Ангелология - Даниэль Труссони

Доктор Серафина подвела нас к следующему столу, где, словно дожидаясь нас, лежала открытая книга.

— Это ангелология нефилимов, она начинается с наблюдателей, продолжается историей семьи Ноя и простирается во все правящие семьи Европы. Она называется «Книга поколений».

Я взглянула на длинный список имен. Я понимала, какую власть захватили нефилимы в обществе и какое влияние оказали на человеческую деятельность, но все равно изумилась, обнаружив их в родословных королевских семей Европы — Капетингов, Габсбургов, Стюартов, Каролингов. Это было все равно что читать историю европейских династий.

— Неизвестно, сделано ли это специально, — сказала доктор Серафина, — но существует достаточно доказательств, чтобы убедить большинство из нас, что великосветские семьи Европы заражены кровью нефилимов.

Габриэлла внимательно слушала все, что говорила Серафина, будто запоминала для экзамена или, что гораздо более правдоподобно, пыталась понять, зачем наш преподаватель показывает этот необычный текст.

— Здесь перечислены фамилии почти всех благородных семей, — сказала Габриэлла. — Неужели это все нефилимы?

— Верно, — ответила доктор Серафина. — Нефилимы были королями и королевами Европы, их желания повлияли на жизни миллионов людей. Они держались на смешанных браках, первородстве и грубой военной силе. Их королевства собирали налоги, рабов, имущество, все виды полезных ископаемых и сельскохозяйственные ресурсы, нападая на любую группу, которая приобретала независимость хоть в чем-то. Их влияние в Средние века было настолько велико, что они даже не скрывались. По сообщениям ангелологов тринадцатого века, существовали культы, посвященные падшим ангелам, которые целиком и полностью организовали нефилимы. Многие беды, приписываемые ведьмам — а обвиняемыми почти всегда были женщины, — были частью ритуалов нефилимов. Они поклонялись предкам и праздновали возвращение наблюдателей. Эти семьи существуют до сих пор. На самом деле мы все время держим руку на пульсе. Их семьи у нас под особым наблюдением.

На странице было очень много имен, но ничего неожиданного я не увидела. На Габриэллу же слова Серафины подействовали совершенно иначе. Прочитав имена, она в ужасе отшатнулась. Она впала в панику, как на лекции доктора Рафаэля. Казалось, она близка к истерике.

— Неправда, — почти закричала Габриэлла. — Это не мы за ними наблюдаем, это они следят за нами!

С этими словами она развернулась и выбежала из комнаты. Я смотрела ей вслед, не понимая, откуда такой взрыв эмоций. Она словно сошла с ума. Снова повернувшись к рукописи, я не увидела ничего, кроме страницы с именами. Большинство из них были мне незнакомы, несколько принадлежали знатным древним родам. Ничего особенного. Мы вместе изучали много книг по истории, но ни одна не доводила Габриэллу до такого состояния.

Но доктор Серафина, похоже, точно знала причину странного поведения Габриэллы. На ее лице было написано удовлетворение, будто доктор Серафина не только ожидала, что она отскочит от книги, но планировала это. Видя мое смущение, доктор Серафина закрыла книгу и сунула ее под мышку.

— Что случилось? — спросила я, удивленная этим так же, как и необъяснимым поведением Габриэллы.

— Мне больно об этом говорить, — сказала доктор Серафина, выходя вместе со мной из комнаты, — но кажется, у нашей Габриэллы очень большие проблемы.

Моим первым порывом было обо всем рассказать доктору Серафине. Бремя двойной жизни Габриэллы и гнетущая атмосфера последних дней слишком давили на меня. Но слова застряли у меня в горле. Из темного коридора появилась фигура, похожая на демона в черных одеждах. У меня перехватило дыхание, но я тут же поняла, что это монахиня — член совета, которую я видела в атенеуме несколько месяцев назад. Она преградила нам путь.

— Могу я задержать вас на минутку, доктор Серафина? — спросила она низким голосом, слегка пришепетывая, что я нашла очень неприятным. — У меня есть несколько вопросов по поводу груза в США.

Я успокоилась, увидев, что доктор Серафина невозмутимо отнеслась к присутствию монахини, заговорив с ней обычным властным голосом:

— Какие вопросы могут быть в такой поздний час? Все уже подготовлено.

— Совершенно верно, — ответила монахиня. — Но я желаю удостовериться в том, что картины из галереи отправляются в Соединенные Штаты вместе с иконами.

— Разумеется, — сказала доктор Серафина, входя вслед за монахиней в комнату, где ждали отправки длинные ряды ящиков и коробок. — Их получит наше доверенное лицо в Нью-Йорке.

Оглядев ящики, я заметила, что на многих наклеена маркировка для отправки по морю.

— Груз отправляется завтра, — сказала доктор Серафина. — Нам только надо убедиться, что все здесь и что груз доберется до порта.

Пока монахиня и доктор Серафина обсуждали отправку груза — как, несмотря на все меньшее количество судов, покидающих Францию, обеспечить безопасную эвакуацию наиболее ценных объектов, — я вышла в коридор. Не сказав того, что собиралась, я тихо удалилась.

Я шла по темным каменным коридорам мимо опустевших классов и покинутых лекционных залов, шаги гулким эхом отзывались в тишине, которая царила здесь вот уже несколько месяцев. В атенеуме было то же самое. Библиотекари вечером ушли, выключив свет и заперев двери. Я воспользовалась ключом, который мне дала доктор Серафина в самом начале учебы. Открыв дверь, я оглядела длинную темную комнату и от души порадовалась, что одна. Я часто бывала в пустой библиотеке после полуночи, продолжая работу после того, как остальные расходились по домам. Но сегодня я впервые почувствовала отчаяние.

На стенах висели пустые полки, только кое-где оставались случайные тома. Везде стояли ящики с книгами — их должны вывезти из академии и спрятать по всей Франции. Где именно, я не знала, но понимала, что нужно очень много подвалов, чтобы разместить такое большое собрание. Когда я подошла к ящику, руки у меня задрожали. Книги лежали в беспорядке, и я забеспокоилась, что никогда не смогу найти то, за чем пришла. После нескольких минут поисков, когда паника выросла до невиданных размеров, я наконец нашла ящик с работами и переводами доктора Рафаэля Валко. Такой уж был характер у доктора Рафаэля, что содержимое ящика находилось в полнейшем беспорядке. Я нашла фолиант с подробными картами пещер и ущелий, эскизы, сделанные во время исследовательских экспедиций в горы Европы — Пиренеи в двадцать третьем году, Балканы в двадцать пятом, Урал в тридцатом и Альпы в тридцать шестом, — и страницы с пометками об истории каждой горной цепи. Я внимательно просмотрела тексты с пометками, записи лекций, комментарии и педагогические справочники. Глядя на названия и даты работ доктора Рафаэля, я понимала, что он написал книг даже больше, чем я могла себе представить. Я открыла и закрыла каждый текст, но не нашла того единственного, что надеялась прочитать, — перевода отчета о путешествии Клематиса к пещере непокорных ангелов в атенеуме не было.