Тринадцатый Койот (ЛП) - Триана Кристофер

Браззо стоял на обрыве за гаубицей и жевал сигару. Теперь, когда она была собрана, Бирн мог видеть, насколько мощным выглядело это орудие - небольшая пушка обладала такой же мощью. Остальные люди были разбросаны по лесу, который окаймлял дорогу, ведущую в город. Рядом с Бирном стоял маршал Рассел, его винтовка была наготове, на лбу выступил пот, несмотря на хлопья снега, которые летели на декабрьском ветерке.

"Что-то не так", - сказал Рассел.

Бирн кивнул. "Да".

"Эти парни уже должны были быть здесь".

"Да."

Рассел посмотрел на него. "Это все, что ты можешь сказать?"

"Что ты хочешь, чтобы я сказал?"

"Это у тебя должно быть шестое чувство. Ты сказал, что они скоро прибудут сюда. Где они сейчас?"

"Точно не знаю. Я вроде как потерял запах".

"Либо есть, либо нет".

"Тогда пусть будет так".

"Значит, теперь это просто чертова гусиная охота, да?"

"Нет, я их чувствую. Они приближаются, но каким-то образом сбили меня с курса. Койоты чувствуют меня так же, как и я их. Возможно, сердце Джаспера сделало Гленна лучше меня в этом деле. Может быть, он даже маскирует их".

Бирн сел на поваленное бревно, его винтовка лежала на коленях. Он изобразил пальцами какую-то церковь и стал смотреть на небо.

"Эти грозовые облака", - сказал он. "Это не естественная погода. Это они."

Рассел бросил на него недоверчивый взгляд. "Койоты?"

"Их тьма становится все сильнее, принимая физическую форму. Я бы сказал, что мы можем использовать эти облака для слежения за Койотами, но они такие большие, что закрывают почти все чертово небо".

"А птицы?"

Бирн наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть рой. Их, должно быть, уже около сотни. Их смысл ускользал от него, но нельзя было отрицать причину их присутствия.

"Птицы смерти", - сказал он. "Может быть, они празднуют вступление койотов на тропу войны, а может быть, служат нам предупреждением о приближении Койотов. В любом случае, они связаны с ними".

Рассел надулся и начал шагать. "Мне это совсем не нравится. Нас здесь слишком много, если ты не уверен, что они вообще идут сюда. Я старый дурак, раз оставил Холм Надежды под охраной всего лишь девчонки, будь она хоть отличным стрелком".

Маршал посмотрел через поле в сторону города. Он опирался на винтовку через одно плечо, снег собирался в ободке его шляпы. Бирн подумал, что тогда он был похож на какого-нибудь шерифа из легенды, человека из пограничных романов Бидла в мягкой обложке, решительно настроенного на то, чтобы обустроить заросшую бурьяном землю, будь то с помощью политики или пистолета.

"Я забираю часть отряда в город", - сказал Рассел. "Думаю, тебе лучше пойти со мной. Посмотрим, почувствуешь ли ты их там".

Бирн поднялся на ноги, и они пробрались через заросли. Шквал усиливался, обещая скопление снега, и напряженная тишина падающего снега придавала лесу зловещее присутствие, которого не было, когда мужчины только приехали. Рассел взял с собой Нортона Хастли, но оставил заместителя Довера, чтобы там присутствовал представитель закона. Шиес остался, поскольку им нужен был снайпер, а Браззо остался со своей гаубицей, не желая упускать возможности воспользоваться ею.

Сетимика решил вернуться в город.

"Духи", - сказал он, - "они пробудились".

Бирн почувствовал, что понял, что имел в виду Кайова.

Четверо мужчин ускакали, оставив остальных сидеть и ждать.

***

Дыхание Делии остановилось в груди.

Пять лошадей медленно приближались.

С такого расстояния трудно было сказать, но казалось, что некоторые из них несли более одного всадника. Серый мустанг во главе строя шел рысью, а остальные, казалось, ждали каждого его шага. Делия переместилась на другой конец крыши станции, чтобы посмотреть поближе. Она заставила себя дышать и направила свою пушку.

На лошади было два всадника. Тот, что ехал позади седла, был крупным мужчиной с черными, как угольный дым, волосами. Она не могла разглядеть его лица, потому что перед ним в седле сидела женщина, бледная как смерть и вся в крови, привязанная к мужчине веревкой, с опущенной головой, грязные волосы скрывали ее лицо. Мужчина держал в одной руке еще одну веревку - поводок для своего питомца-человека, который пошатывался впереди, его веретенообразное тело представляло собой черный гобелен вен, изо рта шла пена. Делия посмотрела на других всадников - все они были крепко сбитые парни. Вторая женщина была привязана к одному из других всадников, ее конечности были покрыты пурпурными и желтыми синяками. Трудно было сказать, жива она или мертва. Но больше всего Делию убивал четверной ампутант, надетый на одного всадника, как нагрудник из плоти. Ампутант был еще жив, его голова покачивалась, когда он говорил с человеком, который его носил, и Делия узнала этого человека.

Это был тот самый Уэб, окторон, которого она ударила топором в тот роковой день. Но, хотя вид его заставлял ее пылать, более худой мужчина заставил ее щеки покраснеть от ярости. Именно он тащил ее младшего брата за лодыжку и звал на пир.

А вот и Гленн Ужасный, выглядящий бешено-злобным, с голой, покрытой запёкшейся кровью женщиной в качестве щита и слюнявым брошенным человеком, спотыкающимся на конце поводка. Другой рукой Гленн держал уздечку, которую он сделал из волос Делии. Она подумала об обещании, которое дала ему, о клятве возмездия, подкрепленной смертью.

Она прижала приклад винтовки к плечу, и каждый ее вздох звучал громко, как взрывы динамита в черепе. Прищурившись против снегопада, она прицелилась, но всякий раз, когда она пыталась попасть в Глена, его лошадь отскакивала от сгорбленной женщины, и Делия боялась, что может убить ее. Бедная девушка заслуживала того, чтобы ее попытались спасти, а не просто отбросили ее жизнь как следствие войны. Но это если бы она была еще жива. Учитывая садистскую жестокость Койотов, Делия решила, что она вполне может быть жива.

Мужчины прошли мимо магазина "У Снека". Делия узнала того, кого звали Тэд. У него не было живого щита, как и у молодого Диллона, ублюдка, который хотел ее изнасиловать. Она прицелилась в него и ждала, но чего - не знала.

Стреляй в него, сказала она себе.

Делия не сомневалась, что ее выстрел окажется верным, и мозги убийцы вылетят из его ушей. Но она колебалась. Хотя Диллон был скорее монстром, чем человеком, она никогда не стреляла в человека, не говоря уже о том, чтобы убить его. Это было не то же самое, что нажать на курок в ржавую банку. Даже когда она стреляла в живых существ, это делалось с определенной целью: индейки и опоссумы были хорошим ужином. Здесь же единственной целью винтовки была месть. Не глупо ли было идти на это в ярости? Если она выстрелит в Диллона, другие койоты наверняка заметят ее раньше, чем она успеет уничтожить их всех. Они откроют ответный огонь, осадят здание станции, найдут ее на крыше, изнасилуют и убьют, а может, сожгут здание вместе с ней. Было бы трагедией тщеславия, если бы она поверила, что сможет справиться с этими людьми в одиночку.

И вот она ждала, наблюдая, как эти сукины дети входят в город, прячась за своими связанными жертвами, с оружием наготове. Когда Делия увидела у Глена булатную плеть, она вздрогнула: ужас убийства ее матери вернулся к ней ярким, неумолимым воспоминанием. Ее собственные раны, казалось, нагрелись при виде этого оружия.

Никогда еще ее палец не чесался так сильно.

Если мужчины начнут нападать на безоружных людей, придется ли ей стрелять в них? До тех пор она должна была стоять на своем посту и терпеть. Прошло несколько часов с тех пор, как уехал отряд. Наверняка маршал вернется, чтобы проверить ее, чтобы проверить весь Хоупс-Хилл. Лучше всего...