Танцуя с Кларой - Мэри Бэлоу

Как долго он еще сможет играть? Его забавляла мысль, что, должно быть, он уже отыграл все, что успел проиграть с того момента, как вступил в брак. Играть, пока удача не отвернется от него, как это обычно всегда и происходит? Он знал, – все, что легко достается, так же легко и теряется. И теперь, выигрывая, он прилагал столько же усилий, чтобы продолжить игру, сколько обычно затрачивал в тех случаях, когда проигрывал. Еще одна партия, чтобы убедиться, что удача все еще на его стороне, – так он обычно рассуждал. Если что, он остановится. Или, если он начнет проигрывать, он позволит себе еще одну партию, чтобы проверить, а вдруг удача ему снова улыбнется. Если так и происходило, тогда он играл еще партию. В любом случае, его всегда засасывало в эту бездну, этот водоворот, из которого было невозможно выбраться.

Молва о его небывалой удаче распространилась среди присутствующих в обеих комнатах. В итоге, вокруг их стола собралась целая толпа, все застыли в напряженном молчании. Ему хотелось смеяться и ликовать, но проявлять какие-либо эмоции за столом считалось дурным тоном. Он сидел с невозмутимым видом. Все собрались, чтобы стать свидетелями его триумфа.

А потом лорд Арчибальд Уинни тронул его за плечо. Просто прикосновение, без давления, без слов. И все же немой посыл дошел до адресата. Шоры упали с глаз Фредерика. Они собрались здесь не для того, чтобы засвидетельствовать его успех. Разве толпа когда-нибудь собиралась для того, чтобы разделить чье-то счастье? Скорее наоборот. Их цель не в том, чтобы приветствовать его победу, они здесь, чтобы стать свидетелями поражения Хэнкока.

Сэр Питер Хэнкок, молодой, красивый и безрассудный был готов лишиться своего скромного состояния. Впрочем, о будущем речь не шла. Он уже был лишен своего состояния и теперь играл в долг, в ожидании скорого выигрыша. Еще один кандидат в долговую тюрьму. Человек, чей отец умер два года назад, оставив сына заботиться о матери и трех сестрах. Слишком большая ответственность для молодого человека.

Фредерик взглянул на ставку противника, оценил свои карты – у него на руках была беспроигрышная комбинация, поставил все, что у него было на кон, и услышал почти беззвучный вздох, полный сочувствия к бедному Хэнкоку. Когда последний выложил свои менее удачные карты на стол, Фредерик бросил собственные в общую колоду лицевой стороной вниз, и поднялся с разраженным возгласом.

– Вы выиграли, Хэнкок, – сказал он, зевая, в то время как зрители с недоумением взирали на происходящее, а его противник уставился на него с видом человека, с шеи которого только что сняли петлю. – Перед уходом я хотел бы встретиться с вами внизу, друг мой.

Сэр Питер Хэнкок все еще выглядел ошеломленным победой, когда Фредерик привел его в салон, в первую же расположенную внизу комнату, которую он обнаружил открытой. Это была гостиная с расставленными вдоль стен стульями. В центре комнаты было много свободного пространства.

– Сколько женщин зависит от Вас, Хэнкок? – спросил Фредерик. Он не слышал, чтобы какая-то из сестер юноши вышла замуж.

– Четыре, – ответил Хэнкок. – Мать и три сестры.

– Только Вы стоите между ними и нищетой? – спросил Фредерик.

Хэнкок пожал плечами.

– Это было невезением, Салливан, – сказал он. – Ставить весь Ваш выигрыш на кон, я имею в виду. Удача для меня, конечно.

Не успел он произнести последнее слово, как ударился об пол, и, уставившись на мгновение в потолок, не сразу осознал, что причиной, по которой он очутился в таком положении, был кулак. Фредерик склонился над ним, схватил за воротник пальто и поднял на ноги.

– Мы с Вами похожи, как две капли воды, Хэнкок, – сказал он сквозь зубы. – Наверное, я могу наказать себя, превратив в кашу Ваше лицо. Возможно, Вы кое-чему научитесь, отвечая мне и сдирая кожу на костяшках пальцев. А теперь поднимите кулаки, потому что, ей-богу, когда я ввязываюсь в драку, я ожидаю встретить достойного противника.

Хэнкок, разъяренный нанесенным ему оскорблением, поднял кулаки, и какое-то время они дрались отчаянно, упорно, и почти беззвучно.

В конечном итоге Хэнкок оказался на полу. Избитый и побежденный, но в сознании, он с трудом переводил дух. Он поднял руку, поскольку Фредерик все еще нависал над ним с угрожающим видом, сжимая кулаки, готовый к обороне, как только его противник поднимется. Фредерик протянул руку и помог ему встать на ноги.

– Вы хорошо работаете кулаками, – сказал он, поправляя на себе одежду и осторожно дотрагиваясь кончиками пальцев до поврежденной щеки. – Почему я никогда не видел Вас у Джексона, Хэнкок?

Сэр Питер усмехнулся.

– Два года назад я пообещал матери, что никогда не буду заниматься чем-то грубым и опасным, – сказал он. – Бедная мама. Она никогда не умела добиваться правильных обещаний. Она всегда была больше озабочена моей безопасностью, чем своей собственной. Вам повезло, Салливан. Если бы я практиковался, именно Вы сейчас лежали бы на ковре и из Ваших глаз сыпались бы искры. Между прочим, какие карты были у Вас на руках, прежде чем Вы их сбросили?

– Ничего особенного, – ответил Фредерик. – Просто блефовал в надежде, что Вы блефуете еще более опрометчиво. Вы идете со мной?

Сэр Питер кивнул, поправил на себе одежду и покинул дом вместе с Фредериком.

– Я называю это своим личным дьяволом, – сказал он. – К счастью, мне еще никогда не приходилось сталкиваться с противником, которому сопутствовала бы такая невероятная удача – до сегодняшнего вечера. Интересно, как долго продлилась бы эта полоса везения?

– Она прервалась весьма эффектно, – отозвался Фредерик. – Лучше всего было, пока она длилась. Личный дьявол, вот как? Да, подходящее определение. Остается только надеяться, что его можно заменить ангелом.

– Личный ангел, – Хэнкок рассмеялся. – Женщина, я полагаю?

Он не только отвернулся от своего ангела, подумал Фредерик, но еще и причинил ей боль, и попутно жестоко обидел. И к тому же, ему не хватило элементарной вежливости и порядочности предстать перед ней и извиниться. Или попытаться освободить ее. Чтобы летать, ангелы должны быть свободны.

Гарриет отсутствовала – она отправилась на верховую прогулку. Клара сидела в гостиной у камина, не читая и не вышивая. Наступило время для полуденного сна, и все же она не испытывала желания позвонить слуге, чтобы ее отнесли в постель. Она сидела с отрешенным выражением лица и смотрела на огонь, одна рука покоилась на животе, как это обычно бывало в последние дни.

Вместе с Робином она выполнила свои ежедневные оздоровительные упражнения. Ее ноги стали сильными и мускулистыми. Так обманчиво. Второй раз за это утро он поднял ее на ноги, придерживая сильной рукой таким образом, что почти полностью взял на себя ее вес. Он предупредил, что еще некоторое время она не должна пытаться сделать это самостоятельно. Возможно неделю или две. Он не хотел, чтобы она обессилела и потеряла веру в себя.