Невеста - Маделин Уикхем

- А я нет,- с горечью констатировал Саймон.- Я разорился.

- Допустим, разорился. По крайней мере, тебе не пришлось снимать с себя последнюю рубашку, чтобы расплатиться с кредиторами, и ты не приходил ко мне весь в соплях, умоляя помочь тебе выпутаться. Ты сохранил независимость. И я тобой горжусь. Я горд за тебя даже потому, что ты вернул мне ключи от квартиры. Да, я тогда жутко разозлился, но одновременно испытал и гордость.

Долгое молчание, воцарившееся в парной, нарушалось лишь дыханием обоих мужчин в горячем воздухе да изредка шипением пара, когда капли теплой воды дождем падали на пол.

- Я буду еще больше гордиться тобой,- нарушил паузу Гарри,- если вместо того, чтобы уйти, ты попробуешь наладить отношения с Милли. Это шаг, которого я в свое время не сделал, хотя должен был.

Отец и сын снова замолчали. Гарри откинулся назад, вытянул ноги и состроил гримасу неудовольствия.

- Признаться, ощущения не самые приятные,- сообщил он.- Трусы прилипли к заднице.

- Я предупреждал,- усмехнулся Саймон.

- Точно.- Гарри взглянул на сына сквозь клубы пара.- Ну, ты намерен дать Милли шанс?

Саймон с шумом выдохнул.

- Конечно. Если она мне это позволит.- Он покачал головой.- Не знаю, о чем я думал вчера вечером… Я был несправедлив к ней. Повел себя как идиот. Я просто…- Он не договорил.- Я пытался ей позвонить сегодня днем.

- И?

- Наверное, она уехала с Эсме.

- С кем?

- Со своей крестной, Эсме Ормерод. Гарри удивленно изогнул брови.

- Эсме Ормерод - крестная мать Милли?

- Да, а что? Гарри скривился.

- Странная женщина.

- Не знал, что ты с ней знаком.

- Пару раз приглашал пообедать,- сказал Гарри.- Крупно ошибся.

- Почему?

- Неважно. Это было давно.- Гарри закрыл глаза.- Значит, она крестная Милли… Не ожидал.

- Она вроде бы приходится Хэвиллам родственницей.

- А мне казалось, у них такая приличная семья,- насмешливо произнес Гарри, затем нахмурился.- Нет, я серьезно. У них хорошая семья. Милли - замечательная девушка, да и Джеймс очень неплохой парень. Я хотел бы познакомиться с ним поближе. Оливия…- Он открыл глаза.- Ну что тут сказать? Милая женщина.

- Каждый имеет право на личное мнение,- усмехнулся Саймон.

- Только вот я бы не хотел встретиться с ней поздней ночью.

- И вообще, как стемнеет.

На голову Гарри капнула вода. Он сморщился.

- Единственная, о ком я не могу сказать ничего определенного,- задумчиво промолвил Саймон,- это Изабел. Для меня она загадка. Никогда не знаешь, о чем она сейчас думает.

- Согласен,- помедлив, произнес Гарри.

- Изабел совершенно не похожа на Милли. Но мне она нравится.

- И мне,- тихо сказал Гарри.- Очень нравится.- Несколько секунд он молча разглядывал пол, потом резко встал.- Ну все, хватит с меня этого ада. Пойду приму душ.

- Попробуй для разнообразия снять одежду.

- Непременно. Дельный совет.

С этими словами Гарри Пиннакл вышел из парной, на прощание кивнув сыну.

К тому времени, когда Руперт тяжело поднялся на негнущихся ногах, спрятал письмо Аллана и покинул галерею, уже начало вечереть. Он постоял на Трафальгарской площади, глядя на такси, туристов и голубей, затем развернулся и побрел в направлении метро. Каждый шаг давался ему с трудом; он словно лишился некой важной части самого себя, которая поддерживала его в равновесии.

Руперт окончательно понял: незыблемая опора - единственное, во что он верил в этой жизни,- ушла навсегда. Основа, относительно которой все пережитое являлось лишь контрапунктом, исчезла. Теперь ему казалось, что все его поступки за последние десять лет были частью внутренней борьбы с Алланом. И вот битва закончилась, и победителей в ней нет.

В поезде до Фулема Руперт безучастно сидел, устремив взор на свое отражение в темном стекле, размышляя с почти отстраненным любопытством, что предпримет в дальнейшем.

Он чувствовал себя утомленным, разбитым и обессиленным, как будто шторм вынес его к чужому берегу, не оставив пути назад. С одной стороны, у него есть жена.

Дом, прежняя жизнь и компромиссы, на которые он пошел ради того, чтобы сломать свою натуру. Счастьем это не назовешь, однако и мукой тоже. С другой стороны, существует такое понятие, как честность. Горькая, неприятная правда. И все то, что она за собой повлечет.

Руперт устало провел рукой по лицу и вгляделся в размытые черты отражения в стекле. Он не хотел быть честным. Не хотел быть нечестным. Он хотел превратиться в ничто, стать безымянным пассажиром поезда, которому не надо принимать решений и можно ни о чем не думать, а лишь прислушиваться к ритмичному стуку колес и рассматривать беззаботные лица попутчиков, читающих журналы и книги; взять у жизни отсрочку.

Однако в конце концов поезд остановился. Подобно роботу, Руперт механически взял в руку портфель, встал и вышел на платформу. Вместе с остальными, сошедшими с поезда, поднялся по лестнице и шагнул в темный зимний вечер. Толпа, как обычно, двинулась по главной дороге, рассеиваясь по мере того, как люди сворачивали в переулки. Он послушно шел следом и, приближаясь к дому, замедлил шаг, а на углу своей улицы остановился, чуть не собравшись повернуть назад. Но куда он мог пойти? Идти было некуда.

Открывая ворота, Руперт ощутил облегчение, увидев, что свет в окнах не горит. Он примет ванну, выпьет чего-нибудь покрепче и, может быть, немного успокоится к тому времени, когда Франческа придет с работы.

Руперт достал из кармана ключ, вставил его в замок и понял: что-то не так. Ключ не подходил. Руперт вытащил его, осмотрел и вставил опять. Замок не поддавался.

Присмотревшись, Руперт заметил вокруг замочной скважины следы работы. Франческа сменила замок. Выгнала его из дома.

На несколько мгновений он оцепенел, дрожа от ярости и жгучего унижения.

- Сучка,- словно со стороны донесся его собственный голос.- Сучка.

Внезапно нахлынула острая тоска по Аллану, и он пошел прочь от дома с глазами, полными слез.

- У вас все в порядке? - с противоположной стороны улицы раздался бодрый девичий голос.- Не пускают домой? Если хотите, можете позвонить от меня!

- Нет, спасибо,- пробормотал Руперт и повернул голову.

Девушка оказалась молодой и симпатичной, а в ее взгляде светилось сочувствие. На миг ему вдруг захотелось припасть к ее плечу и обо всем рассказать, однако в следующую минуту он осознал, что Франческа может наблюдать за ним из окна, и его охватила паника.

Руперт неуклюже поспешил дальше по улице. Дойдя до угла, он жестом подозвал такси, сам не зная зачем.