На воле - Евгений Сухов

Инкассаторы в салоне потеряли интерес к заминке и решили перекинуться в очко. Такое развлечение было запрещено строгими инструкциями, но начальственное око не способно было заглянуть в металлическое брюхо грузовичка.

Бритоголовый сильнее вдавил ствол Володе в спину, давая понять, что намерения у него самые серьезные, и водитель, наклонив голову, юркнул в салон.

— Лежать, суки! — процедил бритоголовый, наставив на играющих пистолет с навинченным на ствол глушителем. — Кто дернется, пристрелю на месте!

Карты посыпались на пол, сбив кому-то масть. Один из картежников попытался подняться. Раздался негромкий хлопок, и парень, взмахнув руками, опрокинулся назад, глухо стукнувшись затылком о металл кузова. Пуля попала в шею, и кровь из перебитой артерии фонтаном брызнула на камуфляжную ткань.

— Лечь на пол! Руки на затылок! — повысил голос бритоголовый.

Первым опустился на пол шофер, обхватив затылок ладонями, следом, сталкиваясь коленями и локтями, легли остальные.

— Прощайте, — произнес бесцветно Горыныч и трижды нажал на курок. Затем он аккуратно прикрыл дверцу грузовичка и осторожно осмотрелся. Дорога по-прежнему была пустынной — заслуга Коляна. Едва броневичок повернул в переулок, как два парня в милицейской форме установили знак, запрещающим движение. Водители, матерясь, следовали в объезд.

Горыныч сел в «вольво» и уверенно повернул ключ зажигания. Машина мгновенно завелась, лихо развернулась и прижалась к правой стороне. Тут же к инкассаторскому автомобилю подкатил «мерседес», из которого вышли четыре человека в камуфляжной форме. Неторопливо, с достоинством людей, знающих свою силу, они направились к одиноко стоявшему броневику.

— Спиридон, за руль! — скомандовал Колян и первым юркнул в чрево броневичка. — Ну, Горыныч! Сказано же ему было, чтобы поаккуратнее, так не послушал. Все стены мозгами заляпал!

— Ему только пострелять! — посетовал Хорек и ухватился за ручку дверцы. — Фу ты; даже здесь кровь! — он брезгливо поморщился, прикоснувшись пальцами к липкой поверхности. — Однако он их ровнехонько уложил, лежат, как на смотринах.

— Мешки здесь… И все с деньгами!

—А ты как думал, ведь восьмая точка, — отозвался Николай.

Последним был Угрюмый. Он огляделся: с обеих сторон дороги густо росли деревья, скрывая все происходившее от любопытных глаз. Федор громко хлопнул дверцей, закрывая ее за собой.

Фургон, быстро набрав скорость, устремился вперед по пустынной дороге. Следом, отставая метров на двадцать, двигался ярко-красный «вольво».

Броневичок остановился на том же самом месте, где он обычно дожидался инкассаторов. С мешками в руках, из него первыми выпрыгнули Хорек и Угрюмый. Колян немного поотстал. Быстро, взбегая по лестнице через две ступени, они достигли дверей универмага, вошли внутрь и бойко зашагали по длинному коридору в сторону кассы. На них никто не обращал внимания. Никому не могло прийти в голову, что один из трех хмурых парней в камуфляже — это знаменитый Николай Радченко, истинный хозяин города.

Хорек уверенно постучал в дверь кассы. На условный сигнал дверь отворила угрюмая сухая старушенция, напоминавшая Бабу Ягу. Старуха досадливо всплеснула руками и проскрипела раздраженно:

— Вы опоздали! Уже почти пять! А где Степан?

— Он в другую смену, — очень естественно отозвался Хорек. — Давай складывай, мамаша, вот тебе мешки. Да смотри, чтоб заначек не делать, а то я вас, старых кикимор, знаю.

— Послушай, сыночек, — простуженно заскрипела старуха, — ты свой поганый язык попридержи для девочек, а я тебе не ровесница. А потом, мне приказано о замене инкассаторов предупреждать начальника охраны.

Колян прикрыл за собой дверь. Замки звонко защелкнулись. Он вплотную придвинулся к старухе и спросил:

— Бабуля, ты когда-нибудь видела мое лицо?

— Что вам нужно? Кто вы такие?! Я сейчас позову на помощь!

— Ты, видно, еще не все поняла и незнаешь, с кем ты имеешь дело, бабуся — зловеще прошипел Радченко. — Я тебя спрашиваю: ты знаешь, кто я такой?

Баба Яга попятилась, с ужасом глядя на вошедших. Увы, эта старуха не могла ни обернуться вокруг костяной ноги, ни призвать на помощь всесильных демонов, ни оседлать в крайнем случае метлу и вылететь прочь через раскрытую форточку.

— Не-ет, не знаю, — чуть заикаясь, проговорила женщина.

— Где деньги?!

— Вот в этом сейфе. Но прежде я должна позвонить управляющему.

Колян выдернул из кобуры пистолет, неторопливо накрутил на ствол глушитель и злобно проговорил:

— Так в чем же дело, старая ведьма? Звони!.. Чего медлишь, кому сказал!

Перепуганная старушка торопливо взяла трубку.

— Говори так, чтобы тебе поверили, если не хочешь лишиться последних мозгов.

Пожилая женщина дрожащими пальцами набрала номер и произнесла:

— Кирилл Васильевич, инкассаторы подъехали. Выдавать? —

— Что за вопрос, Ильинична! Или у тебя на этот счет какие-то свои соображения? — весело полюбопытствовал управляющий.

Перепуганный взгляд старухи уперся в ствол «Макарова», повисший в воздухе у самых ее глаз.

— Нет, Кирилл Васильевич, это я так спросила. Значит, все как обычно?

— Разумеется. Тебя, Ильинична, видно, на пенсию придется отправлять, что-то ты уж больно бдительная стала. Ладно, все! У меня и без тебя здесь дел полно.

Женщина с обреченным видом положила трубку на рычаг.

— А теперь давай, Ильинична, вытряхивай кассу, пока мы не обиделись, — распорядился Колян.

— Сейчас, миленькие, сейчас, — засуетилась старуха, превратившись из сварливой Бабы Яги в обыкновенную бабушку, к которой нежданно нагрянули шаловливые, но очень любимые внуки. — Только ключи достану.

Она вытащила из стола звенящую связку и трясущимися руками стала искать нужный ключ.

 — Батюшки, да где же он, окаянный? Ах, вот он, родимый!

Ильинична вставила длинный, с многочисленными насечками ключ в замочную скважину и дважды его повернула. Дверца распахнулась с приятным мелодичным звоном.

— Все здесь, — объявила старуха.

— Сгребай! — приказал Колян Угрюмому и Хорьку. Федор, раскрыв мешок, принялся поспешно сгребать в него деньги. Толстые упругие пачки падали в мешок с приятным шумом. Одна пачка рассыпалась, и купюры разлетелись по полу.

— Не сыпь! Собрать все до последней бумажки, — злобно зашипел Радченко.

— Колян, здесь бабок и так много, чего из-за нескольких сотен. — попытался воспротивиться Федор.

— Ты из себя Рокфеллера-то не строй! Ты, видно, позабыл то время, когда пятаки на баночку пива выпрашивал? А теперь для Тебя несколько сотен ничего не стоят!

— Как скажешь, Колян, — нагнулся Угрюмый, пытаясь подобрать купюры. — Только нам надо бы поскорее, кто-нибудь нагрянуть может.

— Ты меня не учи. На четвереньки становись да по углам живехонько порыскай, — может быть, туда залетели.

— Сынки, вы бы меня не трогали, — жалостливо молила бабуся. — Видит Бог, никому ничего не скажу.

— Заткнись, пока твой поганый рот свинцом не залил! — замахнулся на нее Колян. — Мешки закрывайте. Все собрали? Ничего не осталось? Отлично! Что мы сейчас делаем?.. Спокойно выходим, никакого волнения. Все должно быть обыкновенно. Быстрым шагом идем по. коридору и так же быстро спускаемся по лестнице. Чтобы никаких взглядов по сторонам. Взяли мешки! — Николай подождал, пока Угрюмый с Хорьком возьмут в руки по два брезентовых мешка, набитых деньгами, и только после этого повернулся к пожилой женщине. — Это тебе последний наш привет.

. Он поднял пистолет и выстрелил ей прямо в лоб. Несчастную старушку отшвырнуло к стене. Через секунду она, уже бездыханная, лежала на полу, широко раскинув руки.

— Все, уходим! Открывай дверь.

Первыми вышли Угрюмый и Хорек и не оборачиваясь зашагали по опустевшему коридору. За ними из комнаты неторопливо вышел Николай.