Бросок Саламандры - Василий Мазурок

Чтобы не забыть слова, Санай захватил с собой текст. Нервно подпрыгивая, он вышел на трибуну, дернул головой и прикрыл глаза, чтобы успокоиться.

Он целых четыре минуты целовался с Инней Хартум, а затем забрался ей под одежду. Руки Саная до сих пор тряслись, и он никак не мог найти начало басни, судорожно перебирая мятые листки.

Он все еще был во власти своих ощущений и за одну ночь с Инней был готов пойти на любое преступление и даже предать все дело борьбы за независимость. За одну только ночь!

Выступающие сменяли друг друга, аудитория до изнеможения хлопала в ладоши, и торжество шло своим чередом.

Тем временем у входа в здание городского молодежного центра дежурило несколько сонных полицейских. Иногда до них доносились выкрики из зала, и тогда блюстители порядка снисходительно усмехались.

Они и сами входили в подпольные группы освободительной армии, однако, как люди серьезные, предпочитали не заявлять об этом дикими воплями – всему свое время.

– По мне, так мэр слишком их распустил, – сказал полицейский с нашивками капрала. – Они слишком рано почувствовали себя вольными сото. А у людей тут полно шпионов, даже в среде сото.

– Вы посмотрите, какой воспитанный, – усмехнулся второй полицейский, – он не говорит «капусы», он говорит «люди».

– Он правильно делает, Коллер, – вмешался старший по возрасту и званию сержант Драгар. – Противника нельзя недооценивать, уж коли ты собрался с ним воевать. А чтобы ругаться и обзываться разными словами, ни ума, ни смелости не нужно. Только одна глупость. – Сержант разгладил седые усы и, указав пальцем на двух полицейских, добавил: – Глок и Узи, обойдите здание и все внимательно осмотрите. Чтобы не было никаких посторонних, прохожих с огромными чемоданами и бабушек с лаунчерами на плече. Все ясно?

– Ясно, сержант.

– Не «ясно, сержант», а «есть, сэр», рядовой Глок!

– Есть, сэр! – исправился Глок.

– То-то, выполняйте. – Сержант снова разгладил усы и строго глянул на Коллера, который снова хотел затеять дискуссию. – Ну давай, говори, но это будет последний вопрос на сегодня.

– Хорошо.

– Не хорошо, а «есть, сэр»,

– Есть, сэр, – нехотя выдавил Коллер. – Только не кажется ли вам, сэр, что это слишком по-капусовски, я хотел сказать, по-людски, называть вас «сэром»?

– А в чем проблема? Ты что, думаешь, при независимости не нужен будет порядок? Полицейские пойдут разводить цветочки?

– Я так не думаю, но...

– Коллер, я вижу, тебе не терпится присоединиться к тем сосункам, что орут в зале про свободу. Моя бы воля, я бы вместо митинга послал их копать вручную котлованы для нужд города. Тяжелая работа укрепила бы их дряблые ручки – чтобы был навык, когда придется рыть окопы полного профиля. Вот так-то...

– Капусы сдадутся раньше, чем нам придется рыть окопы, – возразил Коллер.

– Все, слушать тебя я больше не хочу. Вопрос исчерпан, и поэтому – заткнись.

Сержант нервно разгладил усы и невольно поежился. Уж больно не нравилось ему, старому служаке, настроение склонных к анархии граждан.

60

Завернув за угол, рядовые Глок и Узи неспешно пошли вдоль железной ограды, постукивая по ней дубинками. День выдался солнечный, и хотелось за город, на природу, а тут, как назло, внеплановое дежурство.

– Вот скинем капусов, и выходных будет больше, – мечтательно Ездохнув, сказал Глок.

– С чего это больше-то? – удивился Узи.

– Да это я так, по привычке. У нас все говорят – сбросим капусов, и тогда...

Из окон молодежного центра снова донесся гул голосов.

– Ишь, разошлись, – покачал головой Глок.

Узи ничего не ответил. Ограда и тянувшийся вдоль нее кустарник закончились, и полицейские вышли на открытое место.

Небольшой фонтан, скамейки и отдыхающие горожане. Старушки, коляски и пожилые граждане с газетами и шахматами. Все как обычно – тихо и буднично, если бы только не надрывный вой большого оранжевого грузовика, который качал что-то из канализационного люка.

Рядом с машиной суетились человек восемь рабочих в новеньких комбинезонах.

– Пошли посмотрим, что они делают, – предложил Узи.

– Да ладно тебе, – махнул рукой Глок. -Дерьмо они качают, я даже отсюда чувствую.

– Ну ладно, – согласился Узи. Ему тоже не особенно хотелось разговаривать с людьми, пропахшими канализацией.

Полицейские развернулись и сделали крюк, обходя ассенизаторскую машину.

Когда они завернули за угол, внимательно следивший за ними рабочий сбросил неудобные перчатки и скомандовал:

– Разбираем инвентарь, быстро!

Остальные тут же побросали рукавицы и выстроились у кабины, откуда им быстро подавали комплекты из автомата, «кошки» и нескольких гранат.

– Хорхе и Браун, держать углы! Остальные – вперед!

Заметив разбегавшихся вооруженных людей, отдыхающие в парке забеспокоились и стали спешно покидать скамейки.

Бабушки забрасывали внуков обратно в коляски, пенсионеры прерывали шахматные партии, и вскоре пятачок возле фонтана стал пустынным.

Тем временем вооруженные люди приблизились к стенам молодежного центра и, забросив крючья на кровлю, стали быстро подниматься к украшенным витражами окнам.

Через пару минут восемь человек уже висели на тросах, упершись ногами в оконные откосы, и ждали команды.

Командир взмахнул рукой, и пули разнесли разноцветные витражи, а затем стали стремительно настигать свои жертвы, брызгая кровью и раздирая живую плоть.

Крики ликования сменились воплями отчаяния и боли, но вскоре их заглушила череда частых взрывов – в окна зала полетели гранаты.

«Отходим!» – прозвучало в эфире, и шквал уничтожающего огня прекратился так же неожиданно, как и начался.

Боевики быстро спустились вниз и помчались к ассенизаторской машине.

Выскочившие из-за угла полицейские попытались задержать диверсантов, но были встречены таким яростным огнем, что тут же ретировались обратно, оставив на асфальте несколько убитых и раненых.

Оранжевый грузовик преспокойно уехал, а еще через несколько минут к молодежному центру начали прибывать пожарные расчеты, машины «скорой помощи» и подкрепление для полицейских.

Медики с ходу взялись за работу, сортируя раненых и тех, кому уже нельзя было помочь. Поскольку очагов возгорания не было, им стали помогать пожарные, а полиция выставила оцепление, хотя от этого уже не было никакой пользы.

Вскоре к месту трагедии подъехал сам мэр Смилдакс.

К этому времени на площади скопилось много народу, и в основном это были уцелевшие после нападения.