Атомная крепость (Книга 2) - Иван Цацулин

- Почему? - вырвалось у Эрики.

- Да потому, что и без меня имеется немало людей, которые изо дня в день говорят об этом, где только можно. Я чувствовал себя способным на нечто иное, такое, чего не в состоянии сделать пусть даже очень талантливый патриот-пропагандист... Я был уверен - они еще придут ко мне, и вот тогда... тогда мне надлежит хотя бы ценой моей жизни сделать нечто исключительно важное, может быть, решающее для судеб нашей родины.

- И ваши предчувствия оправдались? - недоверчиво спросил Гросс.

- Иначе я не был бы здесь, - ответил Шулленбург - Но разрешите мне продолжить... Как вы знаете, в Федеративной Республике Германии нашлись политические деятели, не побоявшиеся открыто признать реальность послевоенного положения в Европе, признать ныне существующие границы как между ГДР и Польшей, так и между ГДР и Федеративной Республикой, принять необходимые меры к улучшению взаимоотношений с Советским Союзом. Такая политика - жизненно необходима нашему народу. Эта политика уменьшает угрозу развязывания в Европе термоядерной войны. А поскольку эта новая политика снижает угрозу войны в Европе, отбрасывает фальшивый тезис о большевистской опасности с Востока, то мы получаем возможность независимо держать себя по отношению к США. В частности, теряет смысл дальнейшее пребывание на нашей земле американской армии, американских штабов и баз, и нам незачем больше ежегодно тратить на их содержание миллиарды марок.

Но в Федеративной Республике имеются очень влиятельные круги, которые делают все, чтобы свернуть страну на старый путь: это, как вы и сами понимаете, бывшие гитлеровские генералы и офицеры, высшее католическое духовенство, банкиры и крупные промышленники, главари созданного в Баварии, по образцу американского, военно-промышленного комплекса... Им нужна война, без подготовки к войне теряет смысл само их существование. Так разве они сдадутся без боя? Конечно, нет. Тем более что в их распоряжении огромные силы, и экономические и военные, почти миллион солдат под командой бывших гитлеровских генералов и офицеров, сотни организаций бывших эсэсовцев и так называемых солдатских союзов, реваншистские землячества...

Недовольные новой восточной политикой лица активно действуют. У них имеется свой фюрер - бывший министр Франц Штрадер, а у него свой личный штаб. Назревает заговор. Какими методами собираются противники новой политики добиться своего? Насколько мне известно, разработаны три варианта: возвращение к власти, соблюдая при этом видимость демократического пути, прибегнув к любым подтасовкам на выборах в федеральный парламент и в земельные ландтаги; не выйдет с выборами - захватить власть путем военного переворота; есть, как я уже сказал, и вариант третий, на мой взгляд, самый опасный, поскольку вооруженными силами фактически распоряжаются друзья и сторонники Штрадера и тех, кто стоит за ним, без ведома правительства, явочным порядком, однажды развернуть - конечно, молниеносную - войну против ГДР, Польши, Чехословакии, России... При этом замышляется захватить у американцев тысячи боеголовок с атомной начинкой, которые хранятся на складах в Федеративной Республике, и пустить их в дело.

В нынешних сложных условиях настал, кажется, и мой час - они снова, как я и ожидал, обратились ко мне; Франц Штрадер хочет, чтобы я был одним из его военных советников, но формально числился бы в кадрах бундесвера.

- Вы - известный авторитет по танкам, бывший командующий сухопутными войсками, - задумчиво заметил Гросс.

- Совершенно верно. Нетрудно догадаться, почему им понадобился именно я.

- И вы решили... - Эрика вопросительно посмотрела на Шулленбурга.

- Предложение Штрадера принять, - твердо сказал он. - Он принимает меня за человека, далекого от политики, я воспользуюсь этим его заблуждением для того, чтобы иметь возможность быть в курсе назревающего заговора и постараться сорвать его. Моя задача - выбрать подходящую позицию и в подходящий момент действовать. Мне кажется, я принял правильное решение, не так ли?

- Да, - сказали Гросс и Эрика.

- Но мне нужна связь с вами и через вас с вашими друзьями, - продолжал Шулленбург, - у меня должна быть возможность вовремя предупредить, вовремя передать какие-то документы - без этого вся моя затея теряет смысл, а кроме вас, я ни на кого не могу положиться.

- Вы можете рассчитывать на нас, - сказал Гросс.

- Я буду возле вас по первому же вашему зову, - заверила Эрика.

- Благодарю, я был в этом уверен, - тепло произнес Шулленбург. - Через два дня я должен явиться на новую встречу со Штрадером.

Гросс подошел к генералу и пожал ему руку.

- Вы мужественный и благородный человек, - взволнованно произнес он.

Эрика сказала:

- Вы не должны терять спокойствия, Рихард, иначе...

- Как и сапер на фронте: ошибиться я смогу лишь один раз, - согласился Шулленбург. - Но нет, я не позволю им перехитрить меня, ведь я знаю их куда лучше, чем они меня, и уже в этом залог успеха. - Генерал встал, сильный, напряженный, в суровых складках застыло лицо, непроницаемое, волевое. - Мне следует спешить.

- Когда настанет час - позовите нас, - сказала Эрика снова.

Шулленбург взял ее руку и поднес к губам.

- Вы даже не представляете, как много это для меня значит, - голос его дрогнул.

Было уже темно. Над покрытыми лесом горами распростерлось небо, усыпанное мириадами мерцающих звезд. Шулленбург уходил по тропинке, вьющейся между стволами буков и сосен. Друзья смотрели ему вслед, полные сдержанной гордости и тревоги за него.

В ту же ночь было решено, что назавтра Андерсен через Голландию возвратится на родину, а Эрика и Гросс отправятся домой. По расчетам друзей, инженер Можайцев имел возможность за это время достигнуть безопасного места.

Глава вторая

Посыльный из военного министерства вручил Шулленбургу пакет: им явно не терпелось поскорее заполучить его. Вручивший послание бывшего военного министра, "фюрера" внепарламентской оппозиции, полковник бундесвера Дитц был высок ростом, тощий, с серой незначительной физиономией, на которой тускло отсвечивали оловянным блеском глубоко запавшие глаза. Дитц замер перед генерал-полковником. Он кого-то напоминал Шулленбургу, но кого именно, тот никак не мог вспомнить.

- Вы свободны, оберст, - сказал Шулленбург.

- Никак нет, экселенц, - на лице Дитца не дрогнул ни один мускул.

Шулленбург с подчеркнутым удивлением вскинул на него глаза, поправил монокль. Дитц бесстрастно пояснил:

- Я прикомандирован к вам. Генеральный инспектор бундесвера герр...

Шулленбург сухо перебил его:

- Вы пока не нужны мне, можете идти, оберст.

На один миг что-то дрогнуло в складках рта Густава Дитца, в глубине глазных впадин, но он не проронил ни звука, поднес руку к высокой, по-гитлеровски, тулье фуражки, четко повернулся и ушел. Прошло всего несколько минут, и его "мерседес-бенц" выполз из ворот усадьбы, развернулся и. на большой скорости помчался по автостраде... Шулленбург думал о предстоящем свидании: он чувствовал - решается вопрос жизни и смерти для него, он не позволит ни Штрадеру и ни кому другому использовать себя во вред Германии, ни за что! У него, наверно, будет мало времени для того, чтобы суметь правильно ориентироваться, не ошибиться в решении, не насторожить их... И максимум бдительности - за ним безусловно уже "присматривают". Конечно, и этот оберст Дитц приставлен к нему в качестве шпиона Штрадера или генерального инспектора бундесвера Кривеля. А почему бы и нет? У него подходящая, умеющая ничего не выражать физиономия, он назойлив и нагл. С ним следует быть поосторожнее.