Белый тигр в дождливый вторник… - Татьяна Коростышевская

Платье было почти невесомым — с расширяющейся от бедер юбкой и плотной прострочкой лифа. Высокий ворот застегивался под подбородком на крошечную жемчужную пуговку. Единственной проблемой представлялась открытая спина. Вера повертелась перед зеркалом, чертыхнулась, подумав, что кое-кто очень польстил размеру ее, Вериной, груди. Девушка порылась в пакетах в поисках бирок. Льняные, расписанные золотистыми буквами лоскуты раньше крепились к обновкам крошечными английскими булавками, этими булавками девушка осторожно заколола платье под мышками. Теперь, даже поднимая руки, она могла быть спокойна — платье плотно прилегало к телу.

Туфельки оказались не черными, а тоже темно-синими, в тон платью. Вера выбрала меньший размер, но, попытавшись сделать несколько шагов по комнате, сменила пару. Неизвестно, как дело обернется, может, ей придется ночью побегать, лучше не рисковать.

Косметика была не распакована. Вера вытряхнула пакет на покрывало, от обилия блестящих баночек и коробочек зарябило в глазах. Что с этим всем делать, девушка не представляла.

— Ты скоро там, мелкая? — поскреблись в дверь. — Мне в ванную нужно.

— Заходи, я уже одета.

— Хорошо, — одобрил Пак Мин Джун, проносясь по спальне к дальней дверце, за которой скрывались удобства. — У господина Мацусита обнаружился вкус.

Обладатель вкуса вошел следом, как будто опасаясь оставить свою сестренку наедине с Белым Тигром.

— Тебе идет.

— Спасибо. — Девушка решительно свернула крышку флакончика с тональным кремом.

— Меня подожди, — раздался громкий возглас из-за дверцы. — Я сам тебя накрашу! То, что ты обычно рисуешь, — это за гранью добра и зла.

Вера фыркнула:

— Куда уж нам до вас, метросексуалов! — Но с облегчением отставила флакончик, дожидаясь, пока из мест уединения появится Мин Джун.

— Глаза закрой, — велел он девушке. — Очки сними и расслабься.

— Я без очков не смогу! — испугалась Вера. — У меня голова сразу болеть начинает.

— Успокойся. — Пак Мин Джун склонился над девушкой. — Давай на «раз-два-три». Я снимаю с тебя очки, ты сразу же зажмуриваешься, и все. В дело вступает профессионал.

Дзиро молча прислонился спиной к зеркальной двери шкафа, наблюдая.

Вера глубоко вздохнула:

— Приступайте, мастер.

И Пак Мин Джун приступил. Он действительно знал, что делать.

Через несколько минут последовала команда: «Можно смотреть», и девушка почувствовала, как ее переносицы касается прохладная роговая дужка очков.

Пока Вера придирчиво рассматривала себя в зеркале, отмечая ровный цвет лица, скулы, ставшие удивительно четкими, дымчатые тени над глазами, Белый Тигр зашуршал целлофаном, распаковывая массажную щетку.

— Теперь я тебя причешу, не дергайся. По-хорошему, тебе пора сантиметра по два с кончиков волос состричь. Попадешь в салон, попробуй колорирование, должно интересно получиться.

Вера фыркнула, тряхнув волосами:

— Всенепременно! Только колорирования мне для полного счастья и не хватает!

— Другая бы спасибо за совет сказала.

— Я не другая!

— Это очень заметно! — Пак Мин Джун злился. Мелкая умела завести его с пол-оборота.

Намечающуюся ссору прервал Дзиро:

— Мне тоже нужно переодеться.

— Еще минуточку. — Мин Джун сгреб на прикроватный пуфик всю косметику, бросил сверху щетку. Потом, внимательно осмотрев все пространство спальни, поднял с пола Верину старую одежду. — Мне помнится, Мацусита, в деле холодного огня тебе равных не было?

Дзиро кивнул, не понимая, к чему клонит собеседник.

— Тогда, — молодой человек указал на кучу, — сожги все это.

— Зачем? — Вере стало невероятно жалко и твидовой юбочки, которая и не старая-то совсем, лет пять ей всего, и свитера, и кружевного бюстгальтера.

— Запомни, мелкая. Когда имеешь дело с магами, старайся не оставлять без присмотра то, через что на тебя могут воздействовать. На этом всем, — молодой человек сделал широкий жест рукой, — могли остаться частички твоей кожи или волос. Немного, но хорошему колдуну хватит и малости. Я прав, господин Мацусита?

Дзиро спокойно кивнул и щелкнул пальцами, сноп оранжево-голубого огня взвился к потолку. Через две секунды, не больше, на пуфике осталась только кучка пепла.

Вера ахнула, Пак Мин Джун хлопнул в ладоши, пепел поднялся в воздух облаком и развеялся.

— Переодевайся, Дзиро, мы не будем тебе мешать. Пошли. — Он взял Веру за запястье. Девушка пошла с ним к двери, на ходу обернулась и показала братишке большой палец:

— Это было очень круто!

Дзиро ответил ей улыбкой.

Пак Мин Джун закрыл дверь, отпустил Верину руку и уселся на диван.

Девушка решила не мять юбку нарядного платья раньше времени, поэтому предпочла стоять.

— А ты переодеваться не будешь?

— Мне не нужно. Я пойду через черный ход. И пока вы с новообретенным братиком будете изображать посетителей, попытаюсь пробраться в офис.

— Понятно.

— Волнуешься?

— Немного. И… — Девушка запнулась, будто подбирая слова. — Спасибо тебе большое. И за макияж, и за то, что не бросил меня даже теперь.

Пак Мин Джун серьезно кивнул:

— Ты о чем-то хочешь меня спросить?

— Да. Что такое эгьё? Так называется твоя магия прикосновений? Дзиро говорил, что не позволит тебе использовать это на мне.

Белый Тигр хихикнул:

— Нет, моя магия никак особо не называется. Кстати, я и не подозревал, что ты о ней знаешь. А эгьё — это… Очень сложно подобрать эквивалент на русском. Ну, это такая манера поведения — приторная до невозможности, милашество. По-японски это называется кавай. Ну, вот смотри…

Он взглянул на девушку исподлобья, повел глазами, хитро улыбнувшись, сложил под подбородком ладони.

— Поняла?

Вера кивнула.

— И это должно на меня как-то по-особому действовать?

— А разве я не запредельно мил? — сладко спросил парень, удивленно приподняв брови. — Я не вызываю в тебе желания повизгивать от умиления и затискать меня в объятиях до полусмерти?

— Нет.

— Это потому, что ты, Вера Петровна Лисицына, — самая странная женщина из всех, на ком приходилось испытывать эгьё, — сообщил Пак Мин Джун своим нормальным тоном.

Девушка хотела еще что-то сказать, но в дверях спальни появился Дзиро, в белоснежной сорочке под черным смокингом.

— Мне позвонили с ресепшена, такси ждет. — Он протянул девушке расшитый синим бисером клатч. — Носовой платок, больше туда ничего не поместится.

Вера лихорадочно засунула в рюкзак свои многострадальные «гриндерсы», зажала под мышкой сумочку и вышла из номера. О мобильном телефоне она так и не вспомнила.