От чужих берегов - Андрей Круз

– А дальше?

– Дальше мы и знаем меньше,– сказал он, озадаченно почесав в затылке.– Большие города, в больших городах – большие гетто. Оружие купить нельзя, защищаться нельзя. Много людей. Говорят, что по некоторым большим дорогам невозможно проехать, пробки из машин, в которых до сих пор сидят мертвецы, тянутся на многие мили. Большие города, что были язвами на теле нашей страны, превратились в язвы гниющие, там Ад. Что я еще могу сказать? Старайтесь не попадать в те края, держитесь от них подальше, если хотите сохранить как саму жизнь, так и душу.

– Сюда в первое время бежало много людей оттуда,– добавила Сэйра.– Разных людей, хороших и плохих. Хорошо, что мы старались разделять зерна и плевелы.

– И как? – не удержавшись, хоть и подумал, что не стоит продолжать этот разговор, все же спросил я.

– Немало хороших людей осталось с нами,– ответила она просто.– И здесь, и в других городках. Во многих местах нужны люди, Гнев Божий прошелся частым гребнем по нашей земле, многие погибли.

– А плохие?

– Дурных людей отослали в дурную землю, откуда они пришли. Пусть чистое остается чистым.

Я сильно задумался.

16 апреля, вторник, вечер. Уичита, Уичита Метрополитэн, Канзас, США

Как бы я ни опасался религиозного фанатизма в разных его формах, Маркус и Сэйра были гостеприимными хозяевами. Кофе дело не ограничилось, нас еще и накормили вместе с другими людьми, жившими и работавшими на аэродроме. Обед был накрыт в бывшем кафетерии терминала аэропорта, за составленными в длинный ряд столами сидело около пятидесяти человек, мужчин и женщин, приветливо улыбавшихся нам и здоровавшихся.

Перед обедом Маркус, главный на этой территории, судя по его поведению, прочитал довольно длинную молитву, во время которой все сидели с постным видом, устремив очи долу. Зато кормили вкусно, жареным мясом с картошкой и початком обжаренной в масле кукурузы, подавали безалкогольное имбирное пиво.

Потом Маркус повел нас по аэродрому, показывая свое хозяйство и заметно гордясь тем, как ловко он тут все организовал. Несмотря на благочестие, грех гордости был ему не совсем чужд.

Организовано и впрямь все было толково. Все были при деле, никто не занимался ерундой. Особенно понравилась мне автомастерская, в которой переделывали автомобили, усиливая, укрепляя и «подгоняя под новые требования рынка». Решетки, отбойники, закрытые кузова – все всерьез.

– Несколько групп людей собирают все подходящие машины в городе и везут сюда, на вон ту площадку,– указал Маркус рукой на стоянку, которую я заметил сразу после приземления.– А мы делаем из них такие вот боевые колесницы, и дальше Преподобный распределяет их тем, кому нужнее.

– Единолично?

– При нем есть совет, они помогают. Вот, посмотри…

Маркус пригласил заглянуть меня в машину, напоминавшую огромный пикап с надстройками, стоявший на могучих колесах, с хитрой формы бампером-отвалом и стеклами, закрытыми мощными решетками.

Я забрался внутрь и восхищенно присвистнул – это был настоящий «мобильный дом» для путешествий, но путешествий по плохим местам – в стенках кузова были бойницы, на крыше – люки, на стенках – откидные койки.

– Я бы на твоем месте попытался поменять самолет на такую вот машину,– сказал Маркус.– Было бы намного безопасней.

– А через океан?

– Через океан на «Карго-Мастере» я бы не полетел,– сказал он решительно.– Даже через Исландию. Ветры меняются, а там бывают и очень сильные. Я знаю, я сам служил в ВВС и летал. Тебе нужен или большой самолет, или тот, который просто летает далеко. Хотя бы «Пайпер-Мираж». Но он несет мало груза – если загрузите до предела, то от его дальности ничего не останется.

– Ну и какие у нас варианты? – спросил я, действительно заинтересовавшись.

Умного человека никогда не грех послушать, одна польза.

– Не думаю, что тебе бы удалось добыть большой самолет и заправить его,– сказал Маркус.– Я бы попытался добраться на лодке. Большой лодке.

– Дело в том, что я ни черта не понимаю в лодках,– сказал я в ответ.– То есть вообще ничего, а летать кое-как я умею.

– Я тоже ни черта не понимаю в лодках, меня на них только катали,– сказал Маркус.– Но все же рискнул бы. А на «сессне» рисковать бы не стал. А вдруг тебя просто нигде не заправят?

Давил он на больную мозоль. Нельзя сказать, что эта мысль мне в голову не приходила – она пришла в нее давным-давно и никак не желала оттуда убираться. Но я все же не видел других возможностей. У нас только Дрика чуть-чуть понимает что-то в лодках, а в Южной Атлантике сезон штормов. Думаю, с нашими мореходными талантами первый же шторм для нас будет и последним. Идти Северной Атлантикой – туда надо еще и добраться для начала. И как я понял из слов Маркуса, сделать это не так уж и просто. Пока мы ехали по местам с редким населением. Аризона, Нью-Мексико, Техас, сейчас вот в Канзасе очутились – везде одно и то же. А вот по мере приближения к восточному побережью плотность растет. Становится больше людей, а значит, больше зомби. Больше машин – и больше пробок. Меньше оружия – и опять проблемы увеличиваются. Ну и «черный пояс» тоже не сахар: преобладание негритянского населения всегда сулит большие проблемы. Говорить об этом в Америке считалось неприличным, но подразумевал это почти каждый, кроме разве что самых отмороженных либералов, давно потерявших всякую связь с действительностью.

– Знаешь,– продолжал развивать свою идею Маркус,– я бы постарался добыть не «АвГаса» и самолет, а дизельного топлива. Хотя бы сливая его по дороге в бочки. А бочки бы вез на грузовике. Его можно добыть где угодно, не только у нас, я бы даже место показал. И с этим топливом приехал туда, где стоят большие лодки. И выбрал бы самую новую и лучшую.

– Идея хорошая,– согласился я с ним,– но вот проблема – ты сам сказал, что там пробки на много миль. И что я буду там делать со своим грузовиком?

– А зачем тебе туда? – удивился он.– Езжай обратно, там будет проще.

– Там сейчас ураганы.

Он только пожал плечами. Дрика весь разговор помалкивала, вообще в него не вмешиваясь, но явно на ус мотала то, что говорит наш спутник. Он ведь, можно сказать, на ее мельницу воду лил. А вообще, если честно, если бы у нас был вариант с посадкой на какую-нибудь трансатлантическую яхту, я бы согласился. И даже предпочел ее самолету. Но проблема заправки такого большого судна начисто отбивала охоту экспериментировать. Туда-то точно нужно много тонн солярки, а это уже тот объем, что так просто не добудешь. Если, конечно, не найти лодку заправленную,– но как ее искать? Опять же есть идеи и на этот счет, но для их осуществления надо достичь восточного побережья. И желательно с грузом.

Мы шли по аэродрому в сторону дома, в котором Маркус поил нас с Дрикой кофе. У линии самолетов нас остановили, какой-то парень в красной кепке, захлопнув дверь одного из «баронов», подбежал к Маркусу, протянул ему ключ.

– Загрузили и заправили, сэр,– сказал он.– Ключ отдать вам?

– Давай мне,– кивнул Маркус.– Уилл будет только завтра с утра, я ему отдам. Все в порядке? Перегруза нет?

– Нет, сэр,– решительно ответил парень.– Двое летят спокойно.

Маркус кивнул и убрал ключ в карман. Затем сказал:

– Видишь, летать приходится в разные места, завтра повезут припасы и патроны для команд поисковиков у Канзас-Сити.

– Поисковиков?

– Лихие ребята, с Божьей помощью забираются в самое сердце города и вывозят много нужного. Но тратят массу патронов, даже винтовки приходится отдавать в ремонт.

– Понятно.

На проповедь мы пошли примерно через час. Шли не мы одни, а почти все, кто работал на аэродроме, оставив лишь караул у периметра. Ну и мы пошли в компании Маркуса и его семьи. Из автомастерской прибежала его дочь, Рэйчел, такая же рыжая, как и все семейство, девочка, вооруженная пистолетом в кобуре, висящей на ремне через плечо.

Люди шли на проповедь как на праздник, радостно возбужденные, словно что-то предвкушающие. Идти оказалось совсем недалеко – почти сразу за стоянкой терминала возвышалось современное здание из темного кирпича, на котором красовалась заметная издалека надпись: «Церковь Святого Креста». Если присмотреться, то перед словом «Церковь» можно было заметить следы от отбитых букв, складывающихся в слово «Лютеранская», но похоже, что межконфессиональная рознь здесь не приветствовалась – слово беспощадно отбили.

Люди не только шли, но и подъезжали со всех сторон. Разные люди – молодые и пожилые, многие с детьми, почти все с оружием. Много было и военных в полевой форме. Территория церкви была ограждена мощным проволочным заграждением, причем огорожена очень щедро, просторно, да еще и соединяясь прямым коридором с территорией аэродрома. Чувствуется, что свой дом собраний местные старались обезопасить от всех случайностей, да еще и с большим старанием.

В зал заходили с оружием. Это было понятно: не те времена, чтобы с ним расставаться. На нас с Дрикой слегка косились, но смотрели все же дружелюбно. Зал был огромен, здесь на скамейках, наверное, мог рассесться целый город, белые стены держали сводчатый потолок где-то очень высоко. Сам зал напоминал скорее концертный, нежели церковный. Сцена, на ней какая-то конструкция современной формы, на которой горели свечи, небольшая кафедра – и огромный крест на задней стене, размещенный на фоне большого окна под самым потолком. Видать, с рассветом должен эффектно подсвечиваться.