Дом Аида - Рик Риордан

Хиона схватила ее запястье, и по руке Пайпер побежала корочка льда. Лезвие Катоптриса побелело.

Теперь их лица разделяли какие-то шесть дюймов. Хиона улыбнулась, празднуя победу.

– Дитя Афродиты, – мягко произнесла она. – Ты ничтожество.

Фестус заскрипел. Пайпер была уверена: он пытался подбодрить ее.

Неожиданно в груди потеплело – то была не злость или страх, а любовь к этому дракону, и к Джейсону, доверявшему ей, и ко всем друзьям, оставшимся внизу, и к Лео, потерянному и нуждающемуся в ее помощи.

Может, любовь и не могла победить лед… Но Пайпер уже удалось с ее помощью пробудить металлического дракона. Смертные постоянно совершают во имя любви подвиги, казалось бы, невозможные для обычных людей. Матери голыми руками приподнимают грузовики, чтобы спасти застрявших детей. А Пайпер была далеко не обычной смертной. Она была полубогом. Героем.

Лед на лезвии ее ножа растаял. От руки, что продолжала держать Хиона, повалил пар.

– Все продолжаешь меня недооценивать? – сказала Пайпер, глядя прямо в глаза богине. – Тебе стоит серьезно над этим поработать.

Самодовольная ухмылочка на лице Хионы тут же исчезла, как только Пайпер резко опустила нож.

Лезвие коснулось груди богини, и та обратилась в миниатюрный снежный вихрь. Пайпер упала, не в силах противиться холоду. Она слышала, как Фестус трещит и стрекочет, а по кораблю разносится вновь включенный сигнал тревоги.

«Бомба!»

Пайпер с трудом встала. До сферы было футов десять, она громко шипела и вращалась – заключенные внутри ветры начали просачиваться наружу.

Пайпер прыгнула на нее.

Ее пальцы сомкнулись на бомбе в ту же самую секунду, когда ледяная оболочка разлетелась на куски и ветры вырвались.

XLV. Перси

Перси тосковал по болоту.

Кто бы мог подумать, что когда-нибудь ему будет недоставать сна на кожаных одеялах на постели гиганта в лачуге из костей дракена, стоящей посреди вонючей выгребной ямы, но сейчас это все казалось практически Элизиумом.

Они с Аннабет и Бобом вновь брели в темноте, воздух был тяжел и холоден, а ноги то натыкались на острые камни, то плюхали по грязи. Вся обстановка будто бы специально была продумана так, чтобы не давать Перси ни на секунду расслабиться. Даже расстояние в десять футов изматывало донельзя.

Лачугу гиганта Перси покинул со свежими силами, ясной головой и сытым желудком, полным вяленого мяса из провианта. Теперь же ноги вновь налились тяжестью. Все мышцы болели. Он набросил поверх своей разорванной футболки импровизированную тунику из кожи дракена, но от холода она не спасала.

Его взгляд был прикован к земле впереди. Кроме этого и идущей сбоку Аннабет, больше ничего не существовало.

Каждый раз, стоило мелькнуть мысли о том, чтобы сдаться, позволить себе упасть и умереть (что случалось с ним где-то раз в десять минут), он протягивал руку и сжимал ее ладонь, только чтобы напомнить себе, что в этом мире еще осталась теплота.

После их разговора с Дамасеном Перси беспокоился об Аннабет. Ее не так-то легко можно было расстроить, но пока они шли, она несколько раз вытирала с глаз слезы, стараясь сделать это так, чтобы Перси не заметил. Он знал, как сильно Аннабет не любила, когда получалось не так, как она задумывала. Она успела убедить себя, что им необходима помощь Дамасена, но гигант отказался идти с ними.

Какая-то часть Перси испытывала облегчение. Он до сих пор не был уверен, останется ли Боб на их стороне, когда они достигнут Врат смерти. Ему также не особо нравилась перспектива компании гиганта, пусть даже тот умел готовить отменное тушеное мясо.

Интересно, думал он, что произошло после того, как они покинули лачугу Дамасена. Уже несколько часов на их преследователей не было ни намека, но он кожей чувствовал их ненависть… особенно это касалось Полибота. Этот гигант все еще был где-то неподалеку, он неотступно следовал за ними, загоняя их все дальше в глубь Тартара.

Перси пытался переключиться на позитивные мысли, чтобы поднять себе настроение, – вспоминал озеро в Лагере полукровок, как он поцеловал под водой Аннабет. Пробовал представить их двоих в Новом Риме, гуляющих по холмам, держась за руки. Но и Лагерь Юпитера, и Лагерь полукровок сейчас казались не больше чем когда-то увиденным сном. Словно ничего, кроме Тартара, никогда и не существовало. Это и был реальный мир – смерть, тьма, холод, боль. Все остальное было лишь игрой его воображения.

Его передернуло. Стоп. Это бездна нашептывает ему, подавляет его решимость. Перси задумался, как Нико смог выжить здесь и не сойти с ума. Этот парень был явно намного сильнее, чем Перси привык о нем думать. Чем дальше они шли, тем все труднее становилось оставаться начеку.

– Это место еще хуже Кокитоса, – пробормотал он.

– Да, – счастливо отозвался Боб. – Намного хуже! Значит, мы уже близко.

«Близко к чему?» – подумал Перси. Но сил спросить не нашлось. Он заметил, что Малыш Боб опять скрылся под одеждой Боба, и это стало лишним доказательством того, что в их группе этот котенок был самым умным.

Пальцы Аннабет скользнули между его и сжали ладонь. В свете бронзового меча ее лицо было прекрасно.

– Мы вместе, – напомнила она ему. – Мы все преодолеем.

А ведь еще недавно он так старался поддержать ее моральный дух, и что теперь – это она пытается ободрить его!

– Ага, – откликнулся он. – Как нечего делать.

– Но в следующий раз, – сказала она, – я хочу на свидание куда-нибудь в другое место.

– В Париже было неплохо, – вспомнилось ему.

Аннабет даже смогла улыбнуться. Несколько месяцев назад, еще до того, как с Перси случилась амнезия, у них был ужин в Париже – подарок от Гермеса. То время сейчас казалось будто частью другой жизни.

– Я, кстати, согласна на Новый Рим, – заявила она. – Если, конечно, ты будешь со мной.

Боги, Аннабет – это просто нечто. На секунду Перси даже вспомнил, каково это, быть счастливым. У него потрясающая девушка. И у них может быть будущее.

Но в следующий миг темноту разогнал мощный стон, словно последний вздох умирающего бога. Перед ними было открытое пространство, бесплодная равнина из пыли и камней. В ее центре, где-то в двадцати метрах от них, стояла на коленях жуткого вида женщина, в лохмотьях, с костлявыми руками и ногами и жесткой зеленой кожей. Наклонив голову, она тихо всхлипывала, и от этого звука все надежды Перси тут же разбились вдребезги.

Он понял вдруг, что его жизнь не имела никакого смысла. Бороться было не за что. А эта женщина горевала так, будто оплакивала смерть целого мира.

– Мы пришли, – возвестил Боб. – Ахлис может помочь.

XLVI. Перси

Если под помощью Боб подразумевал общение с всхлипывающим монстром, Перси сомневался, а хочет ли он такой помощи.

Но Боб уже потопал к ней, и Перси пришлось последовать за ним. По крайней мере здесь было не так темно – не то чтобы светло, скорее похоже на густой белый туман.

– Ахлис! – позвал Боб.

Женщина подняла голову, и желудок Перси сжался в судороге.

Ее тело выглядело ужасно. Прямо как жертва концлагеря – руки и ноги худые как палки, коленные суставы торчат, локти словно вот-вот прорвут кожу, вместо одежды какие-то тряпки, обломанные ногти на руках и ногах. Все тело покрывал слой пыли, особенно толстый на плечах, будто она встала под душ из песка на дне песочных часов.

На лице же отпечаталось вселенское отчаяние. Глаза опухли, и из них, не переставая, текли слезы. Из носа водопадом хлестал нескончаемый поток. Жиденькие серые волосы свисали спутанными сальными прядями, а на щеках виднелись кровавые полосы, как если бы она раздирала их ногтями.

Перси не смог заставить себя посмотреть ей в глаза и опустил взгляд. На ее коленях лежал древний щит – весь в выемках от выдержанных ударов круг из дерева и бронзы, на котором было изображение самой Ахлис, держащей щит, изображающий ту же картину, и так до бесконечности.

– Этот щит, – прошептала Аннабет. – Это его щит! Но я думала, это просто легенда.

– О, нет! – взвыла старуха. – Это щит Геркулеса. Он изобразил меня на нем, чтобы его враги в последние секунды своей жизни видели меня – богиню страданий. – Она так сильно закашляла, что у Перси защемило в груди. – Если бы только Геркулес знал, что такое истинные страдания! Ведь совсем не похоже!

Перси сглотнул. Когда он с друзьями встретился с Геркулесом на Гибралтаре, вышло не очень хорошо. Их знакомство сопровождала тонна криков, смертельных угроз и крайне быстрые ананасы.

– Что этот щит делает здесь? – спросил Перси.

Богиня уставилась на него своими блестящими от слез замутненными глазами. С ее щек капала кровь, пятнышками расплываясь на разорванных одеждах.

– Он ему больше не нужен, разве нет? Он оказался здесь, когда смертное тело Геркулеса сгорело. В качестве напоминания, как я полагаю, что бывают моменты, когда никакой щит не спасает. В конце страдания поглотят каждого из вас. Даже Геркулеса.