ситуацией, и, если пятно появится снова, сразу же позвоните нам.
Гейл уходит за пробиркой, чтобы я помочилась, а мама и Том одновременно обнимают меня.
* * *
Когда мы возвращаемся домой с подтвержденным диагнозом «инфекция мочеполовой системы», с антибиотиками, которые нужно пропить, и номером телефона, по которому нужно звонить, если возникнут новые проблемы, уже за полночь.
Мы входим в дом, и у Тома, и у меня все еще кружится голова от облегчения.
– Я никогда не была так напугана, – говорю я, остановившись в прихожей. Теперь все встало на свои места, и с этого момента я намерена делать все, что в моих силах, чтобы сохранить беременность. Кладу ладони на живот и безмолвно клянусь, что буду оберегать ребенка любой ценой.
Я жду, что Снежок выбежит к нам, но он не появляется.
– Здесь холодно, – замечает мама. На ней только тонкий твидовый пиджак поверх еще более тонкой блузки, но она права: из задней части дома тянет сквозняком. Том включает свет и идет по коридору в сторону кухни. Открывает дверь – и я слышу, как он восклицает:
– Что за черт?
Мама смотрит на меня с беспокойством, и радость, которую я испытывала всего несколько минут назад, тает, сменяясь беспокойством. «Снежок!» Я ускоряю шаг. Том стоит посреди кухни с тревогой на лице. Задняя дверь широко открыта. Снежка нигде не видно.
Из ящиков все вывалено, похоже, в спешке: ручки, старые квитанции, счета за муниципальные налоги и все остальное, что мы просто складывали в любой свободный ящик, разбросано по полу.
– Где Снежок? – кричу я, судорожно оглядываясь вокруг.
Мама бежит в гостиную, потом снова возвращается к нам.
– Вам лучше позвонить в полицию, – говорит она, ее голос напряжен. – Похоже, вас ограбили.
– Подожди, – говорит мне Том, беря нож с деревянной полки у микроволновки. – Позвони в «три девятки» и оставайся здесь. Они все еще могут быть в доме.
34
Роуз
Февраль/март 1980 года
Дафна вела себя нервно и дергано, пока я вела ее домой. Странный парик выглядел на ней неестественно, как будто на голову ей свалилось дикое животное. Она то и дело скашивала взгляд на живую изгородь, словно ожидала, что оттуда кто-то выпрыгнет.
– Джоэл сказал мне, что в паб заходил мужчина и спрашивал обо мне, – тяжело дыша, выговорила Дафна. Мы шли так быстро, как только могли. Я обняла ее одной рукой, пытаясь утешить, но чувствовала, как дрожит ее тело. Она казалась невероятно уязвимой, как тогда, когда я впервые увидела ее в канун Рождества. – Он все-таки нашел меня. Наверное, мне следует уйти, Роуз. Наверное, нужно переехать еще куда-нибудь.
Меня охватил ужас. Я не хотела, чтобы она уходила.
– Не надо делать поспешных выводов. Сейчас – не надо. Пока ты не узнаешь больше, – сказала я, пытаясь успокоить ее, хотя знала, что на ее месте я бы тоже захотела убежать подальше. – Не ходи пока на работу в пабе. Спрячься на некоторое время.
Дафна кивнула, сутуля плечи.
– Все будет хорошо, – твердила я снова и снова, пока мы шли домой в темноте.
Жаль, что я ошибалась.
* * *
Дафна была
