Книга Песен - Борис Борисович Гребенщиков

class="stanza">

Так пусть идет дождь, пусть горит снег,

Пускай поет смерть над моей землей.

Я хочу знать; просто хочу знать,

Будем ли мы тем, кто мы есть, когда пройдет боль.

Нами торгуют

Мы стали настолько сильны

Что нам уже незачем петь

Настолько популярны, что туши свет

Мы танцуем удивительные танцы

Превращая серебро в медь,

И мы чрезвычайно удобны,

Мы не говорим "нет",

Когда нами торгуют,

Нами торгуют

Нас видно на обложках журналов

Нам весело сниматься в кино

И девушки мечтают продолжить наш род

Раньше мы смотрели в сторону гор

Теперь нам все равно

Нам больше не поднять головы

Вперед!

Туда, где нами торгуют

Нами торгуют

Мы стали настолько сильны,

Что нам уже незачем петь

Выноси святых и туши свет

Мы танцуем удивительные танцы,

Превращая серебро в медь,

И мы чрезвычайно удобны

Мы не говорим "нет"

Когда нами торгуют

Нами торгуют

Меня зовут Смерть

Твои тщательные цифры,

И твои взгляды на часы.

Ты ждешь одобренных решений и готов;

Конечно, ты знаешь всегда,

В какую сторону склонятся весы,

Но все ли это?

Как все прекрасно на бумаге,

Как легко следовать словам.

Как просто сделать так, что ты непогрешим.

Но если ты хочешь войти,

Что ты скажешь здесь тем, кто снял грим? —

Здравствуй; меня зовут Смерть.

Трудовая пчела

Я — трудовая пчела на белом снегу;

Трудовая пчела на белом снегу.

Я совершаю свои круги под стеклом;

Мы станем друзьями; я знаю, что будет потом.

Я знаю, что будет, и я ничего не могу.

Ты живешь здесь, твоя листва на ветру;

Я только гость здесь, я ценен тем, что уйду.

Мы рвемся к теплу, как дети в зимнем лесу;

Наши руки в огне, наши тела на весу;

Я скажу тебе "здравствуй", имея это в виду.

А в сотах ждет мед, трепещущий и живой.

В моих сотах ждет мед; ты знаешь его, он твой.

Так открой мои двери своим беззвучным ключом;

Мне сладко быть радостью, но мне страшно стать палачом.

Но одно идет вместе с другим, пока в сотах ждет мед.

Я — трудовая пчела на белом снегу;

Трудовая пчела на декабрьском белом снегу.

Я совершаю свои круги под стеклом;

Мы станем друзьями; я знаю, что будет потом.

Я знаю, что будет, но я ничего не могу.

Охота на единорогов

Выстрел. Я проснулся в начале шестого;

Я наблюдал охоту на единорогов.

Но я оставался при этом спокойным,

Я много читал о повадках этих животных.

Никто не сможет поставить их в упряжь,

Никто не сможет смирить их пулей,

Их копыта не оставляют следа,

Они глядят вслед движущейся звезде.

Мне тридцать три, я принял достаточно ядов,

И мое поле битвы редко стояло без дела;

Теперь мимо движутся юноши в радужных перьях,

Но я никогда не слышал, о чем поют трубы.

Никто не сможет быть вечно слабым,

Никто не сможет сберечь от паденья;

Я оставляю себе право молча смотреть

На тех, кто идет вслед движущейся звезде.

Так спасибо, Мастер — ворота отныне открыты;

Я не смогу поднять руки для удара.

Но возьми меня в пламя и выжги пустую породу,

И оставь серебро для того, чтобы ночь стала чистой.

И сегодня ночью мой город лежит прозрачный,

Еще не соединенный мостами;

И в пригоршне снега, еще не заметно для глаз,

Мерцает отблеск движущейся звезды.

Мир, как мы его знали

Мир, как мы его знали, подходит к концу,

Мир, как мы его знали, и Бог с ним!

За последнюю тысячу лет мы постигли

Печальную часть наук,

Настало время заняться чем-то другим.

Свари мне кофе, и я буду верен тебе.

Ответь на мой взгляд,

И мы опять попадем в эту сеть.

Набери мой номер, и я отвечу тебе,

Хочешь ты того или нет

Скажи мне слово, и я смогу его петь.

Двенадцать из десяти не знают, что ты — это ты,

Двенадцать из десяти считают тебя луной.

Двенадцать из десяти боятся тебя,

Понимая в тебе свою смерть

Но я буду рад, если ты встанешь рядом со мной.

Мир, как мы его знали, подходит к концу,

Мир, как мы его знали, и Бог с ним!

За последнюю тысячу лет мы постигли

Печальную часть наук,

Настало время заняться чем-то другим.

АРХАНГЕЛЬСК, 2011

Назад в Архангельск

У нас были руки и дороги

Теперь мы ждем на пороге

Мы смотрим на дым из трубы

И голубь благодати встает на дыбы

Резной ветер, хрустальный ветер

Поздно ждать, когда наступят сдвиги

Смотри, как горят эти книги

Назад в Архангельск

В цепах и веригах

Калика перехожий

Пьет с кухаркой Дуней

Шампанское в прихожей

Куда ни глянь — везде образа

То ли лезь под кровать

То ли жми на тормоза

Резной ветер, хрустальный ветер

Поздно сжимать в кармане фиги

Смотри, как горят эти книги

Назад в Архангельск