Большая и маленькая Екатерины - Алио Константинович Адамиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава четвертая
Как-то воскресным июльским утром Гуласпир, словно ужаленный, вскочил с постели, выговаривая жене за то, что она его не разбудила вовремя. Знаешь ведь, что я сегодня еду в город, сердился он.
Выйдя на веранду, он снял висевшее на столбе седло.
Встала и Кесария.
«Вчера ни слова не говорил о городе. И что на него сегодня нашло?» — подумала она.
— Ты ведь ничего не говорил мне! — с упреком сказала она.
— Не говорил? А утром? Забыла, что ли? Я еще сказал, что обещал одному человеку сухой вяз для ярма.
— Вяз?
— Да, сухой вяз. Чему ты удивляешься?
Кесария ничему не удивлялась, но Гуласпиру показалось, что она как-то насмешливо смотрит на него, и он повысил голос:
— Нечего удивляться! У мельницы валяется вязовый чурбан. Вот я и отнесу его ему… Ведь не возьмет же он его бесплатно!
Кесария ушла в кухню.
Гуласпир бегом спустился во двор, быстро оседлал привязанную у забора лошадь, потом умылся, надел новую чесучовую рубаху и темно-зеленые галифе, тщательно начистил сапоги, подпоясался серебряным поясом, расчесал бороду и предстал перед суетившейся в кухне Кесарией.
Никогда еще Гуласпир не отправлялся на рынок в таком «парадном» наряде, и Кесария изумленно посмотрела на мужа.
— Чего ты сегодня всему удивляешься? — вспыхнул Гуласпир.
Стоя позавтракав, он пропустил стаканчик вина, а протягиваемый Кесарией хурджин так и остался у нее в руках.
— Я, может, в город и не попаду. Мой покупатель живет от него на порядочном расстоянии, — хитро улыбнулся Гуласпир. Он сел на лошадь и выехал со двора.
Сначала Гуласпир направился к Сатевеле. Дом Александре Чапичадзе он объехал стороной, чтобы не встретиться с Александре, а то он обязательно даст какое-нибудь поручение.
Доехав до реки, он завернул лошадь в лес и, незаметно оглядевшись вокруг и почувствовав себя в безопасности, пришпорил лошадь и пустил ее рысью по тропинке, ведущей в Итхвиси.
Да, Гуласпир Чапичадзе едет в Итхвиси.
«Пусть тот чурбан еще полежит у мельницы. До будущего воскресенья он станет еще суше, полегчает, и нести его будет легче. Пусть полежит еще недельку. Никто его там не тронет!.. А сейчас я поеду в Итхвиси к бывшим соседям, сородичам».
Давно уже мучило его желание поехать в Итхвиси. Но в этом он не признавался никому, даже Кесарии, боялся, что не понравится его намерение и ему помешают. А вот прошлой ночью так захотелось в Итхвиси, что еле утра дождался.
Сначала Гуласпир держался тропинок, но, миновав Хемагали, расхрабрился и смело выехал на проселочную дорогу.
«Навещу этих негодных! А заслуживают ли они этого? Да, вот я вас, сбежавших из Хемагали, спрашиваю, стоите вы того, чтобы вас навещали?
Вдруг сорвались с места…
Тысячу лет жили вместе, и так сразу это зачеркнуть?
Все кончено?
Поселились в Итхвиси и загордились?
А может, у Гуласпира Чапичадзе провалилась крыша. Чинить не поможете?
Может быть, фундамент расшатался. Укрепить не поможете?
Может, помер Гуласпир Чапичадзе. Не станете оплакивать?
Много воображаете о себе!
«Ибо кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя, тот возвысится…»
Нет, недостойны вы, чтобы вас навещали, но у Гуласпира отходчивое сердце, и он едет к вам. Откройте двери, встречайте гостя!»
Солнце поднялось высоко, но Гуласпиру не жарко. Лошадь идет иноходью.
«Хорошая дорога у итхвисцев».
«Будет, а чего ж ей не быть! Тут ни скалы, ни горы нет. Равнина. Ее здесь не размоет. Однажды проложат дорогу на таком месте, и так она всегда и будет ровная-ровная…»
По дороге промчался грузовик, подняв тучи пыли. Гуласпир остановил лошадь, сплюнул несколько раз кряду и послал отборное ругательство вслед шоферу грузовика.
«Как будто не видел меня? Так-таки и не видел! А коли увидел, замедлил бы немного ход. Человек ты или нет? Несешься, словно на бюро райкома опаздываешь! Небось везешь какой-нибудь левый груз на рынок в Хергу».
Пыль осела, и снова стала видна лента дороги.
«Небось не одни итхвисцы строили эту дорогу?
Нет, браток! Гуласпиру Чапичадзе все известно. Не только итхвисцы проводили ее! Где уж им было справиться! Весь район поднялся на помощь итхвисцам… Да, встал рядом! Помогали землеройными машинами, грузовиками, насосами, камнедробилками, дорожными рабочими. А теперь итхвисцы с радостью ездят по этой дороге и гордятся тем, что и другие ездят по ней. Смотрите, мол, какая дорога у нас».
Гуласпир не торопит лошадь. Большую часть пути он уже проехал, и скоро должно показаться Итхвиси.
Он только взглянет на село. Только взглянет. Навещать-то никого не будет. Не стоят они этого, поэтому и не навестит. Бросит взгляд на дворы и дома, только и всего! Посмотрит и повернет назад. Уже видно Итхвиси! Да, спуститься на нагорье — и вот оно, ваше Итхвиси…
Послышался топот и голоса. Гуласпир остановил лошадь.
Мальчишки гнали стадо.
Гуласпир свернул с дороги и спешился в тени дерева.
…Впереди стада идет сын Соломона Джиноридзе — Сандала. Прутиком он, словно играючи, похлопывает по спине свою Гуту. Сандала умный мальчик и никогда не ударит дойную корову, к тому же Гута гордая и всегда ходила первой в стаде джиноридзевских коров в Хемагали. Гляди-ка, и в Итхвиси тоже…
«А тот второй пацан?»
Как ни присматривался Гуласпир, но не смог узнать «того второго». А ловкий парень. У него в руке хворостина побольше, чем у Сандалы. Он замахнулся ею, что-то крикнул и согнал коров с дороги. Да, одним окриком согнал скотину с дороги, и она разбрелась по придорожному склону, пощипывая траву.
Затем все мальчишки собрались на полянке, подбросили вверх мяч, и игра началась. Гуласпир узнал сына Парны Кикнавелидзе Нукрию, невысокого коренастого мальчика. Столкнется с ним кто-нибудь из игроков, Нукрия стоит как ни в чем не бывало, а тот валится на землю. Нет, не сдвинуть итхвисцам с места Нукрию. Крепкий, очень крепкий он парень. А почему? Да потому, что он вырос в Хемагали! А попробовали бы они с ним бороться! Да он их всех по очереди на лопатки уложит. Пусть они даже по двое на него идут, все равно он выйдет победителем. Хемагальская сила в руках и ногах у Нукрии…
Скотина спокойно пощипывает траву, ребята гоняют мяч. Шумно на лужайке. Гуласпир сидит в тени и смотрит на Сандалу и Нукрию. Только этих двоих он и узнал, хотя среди этих ребят должны быть и джиноридзевские и кикнавелидзевские. Да, на итхвисской лужайке играют в мяч хемагальские мальчишки, и на
