Протокол. Чистосердечное признание гражданки Р. - Ольга Евгеньевна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, Романова О. Е. является соавтором проекта “Бутырка-блог”, исполнительным директором движения “Русь Сидящая”, бывшим членом координационного совета российской оппозиции, с помощью которого намеревалась сформировать легитимный орган для переговоров с властью и разработки программы своих дальнейших действий. В марте 2012 года Романова О. Е. принимала участие в серии одиночных пикетов за освобождение участниц “Pussy Riot”.
Проверка причастности ООО “Эр Эс” и Романовой О. Е. к совершению противоправных действий может повлечь за собой большой общественный резонанс, связанный с оказанием ей поддержки лицами, из числа оппозиционеров.
О результатах проверки прошу письменно доложить курирующему инспектору в срок до 24.05.2017.
Приложение: материалы в 6 т.
Заместитель руководителя второго отдела управления процессуального контроля Т. Л. Мясникова».
Не, ну понятно. С такими обвинениями можно сколько угодно размахивать бумажками о решении суда по поводу чтений лекций в местах лишения свободы — тут же всё написано, не о том речь. Тут другие страшные преступления — «попытка сформировать легитимный орган для разработки своих дальнейших действий», что бы это ни значило. Лет на пять хватит, а то и на восемь можно натянуть. Севиль кураж, как говорят французы.
Придётся мне тут в заграницах подзадержаться.
Заграница
Вспомнилось, кстати, ещё одно четверостишие из Вадима Делоне:
Самолёт катит на Запад, Солженицын в нём сидит. «Ах ты ёбте хуй в томате» — Бёлль, встречая, говорит.Ну вот да, в томате. Уехали мы, надо сказать, без копейки денег. Ну то есть уехала я, назначив мужа Алексея директором фонда «Русь Сидящая», пока меня нет в России.
О, это была большая ошибка. Девочки, аккуратнее с этим.
Смешной момент — почему без денег. Ну то есть они у меня периодически водятся, но всё время что-то случается. В те дни я смиренно жила на гонорары, надеясь в конце концов на мужа, но он как-то всё никак не решался хоть немного разбогатеть. В конце концов он пообщался со своей мамой, и они продали бабушкину квартиру на Арбате, а деньги поделили пополам. Их дело, не моё.
Я ему намекнула, что хорошо бы из этих денег выделить часть на хозяйство и вообще на семейное потребление. Но Алексей увернулся. Вообще он человек одного горла, я давно замечала. Если поставить на стол общее блюдо с пирожками или сырниками и отвернуться на минуту, не сомневайтесь, блюдо будет опознано им как индивидуальное и съедено. Потом смотрит виноватыми глазами:
— Оленька, ну я же в тюрьме сидел.
Ну да.
С деньгами то же самое. Через пару месяцев после раздела денег от квартиры он пришёл с побитым видом, вздохнул и говорит:
— Я виноват перед тобой.
— Тебя опять сажают?
— Нет. Я проиграл все деньги на бирже.
— Долги остались?
— Нет.
— Ну и прекрасно, забудь. Мне-то что. Но мне только интересно — как?
— Понимаешь, я открыл позицию и отлучился в туалет. Получилось, что надолго. А за это время ситуация резко изменилось и всё ушло.
И почему я всё время ржу в самых неподходящих местах? Наверное, ему нужно было сочувствие, а я сказала:
— То есть ты буквально просрал все деньги?
Я ужасно веселилась. Жадность и тщеславие — очень вредные деловые качества, мальчики. Особенно если смешать их в один коктейль. Похмелье гарантировано.
К тому же Алексея уволили с отличной работы, куда я его пристроила, пока он сидел, и на которую он вышел, освободившись. Опять жили на моём заслуженном горбу. Ну что ж, за счастье нужно бороться.
В общем, уехала я без копейки денег. Сначала три месяца жила по знакомым на подножном корме, дописала книгу, каждый день писала кому-то за гонорары и немного выправила свой гордый полёт буравчиком.
Но надо было что-то делать.
И тут мне крупно повезло.
Мне позвонила знакомая журналистка с «Дождя», Маша Макеева. Я не следила за её творческой судьбой, знала, что она работала на радио, потом на «Дожде», а потом она куда-то делась. Оказалось, уехала в Латвию, где они с мужем, чудесным, симпатичнейшим парнем Лёней, тоже журналистом, купили квартиру.
Но в Латвии Маша как-то не пристроилась, и тут её позвали в Берлин главным редактором маленького эмигрантского русскоязычного телеканала, который вскоре стал называться «OstWest». Каналом владел Петя Тицкий, весёлый, хороший парень, бывший тапёр из Харькова. Он уехал в Германию ещё при СССР, торговал тут успешно чем попало, но творческая натура тянулась к медиа, тем более, что торговцев везде пруд пруди, а медиамагнат — это ж совсем другое дело.
Вот он и позвал Машу в главные редакторы, а Маша позвонила мне. Оказалось, что мы с ней прибыли в Берлин практически одновременно. То есть победствовать как следует я не успела.
Маша назначила мне встречу в самом центре, на Кантштрассе, в известном каждой собаке месте, но я почему-то никак не могла его найти. У меня сбивался навигатор, я садилась в автобус в другую сторону, меня отвлекали важными звонками по работе «Руси Сидящей» (я эту работу никогда не оставляла ни на минуту). В общем, меня битый час водил леший за ногу, но в какой-то момент он принял моё упорство и отпустил.
Мы мило поужинали, Маша мне очень понравилась. Одна, впрочем, деталь меня немного смутила. Маша что-то говорила, я смотрела на неё и заметила, что к губам прилип кусок укропа, что ли. Я смотрела на него и ждала, когда она закончит, чтобы сказать ей об этом. Она увидела мой взгляд:
— Да, я знаю. Да, я очень похожа на Лайзу Минелли.
Я заткнулась про укроп, чёрт с ним.
Мы
