Первый урок Шоломанчи - Наоми Новик

Он молчал – и я сказала Ориону:

– Магнус тут ни при чем. Поговорим с Хлоей.

Хлоя оказала нам неоценимую помощь, спросив:

– Послушайте, почему бы просто не оставить заявку на ремонт?

Понимаете, для нее это было совершенно логично. Орион потер лицо и смущенно взглянул на меня, типа – ой, почему же он сам не додумался. Мы с Хлоей некоторое время смотрели друг на друга с одинаковым выражением «Ну ты и дура», а потом я спросила:

– И тебе это норм?

– В смысле? – удивилась Хлоя. – Ну конечно. Я все время оставляю заявки.

Ну разумеется. Форма заявки на ремонт, которую я не удосуживалась заполнять со второго полугодия младшего класса, имеет строчку, где надо написать имя. Я-то думала, что все заявки просто отправляются в мусорное ведро, а починка распределяется между учениками хаотичным и злоехидным образом. Но тут до меня дошло, что листочки оказываются в каком-то ящике в скрытом техническом помещении, о котором знают только ребята, занимающиеся ремонтом, и они выбирают оттуда заявки, оставленные, например, нью-йоркским анклавом. Честно говоря, удивляться этому совсем не стоило.

Я продолжила:

– Допустим, но ты хоть раз оставляла заявку накануне выпуска?

– Нет! – ответила Хлоя оскорбленным тоном. – Я знаю, что нельзя подавать лишние заявки в середине семестра и во время экзаменов. Но сейчас ситуация просто опасная!

– Да уж, – сказала я. – И особенно опасной она будет для тех, кто пойдет вниз это чинить. Сомневаюсь, что ты уговоришь наших техников. Они уделят полчаса, чтобы починить тебе настольную лампу, Расмуссен, но не захотят иметь дело с выпускными злыднями только потому, что ты вежливо попросишь. Не говоря уж о том, что технические задания, скорее всего, распределяют сами выпускники. Так ты поможешь нам или нет?

И Хлоя согласилась, тем более после того, как я намекнула на вклад Ориона в нью-йоркский запас маны, – думаю, мои реплики выразили всю силу моего желания забрать у Ориона разделитель и запустить им ей в голову. Наконец она сказала что-то полезное:

– Может, сначала попробуем вот так? – И не важно, что в ее словах сквозила нелестная уверенность в том, что нам самим справиться не хватит ума.

Она хотела позвать полдесятка других ньюйоркцев, включая Магнуса, у которых были близкие друзья среди выпускников, но согласилась немного подождать, когда мы решили сделать пробу. Наверное, она думала, что у нас ничего не получится и нам в конце концов придется ей подчиниться. Каковы бы ни были ее мотивы, я обрадовалась возможности попрактиковаться – лишь бы она поделилась маной.

Мы собрались в мастерской на следующий день, и Хлоя дала нам с Аадхьей по разделителю. Надев его на руку, я попробовала подключиться – и тут же ощутила струйку маны: ощущение было как от шланга, опущенного в Атлантический океан. Я уже знала, что у членов анклавов есть доступ к огромному количеству маны, но понятия не имела, каковы его масштабы. Я могла бы стереть с лица земли город-другой без особого ущерба для общего запаса. Мне тут же захотелось присосаться к нему с такой силой, словно у меня у самой не было никакого базового контроля. И я невольно подумала, что несколько хороших глотков могли бы наполнить все мои кристаллы, и даже вдвое больше.

Орион, с обычной осторожностью, отправился к ящикам с материалами, чтобы принести все необходимое. Сегодня утром он был относительно адекватен; накануне я загнала его спать пораньше, на том основании, что все, кого не сожрут за ночь, будут сожраны вместе с остальными учениками в воскресенье, если ему не хватит сил прикрыть нас от злыдней.

– И все-таки я думаю, что нужно собрать побольше народу, – сказала Хлоя, нервно оглядываясь.

В мастерской было пусто: после вчерашнего ажиотажа никто не рисковал сюда спускаться, разве что в случае крайней необходимости. Я вообще сомневаюсь, что Хлоя хоть раз оказывалась в мастерской в обществе меньше чем десяти человек. Ибрагим и Лю пошли с нами, чтобы покараулить: Лю стояла на страже, а Ибрагим таскался за Орионом по классу, пытаясь с ним заговорить – и всё.

– Готова? – спросила я Аадхью, не обращая внимания на Хлою, потом произнесла фазовое заклинание и перевела в жидкую форму несколько сантиметров стального бруска, с которым мы экспериментировали, – видимо, он остался от какого-то неудавшегося проекта. У Аадхьи был наготове разогретый тигель; как только металл потек, она свободной рукой насыпала ровным слоем сажу и сосредоточенно наморщилась, заставляя оба вещества слиться. Затем, быстро кивнув мне, она наклонила тигель, и я вернула металлу твердость.

И он застыл. Ну, почти. Капля металла упала на поверхность верстака, яростно зашипела, прожгла дыру насквозь, упала на полку внизу, проделала отверстие в стопке стеклянных панелей, подожгла прикрывающий их брезент, продырявила вторую полку, упала на пол, прожгла его – и исчезла.

Послышались вопли – возможно, я их и издавала, – а потом Аадхья схватила четыре порошка, о которых просила Ориона, быстренько смешала их и высыпала на весело распространяющееся пламя. Как только оно погасло, мы сгрудились кучкой и нервно уставились на дырку. Она насквозь проходила сквозь пол, оказавшийся неуютно тонким. В темноте внизу – во всяком случае, с безопасного расстояния – мне удалось рассмотреть какую-то проржавевшую трубу, окруженную четырьмя старинными склянками – из тех, что попадаются только в музеях: они вращались, непрерывно вливая по каплям какие-то субстанции в отверстие наверху трубы.

– Как ты думаешь, отсюда не пролезут злыдни? – спросил Ибрагим.

– Сейчас заделаем, и не придется выяснять, – сказала Аадхья. – Орион, дай еще…

И тут мы все с запозданием поняли, что Орион ничего не даст, поскольку он от нас отделился – он на пороге сражался со слизепауком, который явился на наш крик с мечтой в сердце, ну или в желудке.

– Что? – спросил Орион, слегка запыхавшись, после того как выбросил останки паука в коридор: тот пытался вырваться из его хватки, сбросив шкуру, однако Орион ухватился за нее, завернул твари на голову, завязал узлом и держал так, пока паук не задохнулся. Слизепауков полагается убивать иначе, но у Ориона получилось.

Хорошо, что мы потренировались. Мне понадобилось несколько попыток, чтобы понять, как убедить металл обрести настоящую твердость, не говоря уж о нужной форме, но даже после этого у меня никак не получалось. Я больше не прожигала дыры в полу, но к поверхности верстака прочно прилип десяток уродливых комков металла, совершенно не походивших на сталь.

Хлоя вдруг спросила:

– Слушай, если это сталь, разве ее не надо складывать?

Оказалось, ее