Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5 - Вадим Валерьевич Булаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На что спорим?
– На пиццу.
Победил Серёга. Один из тех, что помоложе, смог усадить Мирнока в салон лишь с третьей попытки, когда тот начал приходить в себя и получил несколько пребольных ударов по голеням.
Удовлетворённый результатом, старший уже было сел за руль, но тут же выбрался из машины и, не решаясь отойти, произнёс что-то, потонувшее в шуме проехавшего мимо автобуса.
Ничего не расслышав, Фрол Карпович с македонцем подошёл к Жеке. Подошли и инспекторы, на всякий случай.
– Я говорю, спасибо! – зачем-то проорал мужчина, хотя в этом уже не имелось необходимости. Работники Департамента приблизились к нему почти вплотную.
Пожал на прощанье руки всем присутствующим и, забравшись обратно, в автомобильное нутро, он подмигнул Иванову:
– А я тебя помню! Мы встречались в управе, на заслушивании. Вас тогда за какой-то разбой как сидоровых коз драли, а мы за кражу у областного депутата отдувались. Вместе под кабинетом очереди ждали, о жизни трындели… У тебя ещё фамилия – Иванов! Серёга Иванов, – повторил Жека, довольный накатившим воспоминаниям и тем, что узнал сослуживца. – В контору перевёлся?
Инспектор, в упор не узнавая говорившего, нейтрально бросил:
– Ага.
Посмурневший шеф прервал словоохотливого полицейского:
– Ключи от машины забыли. От злодейской, – и к подчинённым. – Принесите!
Раздосадованный тем, что никак не может припомнить ни Жеку, ни упомянутое им заслушивание, Сергей пошёл к Нексии. Швец увязался следом, давая вполне адекватный совет:
– Видеорегистратор забери. Мы на нём наверняка увековечены. Скажут – отдадим. Не хватало ещё без крайней необходимости в материалах дела фигурировать. Весь мозг выкушают… Адвокат прицепится – кто да что, и привет! В общем, конфисковываем, а дальше по ситуации.
Согласно поддакивавший напарник не имел ничего против. В данном случае они – возмущённая общественность, активисты без предусмотренных законом полномочий.
Ключи обнаружились в замке зажигания. Заглушив двигатель и содрав видеорегистратор, висящий на присоске рядом с зеркалом заднего вида, инспектор сунул его в карман куртки.
Щёлкнул кнопкой брелока. Машина отозвалась недовольным писком, синхронно мигнула лампочками поворотников и хрустнула включившимся центральным замком.
Обратно вернулся один Антон. Иванову больше не хотелось общаться с Жекой. То, что его узнали – не слишком беспокоило. Официально он на гражданке, да и шеф не полный кретин. Мгновенно сориентировался в обстановке и смекалисто избавился от подчинённого, придумывая подходящую легенду.
Скорее всего, стажёром в какую-нибудь засекреченную службу представит. Дальше расспрашивать постесняются.
Старенький седан лихо сорвался с края обочины, умело вклинился в транспортный поток, и кому-то моргая аварийкой в знак благодарности, помчался вдаль.
Бросив машину таксиста на произвол судьбы, Сергей выбрался на пешеходную часть площади и пошёл к Фролу Карповичу, Александросу и Швецу, тоже переместившимся с асфальта на брусчатку.
– Я к ним в отдел попозже прибуду, – пробасил боярин, оглаживая бороду. – Помогу допрос чинить. Пущай пока довезут, бумаги нужные выправят, кабинет подготовят. Регистратор стащил?
– Угу.
– Отдай.
Приборчик перекочевал из кармана в карман.
– У меня побудет, – веско выдал начальник, довольно хмыкнув. – Хвалю. Злодея споро выявили. Изверги, они в человеческом облике часто страшнее нечисти да нежити. У них разум хворый, оттого и за ответ не ведают. За то, что спросится с них… Нам, по приказу, в дела живых лезть не велено, но… можно, коль беззаконие видим, – македонец при этой двусмысленности неопределённо покачал головой, не то порицая, не то одобряя. – Души уберегли. Мирнок бы и далее животы отбирал у невинных, не останови мы… – произнеся столь проникновенную речь, Фрол Карпович счёл похвалу достаточной и принялся давать указания. – Пойдите в кафе, какое вам по нраву. Ждите до закрытия. Могу вызвать. Не пьянствовать!
– Да мы… – Швец, принявший замечание на свой счёт, скривился.
– Только чай.
– И пиццу, – напомнил Иванов другу о проигрыше.
Погрозив напоследок пальцем, боярин растворился в толпе, оставив Антона в состоянии глубокой обиды:
– Вот чего он так? – пожаловался призрак напарнику. – При любом удобном случае бухлом тычет? Я что, вечно в неадеквате шляюсь?
Пришлось утешать.
– Это наш босс. Он без ложки дёгтя не может. Пошли, похомячим. Я угощаю. В пиццерию потом завалимся…
***
Трудолюбивое начальство вспомнило об инспекторах через полчаса, едва они покончили с солянкой и приступили к смородиновому пирогу, превосходно выпекаемому в одном из близлежащих заведений общепита:
– Мирнок удрал, – загудел в смартфоне привычный бас. – Посреди дороги наручники разорвал дурью звериной, двум конвойным да водителю рыла начистил, дверь вскрыл и сбёг… Автомобиль в пробке стоял.
– А центральный замок?
– Изнутри рычажок имелся. Тот, который на себя тянуть следует. Рядом с ручкой.
– Зашибись…
– Не зашибись, – проорал рассвирепевший Фрол Карпович, – а гузна в горсть да поспешайте к нему домой! Живо! Под наблюдение берите!
Смартфон разразился короткими гудками. Швец, полностью слышавший весь разговор, устало поинтересовался:
– Пирог доедаем? Только принесли…
***
Брошенную в запальчивости команду инспекторы честно выполнили. Просидели до глубокого вечера в доме беглеца, куда он, ожидаемо, не пришёл. Их сменила пара недовольных сверхурочными нагрузками оперов из отдела Жеки.
Как, что – осталось тайной. Хмурые мужики на разговоры не велись, отделываясь невнятными отговорками и фанатично обшаривали кухню в поисках хозяйских припасов. На обед они, похоже, сегодня не попали.
Пожелав полицейским не киснуть, Сергей с Антоном сочли рабочий день законченным, с удовольствием покинули чужой дом и расстались до завтра.
***
А утром весь подъезд гудел. На лестничных площадках слышались возбуждённые разговоры, по ступенькам бухали шаги и отстукивали нервный ритм женские каблуки, кто-то причитал.
– Маш! Что случилось? – поинтересовался Иванов у домовой.
Его вся эта какофония настигла по выходу из душа.
– Ты о чём?
– О… – договорить не получилось. Дверной звонок разразился трелью.
Инспектор, как был, в тапках, домашних штанах и голый по пояс пошёл открывать раннему визитёру.
На пороге дрожала бабка Васильевна, склочная личность, проживающая ниже.
– Сергей? – с расширенными от ужаса глазами прохрипела старуха, мелко икая.
– И вам доброе утро.
– Там… там… на улице…
Дальше гостья ничего выдавить из себя не смогла, начав истово креститься.
Предчувствуя нехорошее, инспектор сорвал с вешалки куртку, накинул её, на ходу попадая руками в рукава и поспешил вниз, осторожно обогнув замершую на площадке Васильевну и не забыв захлопнуть дверь.
Пока спускался – ловил на себе испуганные взгляды жильцов. Дом, в котором проживал парень, молодостью не отличался, потому две трети владельцев квартир знали друг друга хотя бы шапочно.
Выйдя на улицу, ему оставалось лишь ахнуть. Напротив входа в подъезд, стояли три прислонённых к деревьям ростовых венка с искусственными цветами, перевитые траурными ленточками. Кладбищенские.
На них, будто под копирку, красовалась сделанная от руки надпись:
«Сергею Иванову. Будущему покойнику. От нового друга».
Креативненько.
У венков останавливались прохожие, с удивлением читали текст и многозначительно хмыкали. Соседи, кучкой обсуждающие новость поодаль, с сожалением посматривали на подрастерявшегося парня.
Хлопнула подъездная дверь, выпуская очередного зеваку. Оказалось – Васильевна.
– Ой, Серёженька! –
