Над бездной - Вольфганг Хольбайн

Андрей был близок к отчаянию. С самого начала боя он постоянно находился в обороне, а из всего, чему его учил Михаил Надасду, следовало, что это верный путь к поражению. Мальтус не давал ему ни малейшей возможности перехватить инициативу.

«Если ты слабее противника, — снова зазвучал у него в голове голос Михаила, — то ищи его слабое место!»

Но у этого воина не было слабых мест! Он беспощадно гнал Андрея, и каждый из его ударов становился сильнее предыдущего. Момент, когда очередная атака разрушит его оборону и закончится тяжелым ранением, можно было предвидеть. В третий раз Мальтус не пощадит его.

Парируя следующий выпад, Андрей ранил-таки своего противника в кисть руки — правда, скорее случайно. Эта рана была не опасной, но, несомненно, болезненной. Мальтус застонал, и убийственная ярость снова вспыхнула в его глазах. Ответная его атака была такой мощной, что Андрею стоило большого труда удержаться на ногах.

Однако он почувствовал: даже такого человека можно победить.

Деляну был далек от мыслей о победе, но все же обрел некоторую надежду. Как и раньше, требовалось девять десятых внимания, чтобы противостоять все более смертоносным атакам золотого рыцаря, но теперь оставшаяся десятая часть его мыслей была занята вопросом, как обратить в свою пользу особенности противника.

Надо вызвать в Мальтусе ярость, решил он, потому что рассвирепевший человек совершает ошибки. Когда меч рыцаря опускался в очередной раз, Андрей отбил его таким ударом, который стоил ему едва ли не всех оставшихся сил; однако этот прием был проведен поистине искусно. Деляну громко рассмеялся.

— Пожалуй, вы правы, Мальтус, — сказал он. — Подходит время кончать с ребячеством. И знаете что? В отличие от меня, вы совсем не молодец. Вы большой, сильный, но старый. Слишком старый. И вовсе не молодец.

Мальтус ничего не ответил, сжал губы в узкую бескровную полоску, и в его глазах вспыхнула жажда убийства. Он ударил с такой силой, что, попади он в цель, Андрей был бы рассечен надвое. Но Деляну в последний момент ушел от удара и нырнул за спину противника. Он отказался от намерения ранить Мальтуса в плечо, что в этой ситуации мог бы сделать. Вместо этого он засмеялся.

— Почему вы не сдаетесь, Мальтус? — спросил Андрей, провоцируя его и перебрасывая меч из правой руки в левую и обратно. — Как знать, может быть, я даже сохраню вам жизнь. Мне не доставляет никакого удовольствия убивать такого неловкого гиганта, как вы.

Мальтус взревел, рванул вверх свое оружие и набросился на врага с неудержимой никаким разумом силой.

Андрей и не пытался остановить его, он опустился на колени, схватив свой меч обеими руками, и в последний момент вскинул его навстречу и вверх. Острая как бритва сталь вошла почти без всякого сопротивления в тело Мальтуса, задела позвоночник и вышла из спины наружу.

Рыцарь оцепенел. С его губ сорвался стон, в котором Андрей различил, как показалось ему, вздох облегчения. Пальцы Мальтуса разжались, меч звякнул о пол, и гигант медленно опустился перед Андреем на колени.

Андрей чувствовал, как его клинок продолжает двигаться, производя необратимые действия в теле Мальтуса. Кровь потекла из его рта, он стал задыхаться от боли. Его взгляд помутился и тело охватила предсмертная дрожь.

Андрей не хотел причинять страданий даже этому человеку. Он никому не хотел их причинять. Но у него не было выбора, и он продолжал поворачивать меч. Мальтус издал жалобный стон, и новый поток темной крови исторгся у него изо рта. В этот момент Андрей испытал отвращение к самому себе за то, что делал, но если бы сейчас он дал рыцарю пусть тень шанса, то наверняка заплатил бы за это собственной жизнью.

Заранее зная ответ, он все же спросил:

— Если бы я оставил тебе жизнь, ты ушел бы?

— Нет… шансов… Деляну, — выдавил из себя Мальтус. — Если бы ты пощадил меня… я бы убил…

— Ты не оставляешь мне выбора.

Это было искреннее сожаление.

— Убей… меня, — выдохнул Мальтус. — Но ответь…

— Ответить?

— Я… действительно… твой первый?

Андрей кивнул.

— Тогда сейчас… ты испытаешь потрясение, — простонал Мальтус. — Мы увидимся с тобой, Деляну. Возможно, раньше, чем ты думаешь. А теперь сделай это!

Последние слова он выдавил из себя с видимым трудом. Андрей еще раз посмотрел ему в глаза, потом рванул меч из тела Мальтуса и в продолжение того же движения вытолкнул сердце рыцаря.

Какое-то мгновение Мальтус оставался неподвижным и, стоя на коленях, держался прямо. Затем с глухим звуком рухнул на грязный деревянный пол.

Андрей сделал шаг назад, непроизвольным резким движением стряхнул кровь с клинка и спрятал оружие.

Он чувствовал себя опустошенным.

То, чего он ждал, не приходило. Деляну не испытывал ни торжества, ни удовлетворения, да и облегчения не чувствовал. Он просто был доведен до изнеможения. То, что имел в виду Мальтус, говоря о потрясении, которое предстояло Андрею при первом перерождении, не наступило.

Он убил первого из подобных себе людей, но в эти секунды чувствовал себя просто убийцей, которого пойти на крайний шаг вынудили обстоятельства. Иначе бы он не стал убивать этого человека.

Затем случилось нечто такое, что было ему глубоко отвратительно. Он медленно пошел к убитому. В первый момент он боялся, что глаза Мальтуса оживут, чтобы направить на него ледяной взгляд. Ему казалось, что в руке мертвеца, лежащей на мече, он различает легкое дрожание, какое-то едва уловимое движение… Наконец он собрался с духом и приблизился к поверженному.

Фантазии исчезли. Мальтус был мертв, как только может быть мертв человек. Человек? И все же у него была подсказка сраженного рыцаря, что безвозвратно убить его может лишь прямой укол в сердце. Но если ему просто рассказали сказочку про этот укол, чтобы посмеяться над ним? Тогда ему понадобится немного больше времени, чтобы прийти в себя, собраться с силами для следующего боя с противником.

Можно было предполагать разное, но в глубине души Андрей был уверен, что все это не так. И он точно знал, что должен делать.

Деляну склонился над убитым. Правым коленом он легко, почти нежно коснулся руки рыцаря. К собственному удивлению, внутренне Андрей расслабился, но в то же время был очень далек от самого себя. Он не испытывал ничего, кроме уверенности, что сделает сейчас то, что должен сделать.

Взгляд Андрея переместился от лица убитого к его горлу. Свет солнца, проникающий сюда только в виде мягких рассеянных лучей, казалось, ослепил его. Это был какой-то наплыв светобоязни, который заставлял его держать глаза почти закрытыми, так что он едва видел свою жертву.