Венец карьеры пахана - Евгений Сухов

— Чекисты умеют хранить свои тайны… Как все-таки тебе это удалось?

— Связи и деньги. Все хотят жить богато. Вот возьми хотя бы, например, меня. Я генерал-лейтенант в отставке, а думаешь, мне на жизнь хватает? У меня целый хвост детей и внуков. Едва концы с концами свожу! — в отчаянии воскликнул Тарасов. — Так что если бы не мои скромные возможности, то и не знаю, как бы дальше жил.

— Не переживай, я добавлю, — пообещал Фартовый.

— Это будет справедливо.

— Так вот, настоящее имя этого человека Куприянов Степан Иванович, подполковник НКГБ. Откуда ты его знаешь? — с интересом спросил Тарасов.

— Продолжай, — хмуро отвечал Фартовый.

— Хорошо. После войны он жил по документам на имя Павла Александровича Зиновьева. В сорок пятом был разжалован…

— За что?

— В деле об этом говорится немного, только в самых общих чертах. Что-то он там не поделил с неким Коробовым Григорием Петровичем, майором из «Смерша». По тем временам организация была серьезная, да и сейчас при упоминании о них многих в пот бросает. Так что его разжаловали и отправили куда-то в лагерь охранять серьезный груз. Но что самое удивительное, Коробов и Куприянов попали в одну группу. Хотя если вдуматься, то ничего в этом удивительного нет, чекисты любят подобные вывороты.

— И куда подевался этот Коробов?

Тарасов пожал плечами:

— Неизвестно. Я наводил о нем справки, но он просто исчез. Как теперь вот и Куприянов, который Зиновьев. Что-то слабо верится в то, что такой волчара ухитрился сгореть на собственной кухне.

— Отец мне про каких-то троих говорил, которые в сорок пятом за секретный груз отвечали, — отважился на признание Фартовый. — Он сидел в этом лагере.

— В то время там был совершен массовый побег.

— Отец его и организовал.

Тарасов с интересом посмотрел на Фартового и удивленно протянул:

— Дела… Как раз в это время из лагеря пропал контейнер, и как поговаривают, он был наполнен алмазами.

— Не зря говорят, — туманно ответил Фартовый.

— Хм, надо же как бывает. Хочу тебе сказать, что это дело никогда не будет закрыто.

— А как по-твоему, почему скрывается Зиновьев?

— Я могу только предполагать. Возможно, потому, что он не сумел уберечь доверенный ему контейнер. По тем временам с него могли спросить очень строго.

— Но ведь прошло время, сейчас он может открыться.

— Следовательно, у него есть что скрывать. Может, он как-то причастен к пропаже контейнера. Может, он его и припрятал? — выдвинул смелое предположение Тарасов.

Глаза Фартового нехорошо блеснули.

— Я знаю, что это так и есть. Камни у него, и я хочу знать об этом человеке как можно больше! Он действительно прячет алмазы, значит, обязательно как-то себя выдаст. Не может же он их все время скрывать!

— Не может, — сдержанно согласился Тарасов. — Если будет что-то интересное, так я обязательно тебе сообщу.

Теперь Георгий Георгиевич мог рассчитывать на то, что он наконец-то выполнит волю отца. Добраться до алмазов, как ему казалось, было совсем нетрудно. Не учитывал он лишь одного — количества игроков, погнавшихся за удачей, и их реальных возможностей. Он просто не все об этом знал, но всего пока не знал вообще никто.

Колесо Фортуны лишь начинало набирать обороты.