Женщины в его жизни - Барбара Брэдфорд

– То же самое и Америка, – прошептала Тедди.

– Что ты хочешь этим сказать, дорогая?

– Вы же знаете, что Вилли хочет после войны жить в Америке.

– Да, ты мне говорила. Но я думала, что и ты тоже жаждешь туда отправиться. – Кетти посмотрела на нее вопросительно.

– Да, такое настроение у меня было, когда мы с Вилли сидели в Берлине, – не задумываясь, ответила Тедди. – Но именно сегодня вечером я как никогда остро почувствовала, что не желаю уезжать из Лондона. Я хотела бы прожить здесь до конца своих дней, тетя Кетти. Мне хорошо с англичанами, и здесь – вы, моя единственная семья. Кроме того, Максиму тоже нравится жить в Англии. Он любит свою «Колет Корт» и ждет не дождется, когда ему исполнится тринадцать и он будет ходить в школу Св. Павла, а после нее в Оксфордский университет. Так что я никак не смогла бы поехать с Вилли в Америку, хотя бы из-за Максима. – Она замолчала и посмотрела на тетку. – Да, никоим образом не могла бы. Разве не так?

Кетти уставилась на племянницу, пораженная ее доводами. Ее отношение к Максиму даже несколько раздражало тетку.

– Когда сюда приедут Вестхеймы, ты сможешь поступить, как тебе заблагорассудится, Тедди, – сказала она медленно и веско. – Поскольку свое собственное дитя они будут воспитывать сами.

– О да, конечно! Я знаю, что они будут. Но не поймите меня превратно, тетя Кетти; говоря так, я имела в виду случай, то есть если, не дай Бог, с ними что-то случилось, и тогда ответственность за судьбу Максима, покуда он не вырастет, ложится на меня. Я дала слово фрау Вестхейм растить его до тех пор, пока он не будет в состоянии сам заботиться о себе. Если же взглянуть на все с положительной стороны и рассчитывать на то, что Вестхеймы в конце концов приедут в Лондон, все равно я предпочла бы жить в Англии. Помимо всего прочего, я хочу находиться невдалеке от Максима, навещать его в школе и время от времени с ним видеться. Ведь это при данных обстоятельствах вполне естественно, вы так не думаете?

– Все может быть, – уклончиво сказала Кетти Она впала на несколько секунд в задумчивость, затем промолвила совсем тихо, самым ласковым и нежным голосом:

– Ты уж не обессудь, но по тому, как ты говорила, мне показалось, что Максим для тебя значит больше, чем Вилли Герцог.

Тедди раскрыла было рот, желая что-то сказать, но, очевидно, передумала.

Кетти продолжала зондировать:

– Ты не любишь Вилли?

– Не знаю, – помедлив с ответом, призналась Тедди. – Я даже не уверена, осталось ли во мне желание выходить за него замуж.

– Ты мне говорила, что он настоящий мужчина, хороший еврей, что он надежный и старательный, ну и, похоже, все это тебя устраивало. Однако, если память меня не обманывает, а она не обманывает, ты никогда не употребляла это самое важное слово применительно к Вилли. Я имею в виду слово «любовь», Тедди. Ты никогда не говорила мне, что любишь Вилли.

– Я никогда не была до конца в этом уверена, как мне кажется, – сказала Тедди с сожалением в голосе. – Тогда в Берлине я была еще молода, мне было всего девятнадцать, и я думала, что мне вовек не найти никого лучше Вилли, потому что он хороший человек, и я сказала, что выйду за него замуж… так я думаю.

Кетти сохраняла внешнее спокойствие, но ее ум интенсивно работал и развивал максимальные обороты. Да, теперь мне необходима садхен.[9] Ах! Но чем может помочь сваха, если все замечательные еврейчики ушли на эту кошмарную войну. Ничего, не страшно. Я должна пойти поговорить с Ребеккой Коэн. И с Саррой Ливайн. Завтра же. Я пойду к ним завтра. У обеих замечательные сыновья. У их сестер тоже есть прекрасные сыновья. Все неженаты. Я-то уж разыщу замечательного еврейского мальчика для моей Теодоры, для единственной племянницы, для единственного дитя моего брата. Ее мужем станет английский еврей. Вот что мне требуется для нее.

– Что-нибудь не так, тетя?

– Нет-нет, с чего ты взяла? – воскликнула Кетти, встрепенувшись и одарив Тедди сладчайшей из улыбок.

– Просто у вас взволнованный вид, только и всего.

– Со мной все в порядке, Теодора. Все в отменном порядке. Я как раз сейчас подумала… о… думала… думала, что пять лет разлуки с Вилли Герцогом для тебя многовато. И эти последние пять лет изменили тебя, Тедди. Жизнь здесь тебя изменила, война тебя изменила, легшая на твои плечи абсолютная ответственность за Максима, принятие решений по поводу его образования изменили тебя. И ты немножечко повзрослела. Нет, я оговорилась: ты просто выросла на целую голову! Тебе теперь двадцать пять, а не девятнадцать, и я уверена, что он тоже изменился, набравшись жизненного опыта в Палестине и Шанхае.

Кетти замолчала, многозначительно взглянула на Тедди и медленно завершила тираду:

– Что ж, ты могла бы сказать, что вы с ним при встрече окажетесь совершенно чужими друг другу.

– Да, – согласилась Тедди. Голос ее понизился почти до шепота: – Я как раз только что об этом подумала.

23

Мы можем пойти на ленч в «Лайонз-Корнер-Хауз»? – просительно глядя на Тедди, поинтересовался Максим.

Она кивнула, шаря в сумке, вынимая деньги и книжку с купонами на одежду.

– Да, можем, но потом. Сперва мы должны подыскать тебе плащ. Честно говоря, я бы что-нибудь съела. А ты проголодался?

– Да, еще как!

Тедди и Максим стояли у прилавка одежды для мальчиков в магазине Селфриджа, терпеливо ожидая, пока молодая продавщица проверит, найдется ли у нее третья рубашка Максимова размера. Вскоре она вернулась, качая головой и строя гримаски.

– Простите, мадам, но те две были последние из размеров вашего мальчика. Может быть, вы подберете что-нибудь из джерси?

– Нет, спасибо. Мы возьмем эти две и на сегодня ими ограничимся, – сказала Тедди и подала книжечку и банкноту в один фунт стерлингов.

Девушка взяла деньги и книжечку, вырезала из нее положенные купоны, отсчитала Тедди сдачу и подала покупку вместе с книжкой и чеком.

– Лето никогда не кажется слишком долгим, а? – с усмешкой обратилась к Максиму девушка. – Скоро обратно, за партой торчать, да? Не позавидуешь.

– Мне нравится школа, – ответил Максим.

Девушка одарила его донельзя скептическим взглядом и выразительно вскинула бровь. С едва приметной улыбочкой она прошла вдоль прилавка к следующей покупательнице, ожидавшей со своим сыном.

Тедди заговорщически подмигнула Максиму, положила руку ему на плечо и торопливо повела к выходу через центральный зал большого универмага к дверям, выходящим на Оксфорд-стрит.

Тедди с Максимом шли по направлению в Марбл Арк, где находился «Лайонз-Корнер-Хауз». По дороге они не разговаривали, поскольку торопились и лавировали между пешеходами. Было субботнее утро начала сентября. Небо иссиня-голубое, без единого облачка, воздух слегка трепетал от нежаркого солнышка. Это был прекрасный, мягкий, спокойный и необычно теплый для сентября денек, более подходивший для прогулок в саду, нежели для беготни в шумной суете городских улиц.