Дочь Кузнеца - Ольга Сергеева

— Глупо?! Ты это хотела сказать? — Эзра еще немного повернула голову, чтобы удобнее было смотреть на человека, сидящего рядом с ней. — Конечно, нет! Ты бы кланялась и говорила «Да, госпожа Дарина. Как прикажите, госпожа Дарина» и ничего при этом не испытывала бы! Словно это вовсе и не ты, а так твое тело, никакого отношения к тебе не имеющее! — Занила почувствовала, как от изумления у нее перехватывает дыхание. Она боялась произнести хотя бы слово, чтобы не выдать себя, потому что то, что сейчас говорила эта девочка, то, что ей удалось почувствовать, было более чем правда. И это было больше, чем позволяла себе осознать сама Занила. Но Эзра продолжала говорить, не оглядываясь на нее и не замечая, какое впечатление производят ее слова. — Я никогда не смогу так! Я бы очень хотела, но я просто не могу позволить им унижать меня!

Зимой в салевской столице темнело рано. Не слишком, конечно, но все равно раньше, чем летом. Вот и сейчас Занила смотрела сквозь окно, как на Догату опускаются сумерки, пасмурные и мокрые, как и весь прошедший день, а от того еще более темные.

— Чем? — вдруг проговорила она.

— Что? — переспросила Эзра, не поняв, что имеет в виду ее подруга. Занила заставила себя оторвать взгляд от окна, выплыв из собственных размышлений, таких же густых, как и сумерки, путающиеся в ветвях деревьев за окном. Вновь посмотрела на Эзру:

— Ну, как они унижают тебя? — постаралась она сформулировать собственную мысль. Эзра аж задохнулась от возмущения:

— Я рабыня! Разве этого мало? Я их собственность, товар, свойства которого они пытаются подогнать под собственные нужды! — Эзра говорила громко, все больше распаляясь, приподнявшись на локтях, даже на время позабыв о своей спине. Или просто мазь этивки начала действовать. — Они заставляют меня делать то, что я не хочу, прислуживать им…

— А чем ты занималась в своей родной деревне? — вдруг спросила Занила, оборвав поток ее слов.

— Я не была рабыней! — в серо-голубых глазах полыхнуло такое знакомое негодование.

— Я знаю, — Занила нетерпеливо махнула рукой, стараясь однако, чтобы ее жест не выглядел пренебрежительным. — Но чем-то же ты занималась?

— Ну, — Эзра на пару секунд задумалась, то ли погружаясь в воспоминания, то ли просто пытаясь поточнее сформулировать. — Я маме помогала, — в глазах мелькнула боль, но девочка не позволила ей прорваться наружу. — Готовить, там, в доме прибраться…

— Отлично, — Занила переплела тонкие длинные пальцы, — допустим ты мыла посуду, чистила там всякие кастрюли, сковородки.

— Иногда, — Эзра кивнула, все еще не понимая, к чему та ведет.

— А теперь согласись, — продолжила Занила, — что это гораздо более грязная и тяжелая работа, чем налить чай Мабеку Дагару.

— Только и ты не говори мне, что быть рабыней в богатом доме — это замечательно! — голос Эзры звенел от возмущения.

— Да я не об этом! — на этот раз не выдержала и Занила. — Просто когда ты мыла сковородку, ты же не думала, что эта сковородка тебя унижает! Просто делала то, что нужно: вымыла, вытерла и убрала в сторону. Что тебе мешает относиться к Мабеку Дагару, Дарине и прочим господам как к куче сковородок?!

«Вымыла, вытерла и убрала в сторону…»

— Но они унижают меня! Я для них рабыня! — вновь повторила Эзра.

— А почему тебя волнует мнение сковородки? — в голосе Занилы звучит такое искреннее недоумение, что Эзра невольно замолкает.

— Ох, Занила! — она качает головой. — Как бы я хотела воспринимать все как ты, но я не могу! Я просто не смогу этого вынести!

— Ты так и не поняла, что я хочу тебе сказать! — Занила поднялась и зашагала вдоль кровати. — Никто не сможет унизить тебя, если ты не позволишь ему этого, если твое собственное отношение к ситуации не будет соответствующим. Все дело в твоих ожиданиях. Только ты сама определяешь, является та или иная ситуация для тебя унижением, или нет!

— Я все прекрасно понимаю! Ты пытаешься научить меня воспринимать все так, как это делаешь ты! Я уже сказала: я восхищаюсь этим, но не могу, — Эзра устало опустила голову на подушку: видимо боль все-таки давала о себе знать. Потерлась лбом о сложенные руки. — У тебя свой путь, а у меня свой, — ее голос на этот раз звучал глухо.

— Оскорблять Дарину — это ты считаешь правильным путем?! — взорвалась Занила: сегодняшний урок еще слишком ясно стоял перед ее глазами. — Или снова и снова бросать ей вызов, когда можно просто промолчать? — Занила вдруг заметила, как сквозь тонкую ткань, покрывавшую спину Эзру, проступили красные пятна: раны вновь разошлись. — Темные боги! — она метнулась к кровати, присела на корточки перед лицом Эзры. — Пойми, ты ничего не докажешь, приняв очередной удар. Ты сможешь что-либо доказать, только если однажды сумеешь ударить в ответ!

— О да! — Эзра посмотрела на нее, и боль не мешала ее глазам сиять решимостью. — Однажды я ударю, и они это запомнят!

— Ты ударишь, только если доживешь до этого дня.

Занила поднялась и отошла от кровати. За окном сумерки продолжали сгущаться. Комната не была освещена, но света, проникавшего из коридора сквозь распахнутую настежь дверь, было пока вполне достаточно. В коридоре раздались тяжелые шаркающие шаги. «Лекарка возвращается», — догадалась Занила. И в подтверждение ее слов в дверном проеме показался силуэт этивки. Правда всего на минуту: пожилая женщина прошла мимо, направляясь в свою коморку. Она даже не заглянула внутрь, очевидно считая свой лекарский долг по отношению к маленькой рабыне выполненным.

— Я позову ее, — Занила направилась к двери.

— Не надо.

— Почему? У тебя кровь снова пошла!

— Ты и сама сможешь справиться.

— Что?! — Занила аж задохнулась от такой наглости, но в следующее мгновение весело рассмеялась, забыв, что окружающая обстановка к веселью как-то не располагает. — А ты своего не упустишь!

— Но я же знаю, что ты можешь, — Эзра с недоумением уставилась на подругу, не понимая, что ту так развеселило. — Я помню в тот день, когда мы подрались с Ойей и ее подружками, ты помогла мне. Ведь так?

Занила кивнула головой:

— А ты помнишь, что мне для этого пришлось сделать?

— Нет. А что?

— Уже не важно.

Занила вновь опустилась на кровать возле Эзры и приподняла тряпицу, обнажая ее спину. Эзра сдавленно зашипела от боли. Занила молча выругалась. Нет, она, конечно, ожидала увидеть подобное зрелище, но почему-то легче от этого не стало. Спина рабыни представляла собой сплошное кровавое месиво, среди которого полоски непонятно как уцелевшей кожи выглядели до странности неуместными.