Струны - Дэйв Дункан

С этого момента принцесса стала более разборчивой, в связь она вступала только дважды и каждый раз — на очень короткое время. При первом же подозрении, что отношения становятся серьезными, они решительно прекращались; Элия знала свой кишмет, а ни один из этих любовников не пошел бы за ней в чужой, неведомый мир.

И вот неожиданно выяснилось, что Седрик далеко превосходит любого из четырех мужчин, знакомством с которыми и ограничивался весь ее прежний опыт. Сильный и высокий, он проявил вчера энтузиазм, близкий к неистовству, и в высшей степени похвальную неутомимость. Сегодня настроение Элии несколько изменилось; все ее тело болело, снаружи — по причине знакомства с веревочным деревом, изнутри — по причине знакомства с Седриком Хаббардом. Она была решительно не расположена заниматься любовью.

В отличие от Седрика.

— Давай поедим, — предложила Элия, и они зашли в кафе. Седрик ни на секунду не спускал глаз со своей спутницы, умудряясь при этом есть в четыре раза больше нее и в четыре раза быстрее.

— Окно на Ориноко в пять, — заметила она. — Не проспать бы.

— Ничего, я тебя растолкаю, — обрадовал ее Седрик и замер в ожидании.

Элия сочла за лучшее пропустить этот тонкий намек мимо ушей, однако совесть ее корчилась в муках. Вот сидит напротив человек, спасший ей жизнь, заплативший за свой героизм разбитым носом и измочаленным телом. И вполне достойный вознаграждения.

Они встали и направились к спиралатору.

— А там, на Тибре, — снова заговорил Седрик, — там же ты не будешь уже принцессой, верно?

Согласившись с этим замечанием, Элия автоматически вспомнила о Джетро. Она не знала, куда подевался господин министр, но от души радовалась его отсутствию. Да, никаких принцесс на Тибре не будет, однако не стоит забывать, что жители Банзарака истово верят в непогрешимость членов королевской семьи. Принцесса там или не принцесса, но для десяти — по крайней мере десяти — процентов поселенцев Элия останется непререкаемым авторитетом. И это — гарантия большого влияния в колонии, не имеющей, по причине своей раздробленности, общего для всех лидера. То самое, на что и рассчитывает Джетро.

— Элия, — взмолился Седрик, — а я ведь тоже туда хочу. Даже если ты.., если я.., если мы станем просто друзьями, все равно я хочу с тобой на Тибр.

Господи, какие же у него огромные, невинные глаза. Круглые, словно от испуга.

Ну как ему объяснишь? Прошлой ночью ее понуждало буддхи. Абсолютно беспринципное, оно велело Элии стать любовницей этого ловкого, необычайно высокого мальчика, привязать его к себе, чтобы завтра он был рядом, под рукой, готовый — ради спасения ее жизни — на любой риск. Она пришла к нему в комнату, легла в его постель. Она приняла его любовь и даже сделала вид, что получает удовольствие — в напрасной надежде, что так все скорее кончится.

Результат: она обратила Седрика Хаббарда в рабство. В нужный момент он бросился ее спасать, и на долю секунды не задумавшись о риске. Он оказался достаточно быстрым и высоким, чтобы схватить ее за ноги, достаточно сильным, чтобы уберечь ее от разверзнутой пасти дерева (пасть? дерева?) на то время, пока Девлин закрывал окно, и достаточно терпеливым, чтобы вынести сопутствовавшую этому боль. Седрик был послушным и легко обучаемым, жилистым и упорным, но и только.

И что же теперь?

Теперь вчерашняя необходимость оказалась достоянием прошлого. Элия испытывала к этому мальчику дружеские чувства, примерно такие же, как к десяткам других случайных знакомых. Они с Седриком были примерно одного возраста, они находились однажды в интимной близости. Выяснилось, что Седрик очень неплох в постели. Вот и все, и ровно ничего больше.

Сатори Элии не признавало никаких принципов, никакой морали, но из этого вовсе еще не следовало, что аморальна она сама.

— Седрик, я не имею никакой возможности решать, кто отправится на Тибр, а кто — нет. Да, я была бы очень рада, если бы ты ушел с нами, но решать это нужно с Девлином, или с Бейкером, или — что вернее всего — с твоей бабушкой.

Седрик судорожно сглотнул и качнул головой. Прежде чем шагнуть в спиралатор, он галантно подсадил Элию. Даже теперь, стоя на ступеньку ниже, Седрик смотрел на нее сверху вниз. Хорошенько сжав, он мог обхватить ее талию пальцами обеих рук, это выяснилось вчера — и очень ему понравилось. Он решил повторить эксперимент.

— Ой!

— Прости, пожалуйста!

— Я же сплошь в синяках, — примирительно объяснила Элия.

Седрик кивнул и виновато понурился, сейчас он очень напоминал побитую собаку.

Однако прошла секунда, и он снова поднял голову.

— Ты когда уходишь на Тибр? Одиннадцатого?

— Да, — подтвердила Элия. — Послезавтра.

Два дня, осталось всего два дня. Теоретически все зависело от того, с какими результатами вернется экспедиция, однако у Элии не возникало ни малейших сомнений. Тибр, она уйдет на Тибр и никуда больше. Вполне возможно, что в этот самый момент Джетро организует доставку первых поселенцев.

Они покинули спиралатор вместе, на ее этаже. Элия направилась к двери, в напряженном молчании Седрика чувствовались боязнь и надежда.

А ведь она использовала мальчика — использовала столь же беспринципно, как, скажем, Фиш или эта его хищная бабка. Так чем же она, спрашивается, лучше них? Ну почему, почему все стараются его использовать? Он десять раз заслужил любое вознаграждение.

Элия открыла дверь и остановилась:

— И как там твои болячки?

Хмурое детское лицо расцвело улыбкой:

— До свадьбы заживет. А как твои?

— Даже и не знаю. Думаю, их нужно осмотреть. Улыбка стала еще радостнее:

— Осмотреть? И как можно внимательнее?

— Как можно внимательнее. У меня в номере есть вихревая ванна.

Серые глаза недоуменно расширились:

— Да?

— Ты никогда не занимался любовью в ванне, в горячей воде?

По правде говоря, Элия знала о таких вещах исключительно понаслышке.

Седрик глухо застонал и потянулся к ней руками.

Элия ловко увернулась, пересекла комнату и вошла в ванну даже не оборачиваясь, не проверяя, идет он следом или нет.

Седрику потребовалось ровно пять секунд, чтобы расстегнуть молнию, сорвать с себя, прыгая то на одной ноге, то на другой, костюм и погрузиться в воду. Изукрашен он был ничуть не хуже Элии, однако все эти синяки и рубцы, ярко проступавшие на молочно-белой коже, ничуть не влияли на его намерения.

Элия раздевалась дольше, затем она присоединилась к Седрику и решительно отвела его руки.

— Имей хоть немного терпения. Полежим, отмокнем, куда нам торопиться?

Боль быстро растворялась в горячей воде. Скорее всего, Седрик никогда еще не лежал в вихревой ванне и даже не догадывался о ее расслабляющем действии.

Через некоторое время Элия перестала отталкивать его руки, и Седрик начал проявлять настойчивость.

— А как же мы это сделаем, — встревоженно прошептал он. — Я же тебя утоплю!

— А вот так! — Элия села ему на колени. — Сегодня за рулем буду я.

Никогда еще прежде не проявляла она такой агрессивности в любви; было видно, что для Седрика это тоже внове. Элия испытывала странное упоение своей властью, своей способностью почти мгновенно превратить такого большого, сильного мужчину в хрипло дышащее, спазматически вздрагивающее желе. Она работала дико, неистово, ни на секунду не останавливаясь, пока выжатый, обессиленный Седрик не взмолился о пощаде.

Тесно прижавшись друг к другу, они блаженствовали в неспешно вращающейся воде; вскоре глаза Седрика начали слипаться. Элия сказала ему: “Вытирайся и ложись, я скоро приду”, — но торопиться не стала; когда она вошла в комнату, Седрик уже крепко спал.

Вот как все просто.

Она тоже легла и некоторое время разглядывала потрясающе невинное лицо, распухший нос, тусклую бронзу рассыпанных по подушке волос, а затем велела свету потухнуть и попыталась уснуть.

Но сон не шел, в голове безостановочно вращались мысли. Как вода в ванной. Хитрая ты, исхитрилась отделаться От парня полегче. Вроде бы у героя нет никаких оснований жаловаться, что не получил от прекрасной девы положенного вознаграждения, однако Элия отлично понимала, что Седрик рассчитывал на большее. Намерения у мальчонки самые лучшие, но какой же он еще неуклюжий, неопытный, да и напора можно бы чуть поменьше. При теперешнем состоянии Элии он неизбежно причинил бы ей боль еще худшую, чем вчера.

И все же она с трудом подавляла желание разбудить Седрика, и пусть делает все, что ему заблагорассудится. Мысль эту нашептывала Элии ее совесть, а никак не интуиция — буддхи утратило уже всякий интерес к Седрику Хаббарду. Какая теперь разница, длинный он или нет, цепкий или не цепкий — вокруг бродит уйма интересных мужчин.

Она ощущала вину — ведь надо же быть такой подлой, эгоистичной, хитроумной стервой. А еще она ощущала не до конца удовлетворенное желание.

А еще — уже в чисто рациональном смысле — она раздумывала: неужели я буду такой дурой, что упущу этого парня?