Рулетка колдуна - Александр Гейман

А ближе к весне пришла странная и ужасная весть — слухи о раздоре Тунга и Сэпира оказались верны, и дошло до того, что Сэпир обратил свою рулетку против своих прежних учителей и союзников. Остров Тунг исчез с лица Анорины — его поглотило море. И хотя никто во всей Анорине не сожалел об участи самого Тунга с его чародеями, но от самой новости все содрогнулись.

Вот в это время Трор и Вианор снова оказались в Ардии, а вскоре туда же собрались волшебники всей Анорины.

— Дорогой учитель! Что вы делаете? Вы промочите ноги, а это так опасно для здоровья!

— Сэпир сидел в кресле, наклонившись вперед и смотрел вниз на Маджута Оджеба. Его кресло висело прямо в воздухе, а Маджут стоял по колено в студеной морской воде, каждый миг погружаясь в неё все больше. Поодаль виднелась вершина Тунга, со всех сторон заливаемая волнами — это было все, что осталось от острова чародеев.

Маджут, побледнев от ненависти, стоял, закусив губу, и молчал. Сэпир продолжал издеваться:

— Маджут, почему ты не вылазишь на берег? В это время года ещё рано купаться! Обрати внимание — вода совершенно ледяная.

Сэпир ещё чуть-чуть наклонился и протянул вперед руку, как бы намереваясь вытащить незадачливого колдуна.

— Маджут, не медли больше! Смотри — я, владыка Анорины,

король Сэпир, протягиваю тебе руку. Если хочешь, я заберу тебя отсюда. Не как наставника, конечно, и не как ровню, но ты будешь помогать мне. Я подумал — пожалуй, ты ещё можешь мне пригодиться.

— Кем я буду при тебе? — разлепил Маджут дрожащие от холода уста.

— Надо подумать… А, да! Недавно я до смерти запорол блюстителя моего ночного горшка. Он, знаешь ли, плохо вылизывал его. Пожалуй, ты справишься с этим гораздо лучше.

Лицо Маджута перекосилось. А Сэпир расхохотался и убрал руку.

— Как ты смел грозить мне, ты, недоумок, ничтожество! Да я давно опережаю тебя в Черном Колесе, Маджут! На, возьми обратно, ты кое-что забыл у меня дома в прошлый раз!

Размахнувшись, Сэпир бросил песочные часы прямо в голову Маджуту.

— Проверь-ка — не потеряли ли они точность хода?

Маджут стоял, прижимая к груди эти песочные часы и молчал, яростно сверля взглядом Черного Сэпира. Вода дошла ему до груди, до подбородка — но глава чародеев Тунга не говорил ничего и не двигался. Сэпир расхохотался снова — и исчез во мгновение ока.

— Ты ещё вспомнишь эти часы, сын Сэрхипа! — хрипло закричал колдун ему вслед.

Глава 2. Маги Анорины

Они вошли в Ардию через южные ворота — те, откуда шла дорога в Кардос — старуха, сердито бормочущая какие-то бессвязные ругательства, и сухой старичок, держащий её под руку. Стражник уже закрывал ворота, и старуха, яростно бранясь, огрела его клюкой по спине.

— Что же ты, доблестный витязь, — укоризненно выговорил солдату старичок, — неужели ты хочешь оставить ночевать в открытом поле двух немощных стариков?

Пробормотав извинения — сам не зная, за что — стражник пропустил эту пару в город, недоумевая про себя, как это он мог их проглядеть — ведь ещё минуту назад дорога была совершенно пуста. И вдруг солдату показалось, что со старухой рядом вышагивает вовсе не старичок, а угловатый худенький мальчуган, ибо не старческая немощь, а напротив, какая-то мальчишеская резвость сквозила в его движениях. Да впрочем, и старуха…

— Что за черт! — протер глаза стражник. — Померещится же в сумерках невесть что…

— Вианор, это правда, что ты хотел включить в Круг Уорфа, а Тикей Йор высказался против? — с любопытством спросил Грэм мага.

— Ты про давно или про недавно? — с озадаченным видом потер нос Вианор.

— Про то и про другое, — расторопно вставил Стагга Бу.

— Что ж, если про давно, то почти так. Однако я ничего не предлагал — в Круг Семилена Уорф просился сам, только не выдержал испытаний. А вот ныне я, действительно, предложил ему войти в наш новый Анорийский Круг — это послужило бы его проверкой и очищением.

— И что же Уорф?

— Он отказался, — коротко отвечал Вианор.

Они все стояли в закоулке Большой Парадной залы королевского дворца, ближе к выходу. Зала предназначалась для особо многолюдных приемов, и теперь казалась едва ли не пустой — придворных в ней почти не было — только маги, немного челяди и кое-кто из витязей. Что же до Уорфа, то он в это время сидел в подземелье дворца Веселина — под особой охраной, как посоветовал Вианор. К удивлению многих, Уорф-таки явился в Ардию, как он обещал Вианору в Ориссе, и покаялся в своих грехах перед народами Анорины. Но король Веселин не очень поверил в его раскаяние и посадил под замок — до кончины Сэпира, так сказал король. А Вианор как-то обмолвился, что Уорф выдал кое-какие секреты хозяев — очевидно, ожидая, что его за это приблизят к себе. Но — не вышло. И вот — Уорф ещё раз показал цену своему раскаянию.

Немного поодаль были Трор, Черник и Синд — артисты тоже прибыли на совет магов Анорины, а за большой колонной Грэм видел рыжие волосы Дуанти — он вовсю болтал с Энитой, наверстывая упущенное в разлуке. Труппа Черника добралась до Ардии лишь день назад, кружным путем — через Людену и Солонсию, и новости у них были не из лучших. Но, конечно, Эните и Дуанти сейчас было не до печали.

А Грэм тоже успел побеседовать с двумя магами ольсков. Впрочем, это опять же не было обычной беседой — скорее, продолжался тот же безмолвный танец, начатый лунной ночью где-то на цветущей поляне в заповедной роще. Конечно, ольски говорили по-анорийски не хуже Грэма, однако с ним они изъяснялись только так. Когда Грэм повстречал их днем, оба сделали знак повиновения и приветствия, но не ответили ни единым словом ни на один вопрос. Что ж оставалось? — Грэм вежливо попрощался и пошел на занятия, — между прочим, урок магистики под началом достопочтенного доктора Робура. Но мэтр в тот день оказался на высоте — он сам отправился с Дуанти и Грэмом встречать приезд в Ардию Тикея Йора — магистр Семилена, похоже, был единственным магом, перед которым мэтр Слынь по-настоящему преклонялся.

Почему так — это Дуанти и Грэм поняли при первом взгляде на магистра Йора. Он напоминал сразу Вианора и Трора той волшебной и воинской мощью, что очевидна была в нем и для обычного глаза. Но к этому, его окружала какая-то особая, золотая и мягкая, лучистость — казалось, её можно не только увидеть, но потрогать на ощупь. Разве что в ольсках Грэм встречал такую просветленность. Но ведь на то они и ольски, чудесный народ. А кроме того, их лучистость была лунной, серебряной, как бы слегка не от мира сего. Вот Тикей Йор — он был существом полудня, и волшебность его лучилась солнцем, а не звездами и луной, как у ольсков.