Анатомия российской элиты - Ольга Крыштановская

Вопрос о собственности в таком обществе — это вопрос не столько о том, кто владеет (кому юридически принадлежит), сколько о том, кто распоряжается. Собственность как таковая теряет свое значение, уступая место контролю над собственностью. Государственная собственность в политическом обществе — это коллективная собственность бюрократической элиты, которая монополизирует область политики и через нее управляет экономикой. Соглашусь с М. Рогбардом, который пишет: социализм — это «система абсолютного государственного диктата», «ситуация, когда государство владеет всеми средствами производства. Социализм это насильственное упразднение рынка».[324] Дж. Йел, И. Зеленый и Е. Таунсли полагают, что реформы в бывших социалистических странах привели к возникновению — «капитализма без капиталистов».[325] Это означает, что развитие рынка было детерминировано не экономическими акторами, а государством, политические решения которого способствовали возникновению буржуазии, полностью от него (государства) зависимой. Именно это произошло в России в 90-е годы XX века: появились крупные собственники, которые были порождены властью, зависели от нее. Как только класс частных собственников стал расти и крепнуть, он стал представлять угрозу для бюрократического государства.

5.1 Понятие «бизнес-элита»

Термин «бизнес-элита» в последние годы употребляется так часто, что проблема соотнесения двух слов «бизнес» и «элита» уходят в тень, делая их совместное употребление как бы самоочевидным. Однако так ли это? Ряд элитологов признают бизнес-элиту частью правящего класса,[326] другие применяют этот термин по отношению к высшему слою предпринимателей, не относящемуся к властвующей элите.[327] Для данного исследования одним из важнейших остается вопрос: является ли группа, которую мы будем по традиции называть «бизнес-элита», частью правящей элиты, то есть одной из субэлитных групп, или это условное название для предпринимательской верхушки? И это не только проблема дефиниций. Важно понять, действительно ли крупные бизнесмены в реформируемой России причастны к принятию общегосударственных решений. Действительно ли они контролируют ресурсы, сопоставимые с теми, которые контролирует политическая элита общества? Если это так, то в стране возникла полиархия и центров власти стало несколько, причем источники этой власти — различны. Власть одних зиждется на политических ресурсах, власть других — на экономических.

Второй задачей данного раздела является проверка гипотезы о наличии в России олигархии, то есть власти богатых. Эти две задачи, безусловно, связаны друг с другом. И отвечая на первый вопрос, мы тем самым будем приближаться к ответу на второй. Дилемма, на наш взгляд, выглядит так: если удастся доказать, что крупные предприниматели участвовали в принятии стратегически важных для России решений, если они были больше, чем «группой давления», которой является крупный бизнес в любой стране мира, тогда можно утверждать, что речь идет о специфической элитной группе, природа которой отличается от природы истеблишмента. Другим доказательством элитного характера новой группы будет подтверждение гипотезы о ее номенклатурном происхождении. Ведь тогда подтвердится, что раскол монолитной советской элиты на две функциональные группы был лишь изменением конфигурации власти, перераспределением ресурсов, а не возникновением совершенно новой группы, которой пришлось с нуля бороться за свой статус и влияние в обществе.

Мы будем использовать термин бизнес-элита для обозначения группы крупных бизнесменов, вовлеченных в политический процесс и получивших доступ к принятию общегосударственных решений. В отличие от экономической элиты советских времен, которая являлась непосредственной составляющей номенклатуры, бизнес-элита относительно более независима. Ее члены не назначаются органами государственного управления и не отстраняются ими от должности. По крайней мере формально это не так, хотя, без сомнения, имеется не один пример того, как власть одним бизнесменам позволяет- преуспевать, а другим запрещает, преследуя их и чиня всевозможные препятствия. Бизнес-элита — это верхушка крупных предпринимателей, которые благодаря своему финансовому могуществу и наличию экономических ресурсов оказывают существенное влияние на политику страны. Бизнес-элита не тождественна группе крупных бизнесменов: ведь не все крупные предприниматели в России оказывают заметное влияние на политику. Мошь контролируемого капитала является необходимым, но недостаточным признаком принадлежности к бизнес-элите.

Влияние бизнеса на политику связано не только с возможностями и ресурсами самих магнатов, но и с состоянием государства и его политической элиты. Чем слабее государство, тем активнее бизнесмены. И наоборот, чем сильнее политическая власть, тем более скромную политическую роль играют предприниматели, сосредоточиваясь на своих экономических проблемах. Иначе говоря, политические амбиции предпринимателей — это своеобразный барометр состояния государства. Безусловно, во всех странах существует немногочисленная группа людей, оказывающая заметное воздействие на политику, благодаря финансовым ресурсам, которые они контролируют. И пример России здесь не специфичен. Власть денег всегда и везде проявлялась в контроле над средствами массовой информации, в финансировании политики, в помощи партиям, лоббировании и проч. Власть и богатство — родные сестры не только в российской политике, однако их взаимодействие в разные периоды истории отличается и интенсивностью, и вектором влияния.

5.2 «Комсомольская экономика» и генезис бизнес-элиты

«Комсомольская экономика» — так называла партийная верхушка первые шаги в бизнесе, которые были поручены комсомольским функционерам. Это детише советской номенклатуры стало питательной почвой, на которой взошли ростки нынешней российской буржуазии.[328] Номенклатура обменивала власть на собственность. Именно поэтому в «классе уполномоченных» трудно встретить бывших партийных секретарей. Здесь нашли себя люди другого поколения — активные комсомольские функционеры, чиновничество среднего и низшего уровней. Формирование рынка в России шло несколькими основными путями: путем номенклатурной приватизации и возникновения «группы уполномоченных» и путем стихийного саморазвития прото рыночных структур.

Большинство авторов, анализирующих тему приватизации и рождения в России нового класса буржуазии, пишут о легальной, публично объявленной приватизации, которая проходила в 1991–1995 годах.[329] Однако «номенклатурная приватизация» проходила латентно и закончилась в общих чертах тогда, когда началась приватизация публичная. Для нашего анализа именно этот процесс представляет принципиальный интерес. Этапы становления бизнес-элиты в России представлены в таблице 1.

Таблица 1. Этапы становления бизнес-элиты в России

Рассмотрим основные этапы генезиса бизнес-элиты более подробно.

Хроника создания «комсомольской экономики»

Первой пробой пера для Горбачевской номенклатуры на поприще бизнеса стало создание так называемой комсомольской экономики. Сам термин «комсомольская экономика» появился в 1987 г. для обозначения предприятий и фирм, создаваемых в этот период под эгидой комсомольских организаций и оказавшихся (как стало очевидным впоследствии) важнейшим компонентом нарождающегося российского бизнеса. К концу 1987 г. данный термин уже входил в активный словарь комсомольских функционеров, в частности, его неоднократно использовал в своем выступлении на пленуме ЦК ВЛКСМ в декабре 1987 года тогдашний первый секретарь В. Мироненко.[330]

Днем рождения комсомольской экономика можно считать 25 июля 1986 г. Согласившись с предложениями ЦК ВЛКСМ о необходимости создания в стране единой общественно-государственной системы научно-технического творчества молодежи, ЦК КПСС в этот день принял положение о ее структуре и руководящих органах.[331] По мнению ее партийных кураторов, система научно-технического творчества молодежи (НТТМ) должна была включить вкдючить интеллектуальный потенциал молодежи в «расшивание» узких мест на производстве, создание и освоение новой техники и технологии. Сами центры НТТМ, функционирующие на основе хозяйственного расчета, должны были заключать договоры с предприятиями. Предполагалось, что в перспективе они станут экспериментальными и внедренческими организациями, посредниками между молодежными творческими коллективами, производством и «большой наукой».[332]