На воле - Евгений Сухов

— Разумеется, — как можно ровнее отозвался Радченко.

— Хочу тебе сказать, что это очень нехороший человек. Он сильно насолил мне и моим друзьям. Ты должен его убрать…

— Именно из-за этого мне нужно переться за несколько тысяч верст в Москву? — усмехнулся Колян.

— Ты не совсем правильно меня понял, — голос Герасима Савельевича приобрел металлический оттенок. — Я тебе предлагаю нечто большее, чем банальное убийство. Ты получишь власть! С его устранением по всей России начнется самый настоящий разброд. Всплывут на поверхность давние обиды. Законные начнут стрелять друг в друга, ты же между тем будешь закрепляться в Москве, а это ключ ко всей России. Я не курьер, который передает чужие приказы, эта игра идет по моим правилам, и я хочу, чтобы ты их принял. Ты не можешь их не принять! Совсем не потому, что против тебя может сыграть очень сильная команда, а потому, что ты честолюбив и уже давно перестал умещаться в рамках своего региона. Тебя непременно должно потянуть выше! Считай, что это твой шанс. А потом, не так легко устранить Варяга, как тебе могло показаться. Многие пытались с ним разделаться, но ничего не получилось. Мне думается, ты должен начать с его друзей. Выманить его из норы, чтобы он показался весь целиком, и только потом свести счеты с ним.

Герасим Савельевич пустил в ход домашнюю заготовку, которой трудно было что-либо противопоставить. Он любил играть по-крупному и очень редко разменивался пешками. Интересная складывалась ситуация — на шахматной доске два короля, а короли, как известно, в шахматах никогда не встречаются. Иное дело жизнь — сидят на узенькой лавочке главные фигуры и неторопливо беседуют.

— Хорошо. Я согласен.

Где-то поблизости должен быть Угрюмый. Наверняка он наблюдает за их милой беседой через мощнейшую оптику. Колян на мгновение осознал себя всемогущим. Такое же чувство испытывает энтомолог, когда усыпляет насекомое эфиром.

—Да, кстати, хочу тебя спросить: это не твой парень с биноклем в руках спрятался во-он в том доме? — показал Герасим Савельевич на торчащую высотку.

Колян попытался изобразить невозмутимость:

— Нет.

Очевидно, в его глазах промелькнула растерянность. Герасим Савельевич снисходительно улыбнулся:

— Ты не переживай, с ним будет все в порядке. Мои люди решили его не убивать. Парень он боевой и наверняка пригодится тебе в Москве. Со сборами затягивать не стоит, буду ждать тебя в Москве на следующей неделе. Мои люди тебя встретят и помогут устроиться и осмотреться. Москва непростой город, важно, чтобы вам в первые же дни не прострелили голову. Так что помогу, чем смогу.

Новый знакомый поднялся, и Колян, понимая, что разговор завершен, тоже встал со скамейки.

Случайность это была или нет, но следом за ними поднялась и старушенция и неторопливо, что-то мурлыча себе под нос, пошла прочь, катя впереди себя коляску.

Глава 42

— Ты думаешь, если он узнает о нас, то непременно убьет? — посмотрела на Федора Надежда.

— Я не думаю, я знаю это совершенно точно. Й при этом он не будет ощущать никаких угрызений совести. Наступит на одну ногу, а за другую дернет. Ты плохо знаешь своего уникального муженька. Так что мы с тобой ходим по самому краю пропасти.

Угрюмый обнял Надежду, вдохнув сладковато-пряный запах ее волос, и поцеловал в макушку. Миновал месяц с того дня, как они преступили грань дозволенного, и теперь созерцать друг друга в обнаженном виде для них было так же естественно, как дышать. Однажды Надежда призналась Федору, что отдается ему с большей страстью, чем собственному мужу. Да и сам Угрюмый тоже ощущал нечто подобное. Ни одна женщина не волновала его больше, чем Надежда.

Трудно было понять, почему ее выбор остановился именно на нем. Скорее всего интим произошел потому, что в последнее время Федор находился рядом с Надеждой гораздо чаще, чем ее собственный муж, исправно выполняя при ней обязанности не то сторожа, не то телохранителя. С психологической точки зрения подобное объяснимо: когда ты очень долго видишь перед собой одного и того же человека, который постоянно оказывает тебе знаки внимания, то кроме обыкновенной благодарности в такой ситуации способно родиться куда более глубокое чувство. Поэтому миллиардерши и отдаются своим телохранителям,а принцессы влюбляются в парней из собственной охраны. Если покопаться, то можно встретить похожие случаи даже в отечественной истории — достаточно вспомнить, что Григорий Потемкин когда-то стоял на часах у покоев Екатерины Великой.

Поначалу Угрюмый честно старался выполнять свои обязанности, не думая ни о чем грешном. Даже когда Надежда выглядывала из комнаты" на его робкий стук в коротенькой прозрачной комбинашке, сквозь которую просвечивало аппетитное тело, — даже тогда он не мог предположить, насколько серьезно и прочно переплетутся их судьбы.

— Как ты? — спросил Федор, откинувшись на подушку.

— Ты сегодня был в ударе, — честно признала Надежда, улыбнувшись. — Я чуть не улетела! Такого с Колей у меня не бывает. Хоть бы он подготовил меня разок, а ему всегда засунуть не терпится. А вчера он меня просто изнасиловал, — помрачнела Надежда. — Раньше он не был таким.

— Возможно, — задумался Угрюмый. — Надя, признайся, ты со мной начала для того, чтобы Коляну досадить?

Надежда теснее прижалась бедром к его паху, и Федор почувствовал, что готов на большее. Несмотря на то что Надя имела ребенка, ее кожа не потеряла девичьей упругости, даже на животе не проявилось той характерной складки, которая образуется у многих женщин после беременности. Создавалось ощущение, будто Надежда продолжает пребывать в светлой поре девичества.

—Ты прав, но только отчасти, — честно призналась Надежда. — Получается так, что он может, а я как будто бы не имею права. Я не из тех баб, которые будут плакать в подушку. Я ничего не прощаю… А потом… если уж говорить серьезно, то я давно на тебя запала!..

Ты мне можешь не верить, но когда ты приходил к нам с Девушками, то я их просто ненавидёла!

Угрюмый усмехнулся:

— А я-то все голову ломал, почему ты меня так глазищами сверлишь. Теперь многое проясняется.

— Жалко, что мы не встретились с тобой раньше.

— Жаль, — согласился Федор. — Тогда у нас с тобой все получилось бы совершенно иначе.

— Ты даже не представляешь, как я ненавижу Кольку! Вот если бы у меня хватило сил, я бы взяла да и задушила его ночью, пока он спит.

— Не понимаю, зачем его душить? Разве не проще уйти от него?

— Это как? — искренне удивилась Надежда, придвинувшись еще ближе.

Казалось, будто она слилась с его телом, заполнив все его неровности, как это делает вода, затопляя холмистую местность. Сейчас они представляли собой единое целое.

—А вот так! Собрать вещички и уехать к матери.

— Да что ты говоришь такое? Это невозможно! Он меня из-под земли достанет и убьет. Может, это и покажется тебе странным, но Николай по-прежнему любит меня… Он не допускает и мысли о том, что мы можем разойтись. Тут нужно придумать что-то другое, — и Надежда очень серьезно посмотрела на Угрюмого.

Федор скривил губы:

— Уж не хочешь ли ты мне предложить грохнуть твоего муженька?

— А почему бы и нет? Даме, которую любят, как правило, не отказывают, — усмехнулась Надежда. — Или ты не мой рыцарь? Разве ты не боишься, что я когда-нибудь проговорюсь своему мужу о наших не совсем обычных отношениях? Меня-то он не убьет, потому что любит. В крайнем случае отвесит пару крепких оплеух, и все. А вот тебя он не пожалеет, это точно. Федя, что-то ты вдруг побледнел? Ой, Господи, что с тобой? Извини меня, я ведь не знала, что ты такой впечатлительный… Ну прости меня, прости, — сокрушалась Надежда. — Я просто дрянная девчонка, я непременно исправлюсь. Хочешь, я докажу это? Ну давай я реабилитируюсь прямо сейчас. Расслабься, не будь таким скованным.

Надежда запустила свою узкую ладонь между ног Угрюмого, погладила его бедра, сжала в кулаке член, а когда поняла, что бессильна, разочарованно фыркнула: