Краткая история тела. 24 часа из жизни тела: секс, еда, сон, работа - Дженнифер Акерман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можно поставить под сомнение эти истории об открытиях и утверждать, что истина приходит к нам не во сне, а в том полусонном состоянии dormiveglia, когда наше сознание еще работает, – а Колридж вообще был погружен в наркотическое оцепенение, вызванное опиумом. Но мне кажется, предположение о том, что сны благоприятствуют творчеству, помогая рождать оригинальные идеи, имеет смысл. Я снова возвращаюсь к тому своему пророческому сну о том, как ныряю головой в грязь, который видела десять лет назад и который разрешил мои сомнения относительно медицинского факультета. Иногда перед лицом сложного решения рациональное мышление, взвешивающее все «за» и «против», просто не срабатывает. Помогает сон, – возможно, потому, что мозг, предлагая разные сценарии развития событий, проверяет нашу эмоциональную реакцию на каждый из них. Или, может быть, он связывает элементы, которые мы в часы бодрствования никогда не подумали бы связать. А возможно, он просто дает нам отдохнуть от рационального мышления.
Глава 13
Час волка
Сейчас два часа ночи. Свет давно погашен, но вы бормочете что-то и ворочаетесь в темноте, а Морфей не приходит. Кто еще не спит в это бесовское время? Водители-дальнобойщики, нефтяники, врачи, дежурящие в больницах, летчики и авиадиспетчеры, пекари, музыканты, припозднившиеся гуляки, возвращающиеся домой с вечеринки, и много-много пожилых людей.
Старение нарушает и сон, и циркадианные ритмы. Когда Уильям Демент и Мэри Карскадон исследовали сон здоровых мужчин и женщин в возрасте от 65 до 88 лет, они обнаружили, что большинство обследованных посреди ночи часто переживает «микропробуждение» – антипод «микросна»[508]. Это состояние длится всего несколько секунд, но за одну ночь вы можете проснуться 200–1000 раз, что серьезно нарушает глубокий сон. Расстройство глубокого сна начинается в среднем возрасте[509]. В 36–50 лет на глубокий сон приходится уже менее 4 % всего сна; в ранней молодости он длится примерно в пять раз дольше.
Ко всему прочему в процессе старения нарушаются амплитуда и стабильность циркадианных ритмов. По некоторым свидетельствам, у пожилых людей пики выброса гормонов, например мелатонина и кортизола, а также температуры тела и других функций уже не так высоки, а спады не так глубоки[510]. К старости люди часто становятся «жаворонками» в крайнем проявлении этого хронотипа. В частности, температура тела у них понижается задолго до заката, они ложатся спать и просыпаются раньше, чем молодежь.
Биологи, изучающие циркадианные ритмы, все еще пытаются выяснить причины этих сдвигов. Отчасти метаморфозы могут быть вызваны возрастными изменениями в аппарате глаза, например помутнением хрусталика, вследствие чего в глаз поступает меньше света, который необходим для установления циркадианных ритмов. Или, возможно, причина всему – изменения в СХЯ, главных биологических часах[511]. Ученые знают, что нормальное старение не влияет ни на размер СХЯ, ни на количество клеток, из которых оно состоит[512]. При всем том по крайней мере одно из последних исследований, проведенное Джином Блоком и его коллегами из Университета Вирджинии, предполагает, что старение нарушает функционирование клеток СХЯ, особенно их способность синхронизировать вторичные часы, расположенные в разных органах и тканях[513].
Чтобы узнать, как старение сказывается на работе часовых генов, ученые исследовали старых крыс, часовые гены которых искусственно модифицировали, включив в них ген люциферазы, который должен был «мигать» одновременно с целевым геном. Биоритмы клеток СХЯ у крыс были нормальными, но в клетках периферических тканей биоритмы либо убегали вперед, либо вообще не просматривались. Исходя из того, что ритмы периферических клеток удавалось восстановить с помощью специального препарата, ученые предположили, что проблема не в самих вторичных часах, а в неспособности СХЯ посылать им сигналы. Получается, что несчастные старики не спят по ночам из-за того, что в их организме нарушена связь между главными и периферическими часами.
* * *
В некоторых других культурах, например племенных – у бушменов кунг из Ботсваны, пигмеев эфе из Конго или народности гебуси из Новой Гвинеи, – вообще не принято спать всю ночь напролет. В традиционных обществах, далеких от западных устоев, социальная активность и частые пробуждения укладываются в систему ночного сна, говорит Кэрол Уортман, антрополог из Университета Эмори[514]. Проведя первое исследование режимов сна в традиционных культурах, она обнаружила, что западная модель с установленным временем отхода ко сну и одним непрерывным периодом сна встречается очень редко.
У эфе, рассказывает Уортман, никто не спит в одиночку. «Вы нередко обнаруживаете двух взрослых, младенца, ребенка постарше, бабушку или дедушку и, возможно, еще гостя, спящих вместе в маленьком закутке». Эфе часто просыпаются от движений соплеменников и издаваемых ими звуков, из-за наложения несовпадающих режимов сна и походов по нужде. Нередко бывает, что они ложатся спать, а потом встают, потому что слышат за дверью что-то интересное – разговор или музыку – и хотят принять в этом участие. Кто-то может проснуться посреди ночи и начать напевать что-то, наигрывать мелодию или танцевать. Люди из племени кунг часто проводят ночные часы в оживленных беседах, используя это время для развлечений, споров, разрешения разногласий, восстановления испорченных отношений. Мужчины гебуси по ночам сходятся на совет или занимаются другими общинными делами.
Было время, когда глубокая ночь заставала бодрствующими большинство европейцев. О том, как они проводили ночи, было известно очень немного, пока Э. Роджер Экирх, профессор истории из Вирджинского политехнического института, с блеском не восполнил этот пробел[515]. В исторических хрониках XIV–XVIII веков Экирх нашел множество косвенных свидетельств того, что большинство европейцев разбивали свой ночной отдых на две фазы: первый сон и второй (утренний) сон. (Некоторые медицинские трактаты того времени рекомендовали во время первого сна спать на правом боку, а во время второго – на левом, для наилучшего пищеварения и наибольшего удобства.) Две фазы отдыха разделялись периодом тихого бодрствования, который продолжался час и более. Во время этого перерыва люди часто поднимались с постели и бродили по дому или оставались в постели и беседовали, молились, занимались любовью, размышляли о снах, которые видели, либо просто отпускали свой разум в свободное полубессознательное плавание.
Многие животные тоже спят в несколько приемов[516]. Возможно, это более естественный способ коротать ночь, который возник в далеком прошлом. Наслаждались ли наши доисторические предки этой полуночной интерлюдией – противоположностью полуденной сиесты?
Томас Вер из Национального института
