Первый и Единственный - Дэн Абнетт

— Фес! Мы же весь день сюда прорывались…

Взмахом руки он подозвал Раглона и поднял трубку его полевой рации.

— Полковник Танитского Первого и Единственного — всем танитским и витрийским командирам. Приказ Гаунта: отступить и покинуть некрополь! Повторяю, покинуть некрополь!

— Корбек, он смог? — прорвался сквозь помехи голос Зорена. — Он выполнил задачу?

— Про это он ничего не сказал, — отрубил полковник. — До этого момента мы доверяли его слову. Будем верны себе. Алгоритм отступления пять-девятнадцать! Мы прикроем ваших Драгун в эшелонированном арьергардном порядке.

— Вас понял.

Вернув трубку на место, Корбек вздрогнул от напряжения. Боль становилась невыносимо острой, а свою последнюю пилюлю он принял час назад. Полковник с трудом присоединился к отступающим Призракам.

Полный удивления возглас Брага утонул в светлой вышине Эдикулы. Гаунт был уже на полпути к дверям, к Дордену и Домору. Резко обернувшись, он наткнулся взглядом на стволы лазганов Ферейда и его телохранителей.

На долю секунды, пока Ферейд поднимал свое оружие, комиссар успел посмотреть ему в глаза. В черных зрачках не осталось ничего, что могло напомнить об их старой дружбе. Только ненависть.

Еще мгновение, и…

Гаунт нырнул в сторону. Лазерные лучи прошили воздух там, где только что была его голова.

Солдаты Ферейда открыли огонь. Призраки бросились врассыпную. Брага просто швырнуло на пол. Дорден прикрыл своим телом кричащего Домора.

Майор Роун выдохнул и спустил крючок шипомета.

Лениво жужжа, снаряд пересек светлый зал и врезался точно в переносицу Ферейда. Имперский тактик Вейланд перестал существовать. Весь его торс выше пояса исчез в фонтане крови и осколков костей.

Один из лазерных импульсов ужалил Ларкина в предплечье и сбил взвывшего от боли снайпера с ног.

Каффран и Маколл успели залечь и открыли ответный огонь. Их первые выстрелы пришлись в одну и ту же цель. Выяснение того, кто же из них убил первого телохранителя, танитцы решили оставить на потом.

Гаунт перекатился, выхватил лазерный пистолет и начал стрелять, подкрепляя каждый выстрел бранью. Три попадания в грудь свалили еще одного телохранителя. Солдат неуклюже взмахнул руками и завалился на спину.

Комиссар продолжал жать на курок, но вместо лазерного луча пистолет исторг только хрип. Похоже, неестественная темнота, пожиравшая энергию фонарей, заодно опустошила и зарядную батарею. Оружие в руке вдруг стало бесполезным куском металла.

Выживший телохранитель уже собирался прикончить беспомощного Гаунта. Ему помешал луч лазера, неожиданно пробивший его висок. Тело солдата швырнуло на одну из панелей системы СШК. Оно медленно осело на пол, прочертив широкую алую полосу по серебру. Гаунт обернулся.

Дорден опустил пистолет Домора. Он все еще крепко держал паникующего гвардейца.

— Такова жизнь, — тихо произнес врач и неожиданно швырнул пистолет в сторону, будто он укусил его.

— Отличный выстрел, док, — произнес Ларкин, сжимая раненое плечо.

— Я не люблю стрелять, но никогда не говорил, что не умею это делать.

Призраки вновь собрались возле машины. Дорден поспешил перебинтовать раны Ларкина и Брага.

— Что за звук? — подал голос Домор.

Все замерли.

Гаунт повернулся к машине. На приборной доске один за другим оживали яркие огоньки. Последний телохранитель в агонии упал на пульт управления основной энергоцепи. Древняя технология очнулась от сна. Вентиляционные решетки на полу заволокло паром. Внутри машины что-то двигалось, поворачивалось, вращалось.

Был еще один звук. Скрежет.

Комиссар медленно отошел от машины и посмотрел на арки в стене. Там, в темноте, сгибались и разгибались металлические конечности. На дне мертвых глазниц зарождался свет. Голубое сияние. Холод вечности. За всю жизнь Гаунт не видел более устрашающего цвета. Они пробуждались. Просыпались от бесконечного сна вслед за своим прародителем.

Гаунт не дышал, слушая стук собственного сердца. Миг пробуждения чудовищ казался бесконечным. Он смотрел, пока не потерял счет вспыхнувшим парам глаз. Железные пальцы вцепились в решетки, преграждавшие путь. Трясли, расшатывали, толкали. Краем уха комиссар расслышал бормотание. Коды и команды на двоичном языке. Пробудившиеся Железные Люди заговорили.

— СШК! — крикнул Роуну комиссар.

— Сэр?

— Взорвать эту дрянь! Быстрее!

Майор взглянул на Гаунта, вытирая кровь с губ.

— Комиссар-полковник, при всем уважении… стоит ли? Ну, в смысле… ведь эта штука могла бы все изменить.

В глазах Гаунта сверкнула ярость.

— Хочешь поглядеть, как погибает еще один мир? — Он исподлобья взглянул на Роуна.

Майор только замотал головой.

— Вот и я не хочу! Это единственный выход! Я… У меня есть причина так считать… Или, может, ты ослеп? Хочешь — иди, пожелай им доброго утра!

Роун огляделся, будто только что заметил Железных Людей. И вздрогнул, посмотрев в ледяные глаза.

— Уже выполняю! — В голосе Роуна появилась решимость. Майор бросился к машине, Маколл и Каффран подавали ему взрывчатку.

— Эти существа — воплощенная ересь, Роун! — кричал ему вслед Гаунт. — Богомерзкая ересь! И если тебе этого недостаточно, они тысячелетиями спали на планете, зараженной чумой Хаоса! Кто-нибудь здесь хочет узнать, как это повлияло на их образ мысли?!

— Фес! — откликнулся на его слова Дорден. — Хочешь сказать, всей этой штукой управляют Темные Силы?

— Нужно быть распоследним идиотом во всей Вселенной, чтобы выяснять это на практике, — ответил Гаунт.

Он бросил взгляд на останки Ферейда.

— Похоже, изменился не я, а кто-то другой… — прошептал комиссар.

Гибель марионетки была последним, чего ожидал Хелдан. Какая это была победа — раскрыть жалкого шпионишку Макарота! Какое удовольствие получил инквизитор, работая над его мозгом. Ферейда было тяжело обратить в раба. Так много и так долго пришлось резать. Но все же как это приятно — взять лучшего агента разведки военмейстера и сделать его своим инструментом. Через Ферейда инквизитор узнал много интересных вещей, недоступных большинству штабных офицеров. Обманывать, переманивать, вести двойную игру… Использовать одного из тех людей, которых военмейстер выставил против самого инквизитора. Что ж, это было дерзко. Блистательный ход.

В свои последние минуты Хелдан успел пожалеть о том, что не успел закончить с Роуном. Пусть и пустой, его разум был в чем-то близок инквизитору. Но эти двое, Корбек и Ларкин, вмешались так не вовремя! Поэтому Роун просто чувствовал присутствие Хелдана, а не подчинялся его командам.

Теперь уже не важно. Хелдан просчитался, причем самым непростительным образом. Близкая гибель затуманила его разум, и он поспешил. Он влил слишком много своего духа в марионетку. Отдача от смерти этой оболочки оказалась слишком сильной. Надо было защитить разум от возможной смертельной травмы. Инквизитор забыл об этом.

Гибель Ферейда была самой тяжелой и болезненной из всех возможных. И весь ее кошмар проскользнул по психическому каналу в сознание Хелдана. Он прочувствовал каждое мгновение смерти Ферейда. Она сплелась с его собственной кончиной.

Тело Хелдана забилось в конвульсиях и взорвалось. Неуправляемая психическая энергия вырвалась из груды ошметков, продолжая сокрушать все материальные преграды. Смерть умножала сама себя. Наверху, на командном мостике, Гектор Дравер почувствовал дрожь палубы и завертелся в кресле, выискивая причину.

«Левиафан» исчез в яркой вспышке взрыва, поднявшейся к небесам колоссальным огненным грибом. Освободившаяся энергия инквизитора просто расщепила огромную боевую машину на атомы.

— Готово! — крикнул Роун.

Майор и Каффран бросились вон из зала. Остальные Призраки уже ждали их у выхода. Ревущую машину за их спинами окутали клубы пара.

— Скорее, Маколл! — позвал комиссар.

Одна из решеток вдалеке наконец упала и жалобно захрустела под стальными ногами. Железные Люди покинули свою камеру. Их собратья набросились на решетки с новой силой, продолжая бормотать свои бинарные коды. Только в глазах все ярче разгоралось мертвое пламя, подобное огненному шлейфу ракеты.

Железные чудовища беспорядочно разбрелись по залу, будто разбуженные среди ночи люди, не понимающие, что происходит. Маколл, устанавливавший последние заряды, в оцепенении следил за их отрывистыми движениями.

Потом трясущаяся машина оглушила его громким ревом. Один из люков распахнулся и окатил диверсанта волной пара. Маколл повалился на колени, задыхаясь от жара.

— Маколл!

Оглушенный танитец не видел, что вдруг появилось из клубящегося дыма за спиной.

Новорожденный Железный Человек. Первое дитя системы СШК, дремавшей многие века. Он сделал первый, еще неуверенный шаг. И все Железные Люди в зале и в темноте клеток издали протяжный вой. Долгий, скорбный плач. Будто в машинный язык вдруг влился человеческий крик.