Холодные рассветы - Яна Бендер

– Тебе же нужно с кем-то поделиться, – ответила она. – С коллегами ты не можешь, поскольку ты – начальник и должен быть для них чуть ли не Богом, а я…

– А для тебя я не должен быть Богом? – перехватил он её мысль.

Она опустила глаза, словно смутилась, но потом устремила на него прожигающий взгляд.

– Ночью узнаешь, – она говорила серьезно и твердо, а в её голосе была уверенность, даже доля угрозы, которая ошарашила Никольского.

Официантка принесла заказ. После завтрака они вернулись в номер, переоделись и отправились на экскурсию по городу.

Первым делом они посетили площадь Бургплац, которая была центральной в Брауншвейге. Владислав рассказал своей спутнице о том, что заложена она была еще в средние века, а в двенадцатом столетии её расширили по приказу герцога Генриха Льва и установили на ней памятник в виде царя зверей. Рядом с площадью граничил дворец Данквардероде, в которой жил сам Генрих. Следующим пунктом их пешеходной прогулки была церковь Святого Власия и дом Фивега.

– Не хочешь зайти в магазины? – спросил он ее, когда они проходили мимо торгового центра.

Она согласилась, но пробыла там недолго, купив ему подарок на грядущий российский праздник и кое-что из одежды для себя, а точнее для Влада. Проще говоря, комплект нижнего белья, выбирая который она выглядела крайне озадаченно, что пришлось просить девушку-консультанта помочь ей. Никольский же ждал её в кафе недалеко от рыночной площади, где они и пообедали, а потом, когда уже стемнело, прогулялись по старинным аллеям, мимо красивых исторических зданий и древнего фонтана в готическом стиле.

Они вернулись в отель, когда на часах было уже около десяти часов вечера. Поднявшись по лестнице на свой этаж, сняли верхнюю одежду ещё в коридоре, включили небольшой светильник в прихожей, повесили пальто на вешалки.

– Боже мой, я так устала… – тихонько простонала Лена, разувшись, вступив на мягкий ковер в гостиной. – И дико хочу в душ…

Влад уже и не рассчитывал на «продолжение банкета», которое его жена обещала ему ещё утром за завтраком. Сама же она почти сразу отправилась в ванную комнату, где провела ближайшие полчаса.

Насладившись ласковыми прикосновениями теплой воды, очистив свое тело от груза пережитых сегодня событий, она показалась в спальне – свежая и обновленная.

– Пойдешь? – уточнила она у мужа, который, увидев её, закрыл крышку ноутбука, спустился с кровати, где лежал поверх покрывала.

– Ну, если это так бодрит… – согласился он, покидая её.

Как только он вышел из комнаты, она тут же нырнула в пакет с покупками, спрятала небольшую коробочку с подарком для него в свой чемодан, достала ажурное белье, но сразу, скомкав его, сунула обратно в упаковку.

– Нет, это слишком, – отказалась она от идеи, возникшей в её голове. – По крайне мере не сейчас…

Бумажная обертка вместе с содержимым оправилась в дорожную сумку.

– Ладно, придумаем что-нибудь другое… – вздохнула она.

Она осталась в домашнем халатике, смирившись с провалом собственной затеи, а потом вдруг решила заглянуть в компьютер. Чем это, интересно, он занимался, пока она была в душе?

На экране показались открытые в браузере вкладки. Продажа в основном немецких машин. Как выяснилось, здесь, в тридцати километрах от Брауншвейга был еще один городок – Вольфсбург, в котором располагался головной завод одной из самых популярных марок автомобилей.

– Ну… мало ли… – произнесла Лена вслух, подумав о том, для чего он смотрел всё это.

Она поставила компьютер на прикроватный столик, выключила тусклый светильник возле изголовья, открыла шторы, так что теперь в спальню проникал свет уличных фонарей.

Взяв телефон, Ермолаева написала маме в мессенджере, что у них всё благополучно, а город приятно удивил старинной красотой и атмосферой. Галина Владимировна ответила радостным комментарием и пожелала «спокойной» ночи, выделив прилагательное кавычками, от чего Лена только улыбнулась, поняв, какой смысл скрыла женщина в этих символах.

Вода в ванной затихла, потом раздались шаги. В полумраке ночи, окутавшей Брауншвейг, он появился в дверном проеме, обмотавшись белым полотенцем от пояса и ниже. Воображение помогало представить сложный узор на его обнаженных руках, груди…

Он привычным движением потянулся ладонью к выключателю.

– Не надо, – попросила она его слегка дрогнувшим голосом откуда-то из темноты.

– Почему? – удивился он, однако выполнил её указание.

Она подошла чуть ближе, неловко развязывая тонкий поясок халата, под котором было лишь привычное белье. Он сумел различить неточные движения в сумраке.

– Ты снова готова попробовать? – уточнил он, стараясь не дышать, боясь спугнуть этот её порыв.

– Ника говорила, что это, как сигареты – в первый раз не очень, а потом не оторваться, – спазм сковал горло так, что звуки получались совсем неуверенными.

Он резким движением обнял её за талию, привлек к себе, сделав шаг навстречу. Терпение мужчины лопнуло. Его губы… Такие горячие, полные страстного, опьяняющего желания… Этот поцелуй сделал её увереннее. Она уже была готова подчиниться его силе, мощи, которая вырывалась наружу из его тела.

Лена обвила руками его шею, Владислав приподнял её над полом так, что ей пришлось обхватить его торс ногами. Он наклонился над постелью, укладывая самое ценное, что только было в его жизни на гладь атласного покрывала; его сокровище, его запретный плод, коим являлась исключительно она.

Дыхание то замирало, то становилось шумным и аритмичным.

– Ты убиваешь меня, – прошептал он, спускаясь колючей дорожкой из поцелуев к её животу, наслаждаясь тем, что она выгибается к нему навстречу.

– Ты сам напросился, – через силу вглядевшись во тьму, что окутала их наготу, ответила она.

Власть, которую он получил над ней, теперь сводила её с ума. Она становилась безумной, зависимой, безвольной, когда он прикасался к ней. Мужчина, которого она так долго не подпускала к себе, которого ненавидела, когда это случилось впервые, которого теперь она так страстно желает всем телом и душой…

– Заставь меня забыть весь мир… – выдохнула она, взяв в ладони его голову, чувствуя, как вода с его мокрых волос капала на её грудь.

Он улыбнулся уголком губ, заглянув ей прямо в глаза, касаясь горячим дыханием её кожи. Взор уже привык к темноте, поэтому очертания становились всё отчетливее.

Пламя охватило их двоих, когда она наконец ощутила жар его плоти где-то меж тазовых костей, внутри себя… Туман окутывал пространство, делая всё во вселенной бессмысленным, кроме ощущений, разрывавших их тела.

Далеко за полночь по местному времени она уснула на его груди, обхватив мощный торс рукой, а он, прижав её к себе, впал в беспамятство, наконец осознав, что он