На воле - Евгений Сухов

—Я все хотел тебя спросить: а ты не боишься, что Колян когда-нибудь внезапно заявится к своей теще и застукает нас с тобой, как говорится, с поличным?

— Совершенно не боюсь, — беспечно ответила Надежда. Она подняла ноги и совсем по-детски стала размахивать ими в воздухе. Тугие тяжелые груди вдавились в подушку — они-то выглядели вовсе не по- детски, напоминая обо всех известных способах обольщения. — Он никогда еще сюда не приходил, и я даже не уверена, знает ли он, где проживает моя мама. Так что можешь чувствовать себя здесь в полной безопасности.

Федор затянул ремень. Еще полминуты понадобилось ему на то, чтобы подобрать разбросанные носки. Странное дело: всякий раз он тратитнемало времени на то, чтобы найти недостающие детали своего туалета. Видно, его нетерпение всегда так велико, что он не замечает, куда швыряет одежду.

—Ты меня успокоила. Прямо от сердца отлегло, — усмехнулся Федор.

— Так когда мы увидимся в следующий раз?

—Не знаю. Тут Колян что-то говорил о том, будто нам в Москву придется ехать. Выходит, наше следующее свидание целиком зависит от твоего муженька.

— Как жалко!

—А что, попросись в столицу, там и покуражимся. Кстати, хочу тебя спросить, Надюша: а ты случаем не боишься от меня залететь?

Надежда села на край кровати, взяла со стола трусики и с улыбкой ответила:

— А что тут особенного? Все в порядке. Один ребенок от одного любимого человека, а другой от другого. — Она натянула трусики. — Или ты против?

— Нет, отчего же? — пожал плечами Федор. — Пусть будет.

Хороша перспектива! Федор не только наставлял рога отцу-командиру, но также имел возможность и подбросить ему на воспитание своего отпрыска.

Федор сделал над собой усилие и оторвал взгляд от Надежды. Совсем иные чувства испытываешь, когда наблюдаешь за раздеванием женщины. Вот где настоящая музыка!

Надежда запахнула на плечах халат.

— Я закрою за тобой.

— У меня есть твой ключ, я могу закрыть сам.

— Не надо. Я хотела бы получить прощальный поцелуй у самого порога.

— А ты хитра.

— Что поделаешь, такой уродилась, — печально вздохнула Надежда.

Федор обнял ее за плечи. Поцелуй получился страстным и совсем не напоминал прощальный. Со стороны могло показаться, что молодые любовники не виделись целую вечность.

Глава 43

Поезд «Москва — Владивосток» прибывал точно по расписанию. Сквозь запыленные стекла окна Колян увидел серые островерхие постройки Казанского вокзала. Поезд коротко зашипел, выпуская из пневмосистемы сжатый воздух, — звук, очень напоминающий вздох облегчения: дескать, наконец-то добрался. Лязгнули сцепки, и электровоз застыл у перрона.

— Все, приехали, — объявил Радченко, — забирай барахлишко.

Забросив на плечо тяжелую спортивную сумку, вышел Хорек, за ним, чуть замешкавшись в дверях, ступил на перрон Горыныч.

Угрюмый поднялся со своей полки, осмотрел в последний раз купе — не оставил ли чего — и небрежным рывком застегнул на куртке молнию, которая сердито вжикнула. Он уже хотел последовать за Горынычем, как вдруг услышал голос Николая:

— Угрюмый, я в последнее время стал замечать, что ты на меня смотришь неласково. К чему бы это, не скажешь?

Федор повернулся и, Призвав на помощь все свое самообладание, сдержанно ответил:

— Тебе показалось, Колян.

— Запомни, Угрюмый, мне никогда и ничего не кажется. Если я говорю — «поглядывал», значит, так оно и есть. А может быть, ты мне хочешь сделать какое- нибудь признание? Так говори, пока мы одни.

На мгновение Федор Угрюмов дрогнул. А что, если Коляну все известно о его отношениях с Надеждой и он просто валяет дурака, чтобы сполна насладиться его смятением?

— Мне нечего сказать, — твердо объявил Угрюмый, стараясь смотреть Коляну прямо в глаза.

— Если что замечу, прибью! — твердо пообещал Николай. — Сам знаешь, слово держать я умею. Ладно, пойдем. Да ты чего напрягся? — неожиданно растянул Колян губы в доброжелательной улыбке. — Надо же понимать шутки шефа!

И, весело протолкнув Федора в тамбур, Колян последовал за ним.

Достаточно было Коляну посмотреть на перрон, как он мгновенно выделил из толпы трех встречавших его мужчин. Они стояли немного в стороне, лица их были совершенно бесстрастны., словно каменные маски, — ни намека на радость встречи. Вся троица напоминала массовую скульптуру сталинского периода — на таких изваяниях не останавливается взгляд,_ от них веет махровой казенщиной. Подобные люди умеют оставаться незаметными, даже если торчат столбом посреди выкошенного поля. Внимательные глаза встречающих ощупали одну за другой множество человеческих фигур и уперлись в парней, выходивших из тамбура. Колян догадался — перед ним стояли профессионалы. Они мгновенно вычислили нужных им людей и уверенно шагнули в толпу, разрезая ее на две неравные части.

— Вы Николай Радченко? — спросил один из них, тот, что был повыше. — Мы от Герасима Савельевича. Он просил вас встретить.

— Хорошо, — великодушно согласился Колян, сознавая, что у него просто нет другого выхода. — Мы готовы.

Долговязый продолжал несколько смущенно:

— Он хотел бы поговорить с вами наедине, а ваши спутники отправятся по другому адресу. Для них уже сняты квартиры. Если пожелаете, можете потом присоединиться к ним, но в вашем распоряжении будет небольшой особнячок в ближнем Подмосковье. Я жду вашего согласия.

Колян успел заметить, что двое встречающих как бы невзначай оттеснили Угрюмого с Хорьком, и беседа принимала почти конфиденциальный характер. Вряд ли посторонние могли расслышать хотя бы слово из сказанного.

— Хорошо, я согласен.

Как-то неожиданно все трое встречающих отошли в сторону, и Хорек, недоверчиво посмотрев на долговязого, поинтересовался:

— Так куда мы, Колян?

— У меня здесь имеются кое-какие дела, а вы поезжайте с ними, хата для вас уже снята.

— Когда ты будешь?

— Позже.

— Как скажешь, Колян, — покорно согласился Хорек и уже тише, чтобы никто не услышал, добавил: — А ты не крутишь, бугор? От этих котят так и несет «конторой».

— Не надо колбаситься, Хорек, я не повторяю приказов. Делай, как я велел!

— Понял!

— Ну, пока! — и, стукнув на прощанье Угрюмого по плечу, Колян потопал вслед за долговязым, весело размахивая небольшой спортивной сумкой.

Через пару минут они оказались на площади трех вокзалов — в этом котле демократии, где вперемешку с новыми толстосумами варятся "романтики бродячей жизни. Долговязый остановился у Скромного «Фольксвагена», по кузову которого было видно, что тачка не единожды пересекла Германию из конца в конец, прежде чем доползла до московских улиц.

Колян не сумел скрыть разочарования — губы его слегка искривились в презрительной усмешке. Долговязый старательно делал вид, будто не замечает ехидного выражения на лице своего подопечного, — он уверенно сел за руль и включил зажигание. Мотор завелся мгновенно, неслышно заработали клапаны. «Фольксваген» тронулся стремительно, вжав Николая в мягкое, удобное кресло. Теперь Колян понимал, что был не прав: такой мотор вполне искупал внешнюю невзрачность машины.,

Минут через пятнадцать они подъехали к небольшому дому — типичному старомосковскому дворянскому особнячку. Николаю даже показалось, что на фасаде здания он рассмотрел фамильный герб. Неожиданно дверь отворилась, и на порог вышел плотный лысоватый мужчина. Держался он очень чопорно — так может держаться только холоп по призванию, гордый. тем, что служить приходится по-настоящему знатным господам.

— Вас ждут, — произнес привратник, когда Колян в сопровождении долговязого подошел к двери. — Прошу сюда, пожалуйста, — привратник распахнул дверь, пропуская вперед Радченко.