Остап Бендер в Крыму - Анатолий Вилинович

— А если знает, то разве она скажет, командор, — покачал рыжеволосой головой Балаганов.

— Вот вы всегда, всегда, Шура,… — разозлился Бендер и отошел от него…

— Да, я что, командор. По справедливости… откровенно… командор… — заспешил за ним Балаганов.

Бендер промолчал, так как все его мысли были заняты вопросом: уехала ли женщина в зеленом платье, в темном жакете и в шляпке отошедшим недавно поездом или задержалась по какой-нибудь причине? Но все его вопросы к пассажирам и железнодорожникам вокзала результата не дали.

Когда быстрым вихрем примчался исполнительный автомеханик Козлевич, Бендер сказал:

— Что такое «не везет» и как с ним бороться вы, Адам Казимирович, не знаете? Здесь нет той, которая нам нужна. Или уехала, или еще что-то… Главное, мы не знаем ее в лицо, а так… скудное описание ее портрета, да одежду., которую она могла сменить. Неизвестно, где она здесь, в Сухуме, пребывала. Перед нами проблема, камрады.

Железнодорожный вокзал был небольшим. Выглядел чисто курортным строением. Пассажиров было больше отъезжающих, чем прибывающих. В вокзальном ресторане гремел барабан, вопила флейта, бухали удары барабана, заглушая звуки скрипки. Там шло веселье. А у билетной кассы с криками давились пассажиры.

Компаньоны подошли к открытым окнам ресторана и без всякой цели заглянули вовнутрь. Там танцевали «лезгинку», а за столом пели «Сулико».

Подошедший к окну носильщик в фартуке и с тусклой медной бляхой на груди сообщил с кавказским акцентом:

— Большой торгующий человек дочку выдал замуж, а сейчас провожает гостей в Поти, Самтредиа, Батум. А может, и в самый Тифлис. Вон сколько экипажей их привезли, — указал он на площадь.

— Оно и видно, уважаемый, — невесело ответил Бендер, отходя от окна. Значит, вы не видели недавно уехавшую женщину в зеленом платье, в темном жакете и в шляпке? — спросил он носильщика.

— Вы уже спрашивали, дорогой, уже спрашивали. Если бы видел, сказал бы…

— А знаете, командор, это и хорошо, что мы ее не встретили, — промолвил Балаганов, когда отошли от носильщика.

— Это еще почему, Шура?

— А потому., она бы очень удивилась — с какой это стати… Козлевич, привычно дернув рукой усы, подсказал:

— Да, пустились в путь то ли из Ялты, то ли из Одессы за ней, чтобы узнать то, что не каждому позволено знать. Не лучше ли, Остап Ибрагимович, выяснить все нам нужное в той же Одессе или Ялте?

— На пароходе еще так-сяк, но здесь для нее будет очень подозрительным, командор.

— Да, друзья, вы правы, — кивнул Бендер. — Гонка за ней не расположила бы ее к откровению. Что же, в Москву ехать? Там можно было бы отрекомендоваться ей и как от столичной газеты, и как от Всесоюзного радио. Но где ее там найдешь? Одному богу известно.

Балаганов с улыбкой посмотрел на Бендера и одобрительно закивал:

— Вот именно, одному богу, командор, — и в глазах его светилась похвала Остапу, за то, что тот произнес слова «богу известно».

Единомышленники вошли в привокзальную кормушку под вывеской «Хинкали» и заказали горячие хачапури с мацони.

— И что это такое за «мацони»? — пожал плечами Балаганов.

— Кислое молоко, Балаганов, — пояснил Бендер, как знаток грузинской кухни, как человек, уже побывавший на Кавказе, когда с Кисой Воробьяниновым гонялся за стульями с сокровищами мадам Петуховой.

— Он о мацони, а я о хачапури… — начал было Козлевич.

Но подошедший к их столу хозяин, услышав эти слова, расставил тарелки с пышущими жаром хачапури, издающими вкусный хлебный запах, с чуть-чуть сырным ароматом, сказал со свойственным местным произношением:

— Хачапури, это вот, дорогой. Кушайте на здоровье, уважаемые, на здоровье, уважаемые.

— Спасибо, хозяин, вижу, вкусно пахнут, — закивал ему Козлевич. — Я и спрашиваю… — куснул он румяный край хачапури.

— Раз спрашиваешь, дорогой, и вы, уважаемые, я должен вам рассказать о нашем хачапури. По-вашему, значит, это ватрушка, понимаешь. Вот покушаешь и будешь не голодным до обеда.

— А как готовят ее, эту ватрушку-хачапури? — спросил Балаганов, отломив румяный кусок от запеченного пирога и жуя его со смаком, запивая мацони.

— Понимаешь, дорогой, готовлю из простого дрожжевого теста. Сыр имеретинский, сулугуни, пропускаю через мясорубку. Потом тесто наминаю смесью сыра и яиц и — в печь, понимаешь. Вынимаем через пять минут, дорогой. Кладу в каждый сверху кусочек сливочного масла и, если хочешь, добавим яйцо. Ждем немного, и твой хачапури готов. Вот вы с мацони, а можно и с раствором масла, сыра и яиц, дорогой, понимаешь… — услыхал звуки шарманки с площади, выбегая на улицу, бросил, — извините, уважаемые.

Компаньоны тоже подошли к распахнутым настежь дверям «Хинкали» и увидели не то большого торгующего человека, выдавшего замуж свою дочь, не то таких же, как и он, его гостей. Под звуки шарманки они с песнями рассаживались в фаэтоны. На передний фаэтон сел грузный человек, а впереди него, в этом же экипаже, лицом к нему, уселся шарманщик, продолжая крутить кавказскую мелодию.

— Большой торгующий человек отдал дочь замуж и гуляет с друзьями, понимаешь, — пояснил хинкальщик, мастер хачапури.

— Они в ресторане гуляли, — промолвил Балаганов, смакуя уже третье по счету хачапури.

— Они, — кивнул Бендер, тоже кушая с аппетитом уже не первое хачапури. Хозяин веселого музыкального кортежа вдруг привстал в фаэтоне и крикнул молодой женщине и ее спутнику:

— Эй, Вадым! Эй, Катерына! Зачем на свадьбэ моей дочкы нэ гулал?! Ай-ай, как нехорошо, дрззя, не прышли, а?

Услышав слово «Катерына», Бендер встрепенулся и вперил свой взгляд в женщину.

— Она в зеленом и шляпке «набок», командор! — прошептал Балаганов.

— Она, Остап Ибрагимович, она! — кивнул Козлевич и поперхнулся непрожеванным.

— Вижу, детушки, вижу! — встрепенулся Бендер и, сделав им знак, последовал за парой, которая криком отвечала уже отъезжающему под звуки шарманки фаэтону.

— Занят был на службе, господин Асланов!

— Ай-ай, как нехорошо… так давай сейчас сюда! — пригласил Асланов.

— Мы на поезд, в Москву, дорогой Карапет Ваганович, по телеграмме, прокричала вслед фаэтону Екатерина.

— Ну, голуби, не будь я Остапом-Сулейманом-Бертой-Марией Бендером, если не скажу, что «Катерына» — это та женщина, которая нам нужна, — говорил великий предприниматель, шагая за парой. — И по описанию ее портрета Фатьмой, определенно, это она.

— Но как мы подступимся к ней? С какой стати затеем расспросы о графском дворце? — беспокоился Балаганов.

— Да и не одна она, а с каким-то «Вадымом», — тоже скопировал Асланова Козлевич. — Эх, Остап Ибрагимович, нам бы сейчас лимузинчик! Взяли бы и повезли их для ускорения…

— Что, до самой Москвы, Адам? — удивился Бендер.

— Зачем до Москвы? До узловой станции… — буркнул тот.

— Чего нет, того нет, друзья-камрады. Вперед, вперед, верные мои визири, — заспешил еще больше жаждущий взять интервью у бывшей горничной графини Остап.

— Да, но, командор, как подступиться к ней?

— Не делайте волну, Шура, — обернулся Бендер, с усмешкой глянув на него. — Разве вы не видите, судьба улыбается нам.

Остап подбежал к носильщику:

— Ой, дорогой, скажите, как имя и отчество большого торгующего человека, который после свадьбы дочери провожал гостей в ресторане?

— А что, разве не знаешь? Асланов Карапет… да еще Ваганович, понимаешь. Большую торговлю держит, — с достоинством ответил носильщик, будто его номер носильщика имеет в этой торговле непосредственное участие.

— Ой, спасибо, дорогой, ой, спасибо, — вернулся к своим друзьям Бендер, и приказал: — Адам, побудьте с Шурой в стороне. Я к ним… один.

Компаньоны видели, как Екатерина со своим спутником встала в очередь к билетной кассе.

Остап вновь подскочил к знакомому носильщику и спросил:

— Скажи, уважаемый, какой самый ближайший поезд должен быть?

— Как какой, дорогой, Тифлис — Москва — Самтредиа скоро должен подойти, не задержится если, — ответил тот, поправив медную бляху железнодорожного служаки. — У тебя есть вещи? Давай посадку сделаем. Дорого не возьму.

— Ой, нет, уважаемый, я как раз еду случайно, без вещей.

Издалека трое друзей наблюдали за интересующими их поднадзорными. Очередь к кассе почти не двигалась. У решетчатого окошка ее была давка, крики и ругань. А до прихода поезда оставались считанные минуты. Всех пассажиров волновал вопрос, успеют ли взять билеты, будут ли места на этот поезд. Видно было беспокойство и на лицах Екатерины и ее «Вадыма».

— Это вам билеты в Москву, товарищи? — к ним подбежал Остап.

— В Москву… — удивленно взглянула на него Екатерина.

— По поручению самого Асланова Карапета Вагановича, уважаемые! Бендер бросился к дежурному по вокзалу, растолкал пассажиров, осаждающих того и представился: