Империя мертвецов - Ито Кэйкаку

В распоряжении у Того – «Книга Дзиан». Так же, как и «Записи Виктора», она состоит из пустот, которые очень далеки от человеческого языка. Еще он намекнул, что эта книга создана очень и очень давно.

Что за задание было у Того на «Бигле»? Во время кругосветного путешествия он исчез. Во время Первой англо-афганской войны в глубинах Ваханского коридора он задумал создать собственное королевство мертвецов. То же самое произошло и в Крыму, но там его нашли Ван Хельсинг и Сьюард. Крымские призраки. Возможно, и за террористами-«Спектрами» тоже стоит именно Чудовище.

Он называет себя простым ученым. Скитается по миру, собирает драгоценные минералы, растения и микроорганизмы, совершенствует технику управления мертвецами и даже изобрел для этого вспомогательное устройство – внешний мозг.

Его везли в экипаже впереди нас. Кортеж проехал сквозь Аппер-Саус, и дальше дорога протянулась вдоль черной, поглощающей весь свет реки. Только на причале белели мачты яхт.

– А что, на Нью-Йорк не поглазеем? – беспечно спросил Барнаби. Наши конвоиры ему ничего не ответили. Видимо, в отражении окна он заметил, как они переглянулись, и пожал плечами, не убирая локтя с рамы. – Ну, значит, в другой раз.

Какое-то время он молча провожал взглядом проплывающие мимо пейзажи, а потом заговорил:

– Все равно вы как-то слишком уж быстро подсуетились, даже если вы здесь по собственной инициативе. То есть я понимаю, как хотят заполучить То Самое не столько даже в Уолсингеме, сколько среди остатков Лунного общества. Вы же наверняка из основных сотрудников секции Q, так? Допустим, вы уже в Сан-Франциско догадались, что именно мы сделаем дальше. Но не слишком ли хорошо вы успели подготовиться?

Конвоиры не проронили ни звука.

– Вам не кажется, что на таких корабликах вы нас до Англии не довезете? – более чем прозрачно намекнул он на возможность побега. Видимо, пытался вызвать хоть какую-то реакцию – и, действительно, получил ее.

– Не переживайте, – ответил один из них таким тоном, как будто читал по бумажке.

– Нет, ну, если вы нас бесплатно кормить будете, то мы и не сбежим.

Как раз тут экипаж свернул на один из пирсов. Возле него болталась одна-единственная бесприютная лодчонка. Тишину нарушил плеск волн и храп лошадей.

– Вы в наказание решили заставить нас возвращаться на родину вплавь? – пошутил было Барнаби, но осекся.

На темной воде надулся и лопнул пузырь. Вслед за ним на поверхность поднялось множество других, как будто черная река вскипела. На моих изумленных глазах из-под воды появлялся гладкий эллипс, который волны деликатно обтекали по сторонам. Эллипс окружала белая кромка кипящей пены, уходящей куда-то во тьму. Только тогда я понял, что передо мной не плоское, а объемное тело.

Оно поднялось прямо из воды, и внезапно с поверхности реки забил яркий свет. Два луча, как будто выпущенные из пушечных жерл, ударились о волны. Река стекала водопадом с боков гигантской рыбины. Перед нами вытянулся бугорчатый, словно чешуйчатый, корпус корабля с палубой.

– Первый боевой корабль класса наутилус, HMS «Наутилус», – еле разобрал я за грохотом воды голос человека из Лунного общества, а в памяти моей возникла фигура Литтона в коридорах Бомбейского замка. «Российская империя не могла проигнорировать три наутилуса, которые мы выпустили в Средиземное море. Они не всплыли, конечно, но наделали шуму», – кажется, именно так он мне сказал тогда, не замедляя шага.

V

«Позвольте занять минутку вашего внимания!»

Мы сидели в каюте поглотившего нас в свое чрево «Наутилуса», как вдруг застрочило перо.

Каюта, обставленная мебелью тонкой работы из тика и бархата, выходила за рамки моих представлений о субмаринах. Батлер оставил попытки открыть дверь и приподнял блюдо со стола. Судя по тому, с каким презрением фыркнул, вся утварь – настоящий антиквариат. Барнаби простучал все стены и потолок, но, видимо, безрезультатно. Опустился в роскошное кресло, и тут вдруг из-под руки Пятницы потек элегантный полукурсив.

«Хотел бы написать: “Добро пожаловать!” – но, боюсь, нахожусь не в том положении.

Полагаю также, что наше путешествие займет не так много времени, но все же приложу усилия, чтобы развеять вашу скуку. Смею высказать догадку, вас чрезвычайно заинтересует то, что я скажу. Разумеется, не обижусь, если вы закроете тетрадь. Более того, настоятельно рекомендую к концу пути так и поступить.

Полагаю, вы еще смотрите?

Готовы? Налили чаю? Положили десерт? Предлагаю усесться поудобнее.

Что ж… Приступим.

Чрезвычайно рад наконец заполучить аудиторию в вашем лице, однако начинать с самого начала не могу. Разумеется, стоит вопрос времени и бумаги, но имеется и еще одна причина фундаментального характера. О некоторых вещах не может рассказать ни один человек: никто не может дать достоверных показаний о миге своего рождения и смерти. И я в этом отношении ничуть не отличен от прочих. И дело вовсе не в том, что я бесконечно отсрочиваю собственную смерть.

Я не помню, когда появился на свет. Впрочем, память моя уже порядочно покрылась пылью и ржавчиной. Это произошло больше столетия назад, и я уже перестал понимать, сам ли все помню, придумал или где-то услышал.

Поэтому позвольте начать отсюда. Я очнулся в лаборатории в Ингольштадте где-то в конце восемнадцатого столетия. Не спрашивайте, что я тогда почувствовал. Я еще не знал слов, не понимал, что я такое. Стоило бы, вероятно, начать с того момента, как я научился речи. Впрочем, если признаться честно, то и по сию пору я не ведаю, кто я.

Я с самого начала рожден в теле взрослого мужчины. Весьма обидно, что Мэри Шелли описала меня как пугающее чудовище, однако это позволило мне избежать лишнего внимания, так что мы с ней в расчете. Теперь я даже склонен считать, что она таким образом проявила милосердие. Отмечу также, что ее роман читать намного интереснее, чем сухое и холодное перечисление фактов Роберта Уолтона.

Разумеется, я явился на свет не только стараниями одинокого гения Виктора Франкенштейна. Я совместный проект баварских иллюминатов и Лунного общества. Спешу уточнить, что Виктор все же сыграл в нем ключевую роль. Это был редчайший экземпляр: человек науки, которого тем не менее очаровывали мистические учения мужей вроде Агриппы Неттесгеймского, Альберта Великого и Раймонда Луллия. И первое из его свершений в том, что он наладил диалог двух непримиримых врагов, коими баварские иллюминаты и Лунное общество всегда были.

“Ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным не сотворил я тебя, так что можешь быть свободен по собственной воле и совести – и сам себе будешь творец и создатель. Лишь тебе даровал я расти и меняться по собственной воле твоей”, – вот слова, которые он оставил мне перед смертью. Уже по тому, что на прощание он обратился ко мне цитатой из Пико делла Мирандолы, вы можете судить, какими корнями питался дух этого человека. Думаю, мне стоит пояснить, что Мирандола был первым каббалистом-неевреем. Да, перед смертью Виктора мы с ним забыли о вражде и простились очень мирно. Хочется верить, что там, в стране, окованной льдами, мы наконец друг друга поняли.

Если верить Мэри Шелли, то меня собрали из кусков животной и человеческой плоти. Боюсь, это не вполне соответствует истине, однако и сказать, что я настоящий мертвец, сиречь воскрешенный труп, тоже нельзя. Не было прежнего “меня”, который бы умер. Просто однажды я очнулся. Стряхнул с себя оковы извечного сна. Позвольте высказать предположение: возможно, среди могил ждал своего воскресения глава ордена розы и креста Христиан Розенкрейц.

Итак, я был, и я есмь. Федоров и ему подобные полагают, что я Адам собственной персоной, которого извлекли на свет из-под земли в горах Памира. Верить в это или нет – решайте сами. Отрицать такую точку зрения, конечно, не буду. Как же иначе. Но воскресить всех мертвых?.. Как по мне, мечта несбыточная.