Последний клиент - Константин Измайлов

— Клиент прибыл. Надень гарнитуру и держи телефон на приеме. Осталось час-полтора от силы. Не подведи!

Еще один звонок раздался часом позже:

— Подойди к двери, открой ее и выйди на порог…

Галлахер без уточнений подчинился требованию нанимателя.

— Видишь мужчину, поднимающегося к тебе по холму?

— Да.

— Он твой. Махни ему ручкой… Как если бы ты приветствовал королеву-мать в день ее рождения.

Род со всей еще сохранившейся у него в душе теплотой приветствовал поднимающегося в гору человека — и отсюда, издалека, было видно, с каким трудом ему даются последние метры дистанции.

— Он вооружен?

— Наверняка…

— А у меня ничего, кроме ржавого топора…

— Все у тебя будет, потерпи… И возвращайся на свое место. Именно на свое… Сел?

— Да. А где вы?

— Я рядом. Наблюдаю за тобой и за клиентом…

— Как в прошлый раз?

— Совершенно точно… Он уже у двери. Быстро сунь руку под стол — там пистолет, он на боевом взводе! Нашел?

— Да. — Галлахер овладел пистолетом, и в этот момент дверь распахнулась — на пороге стоял взмыленный, готовый умереть от одышки старикашка с двумя чемоданами в руках. Он сделал шаг по направлению к столу, положил на него свой багаж и расправил плечи, осваиваясь в полумраке хижины.

— Ты?!

Чего было больше в вопросе прибывшего: предчувствия боли, удивления, ужаса? Галлахер не успел даже понять, что же именно его смутило. Он видел, как мгновение назад умиравший от усталости старик резко сунул руку под плащ…

— Стреляй! — ударила по барабанным перепонкам раздавшаяся из наушника команда.

«Как на Диком Западе…» — успел подумать Род. Он еще видел, как из ствола пистолета, зажатого в руке клиента, вырвался огонь, дым, и пуля, вылетевшая чуть прежде, вонзилась Роду точно меж глаз. Мозг сержанта умер, послав последний импульс застывшему на спусковом крючке пальцу. И этот рефлекс был последним, финальным, прочертившим итоговую черту под суммой желаний, страхов и сомнений двум совершенно непохожим людям, в последний момент оказавшимся невероятно близкими. Смерть примирила их и уравняла.

Еще не успела пороховая дымка осесть, развеяться, как через высаженную ставню внутрь уже ворвались два клацающих от холода зубами человечка в белых комбинезонах. Швырнув на пол принесенный с собой кейс, точную копию кейса, доставленного в хижину мсье Франсом, они подхватили другой и, выбравшись так же, через окно, вскочили на своего железного коня и умчались прочь.

Близнецы грелись у камина. Рожицы у них были еще синие, но довольные. Вскоре прикатил и Николай на новеньком «Навигаторе». Кирилл, убедившись, что все прошло, как планировалось, высвистал выпивавшего в библиотеке Борю Штольца и с театральной многозначительностью вручил Бивису с Бадхедом причитавшийся им гонорар. Он состоял из того самого слоника, выкупленного у хозяина гостиницы за чисто символическую плату, двух билетов первым классом на родину и пачки банковских билетов на каждого. Теперь близняшки, если нелегкая не занесет их в какие-нибудь уголки особенно развитой цивилизации, могли провести остаток своих дней в праздности и безделье, ощущая себя при этом почти такими же состоятельными людьми, что и их самый что ни на есть непальский владыка. Борису был передан портфель с облигациями. Передача была менее торжественной, но сопровождалась короткой и вразумительной речью командира.

— Чтобы раскидать деньги по счетам, у тебя два часа. Время пошло! И прихвати с собой этих идолопоклонников — они тебя прикроют в случае непредвиденных ситуаций. А затем забросишь их в аэропорт. И проследи, чтобы они здесь особенно не шиковали, а в Штутгарте лично проводи их до трапа. Все, ушел! — Кирилл перевел предыдущую фразу на английский, для гурков, и отослал их вслед Борису. — А теперь, Коля, я должен связаться с этой поганой итальянской рожей… От тебя лично передать привет?

— Угу. Оттелеграфируй… — Коля продемонстрировал Кириллу тот жест, которым в прошлое свидание с Тони едва не нарушил принцип мирного сосуществования антагонистически настроенных социальных групп.

Разговор с Тони был непродолжительным — с автоответчиком диалог не складывался:

— У пиццерии, на противоположной стороне, запаркован красный «Рено» с пассажиром на борту. Парень он молчаливый, но при нем ты обнаружишь пару кассет с довольно занимательными сюжетами. В бардачке — пакет с пожертвованиями от добрых самаритян. А на горе, чуть выше «зеленого» спуска, в бревенчатой избушке — по моим сведениям, ее лишь вчера арендовал некто Галлахер, — ты сможешь найти то, что даст ответы на все твои вопросы. И пистолет, и фальшивые облигации, и некоторые документы, которые, попади они каким-то образом в прессу, сделают из тебя героя вселенского масштаба. И поторопись, так как чуть ниже этого домика стоят наготове несколько малопривлекательных господ, желающих лишить тебя возможности стать комиссаром полиции всей суверенной Швейцарии. Или как тут у вас все это называется… Я же отбываю на отдых, но по возвращении непременно свяжусь с тобой и дам по волнующим общественность проблемам некоторые разъяснения.

…В Цюрихе, у гостиницы их встретил совершенно трезвый Грибман. Если выразиться точнее, он кого-то провожал. И физиономия у него была не как у того кота, что только что отведал сметаны, а как у Грибмана, махнувшего стаканчик водки, которая на поверку оказалась уксусом, слитым какой-то сволочью.

— Что грустим?

Серега усмехнулся невесело:

— Кому-то в Марсель, а кому-то взад, в столицу нашей родины…

— Это кому в Марсель, Грибов? — переспросил Кирилл, вынимая из багажника затертый в бесконечных приключениях кофр.

— Да Жукову с Ингой…

— Что-о?

— Что, что… Приехал ваш ковбой, в шляпе, в сапогах с каблуками… Битый час рассказывал, как откапывал Крокина, как катал его на машинке, пугая твоего оппонента… И про веревочку, привязанную к руке, — как он эту веревочку дергал, а Крокин… Тихо ботами болтал…

— Ну и?..

— А потом подвалил к галкинской даме, взял ее за ручку и говорит: «А не прошвырнуться ли нам, моя милая, через Канны, Ниццу, до города вашей мечты?» А она его спрашивает: «В Марсель?»

— А он?

— А он: «Можно и в Марсель, если прикажете…»

— А где же был в это время Галкин?

— Да на толчке сидел — второй день с него не слазит. Может, съел чего?

— И что?..

— Что… Встали и уехали — вот только взглядом и проводил…

— А Галкин?

— А он ничего пока и не знает.

— А ее папаша?

— Сидит и тихо улыбается — пойми попробуй…

— Да… — протянул Коля. — Ну и Жуков!

— Знаешь что, Николай, я думаю, не станем мы подниматься в номер — времени у меня мало, да и… — Кирилл в сомнении почесал затылок. — Вот тебе, Серега, чемодан, вот тебе браслет. — Он с характерным щелчком приковал кофр к запястью Грибмана. — А вот вам проездные документы, деньги и разрешение на вывоз ценностей…

— А когда рейс?

— После семи в любое время — ваш борт будет ждать вас. Вот только количество пассажиров слегка уменьшилось…

— А ты куда?

— В Афины, к дочке. Новый год на носу…

— Это точно! — У Сереги потеплело в груди — он представил елку до потолка и себя под ней. На четвереньках и абсолютно пьяного. Но в папахе. — Слушай, Кирилл, а ключ от браслетов?

— Это тебе ни к чему — ваши ребята разберутся по прилете…

— А как же, пардон, какать?

— Раньше нужно было думать. Ну, давай… — Кирилл протянул Грибову руку, от души хлопнул будущего полковника по холке и заспешил к джипу: — Только смотри, Сергей, без галкинских фокусов… А то видишь, как оно бывает…

— Это точно…

…В аэропорту, при посадке, взгляд Кирилла случайно выхватил из толпы знакомый женский силуэт, укутанный в длинную норковую шубу. За дамой спешил носильщик с тележкой, заваленной чемоданами.

— С этими бабами катастрофа какая-то… — Кирилл тряхнул головой и, махнув на прощанье Коле, протянул посадочный талон. — Как доберусь, позвоню. А ты перекантуйся где-нибудь в Цюрихе пару дней — и в Вадуц. Если возникнут проблемы — к Борису. Он все устроит.

Он устроит… Что связывало Кирилла с этими людьми, давно уже финансово от него не зависимыми? Тот же Николай. Заработал на службе в «Аяксе» столько, что некоторым и за всю жизнь не потратить. Или Жукову? Что ему-то? Ни кола ни двора… В Марсель! С галкинской Ингой!

Дурдом! Скоро прискребется, как только подыстратится да пооборвется… А так хотелось устроить чего-нибудь посмешнее… Получилось? Ну, кое-что… Как обычно, по-русски: смешно, аж плакать хочется…

Эпилог

Шесть тридцать утра. Где-то в неясном далеке зазвонил телефон. Смолк. И залился вновь со всенарастающей настойчивостью. Кирилл покрутился на кровати, пытаясь с помощью подушки избавиться от назойливого звука. Но телефон, с каждой последующей трелью набиравший силу, не собирался отступать.