Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина

Костя прошелся по двору, поглядывая в обе стороны.

У противоположного забора, чуть в стороне, стоял небольшой дровяной сарай, за ним в глубине двора виднелся покосившийся туалет.

Костя постоял у крыльца, поджидая Кобякова и слушая разговоры мужчин.

– Да-а, непонятно, кому это Верка дорогу перешла, – вздохнул Павел Черемисин, который однажды со своим братом встретил человека с болот. – Что милиция-то говорит? – он обратился к Воронцову.

– Милиция молчит, – вступил в разговор ещё один мужчина, попыхивая козьей ножкой. – Так тебе всё и расскажут! А Верка, видать, кому-то здорово насолила, может, мужика у кого увела?

– Верка-то? Да ну! Она на мужиков и не глядела, своего-то в могилу свела, – добавил третий, сидевший рядом с Черемисиным.

– Чего уж тут говорить! Царствие ей небесное! Своё получила, – остановил разговоры Черемисин. – Пора, мужики, по домам. Завтра на работу.

Он поднялся, за ним пошли и другие.

Вышел Кобяков, посмотрел на Костю. Тот, понятливо кивнув, направился к туалету, оттуда прошел к сараю. Перелезть незаметно через забор было невозможно, но Воронцов протиснулся между забором и сараем и увидел, что одна доска соседского дровяника болтается на одном гвозде. Отодвинув доску, он пролез в сарай Кочета и приоткрыл дверь во двор.

Дальше его не пустила собака, сидящая неподалеку.

Увидев чужака, она занялась лаем.

Костя прижался к стене и затаил дыхание, но опасения его были напрасны: вышедший на лай Кочет только прицыкнул на пса. Сам он едва держался на ногах, а повернувшись, чтобы вернуться в дом, не удержался и скатился по крыльцу.

Нещадно матерясь, он ползком, на коленях, взобрался обратно и таким же способом скрылся за дверью.

Костя облегченно вздохнул, поняв, что здесь ему никто не помешает и, включив небольшой фонарик, стал осматривать сарай.

Находки обрадовали парня и утвердили его в правильности выводов Дубовика.

Вернулся он тем же путём.

Кобяков сразу понял по лицу Кости, что поиски его увенчались успехом.

Разговаривать во дворе они не стали и тут же отправились к Дубовику, который в это время разговаривал с Моршанским, пытаясь убедить того в ошибочном выводе относительно Суркова.

– Герман Борисович, вы неглупый человек, и даже, наверное, неплохой профессионал, но подпитывая свои амбиции в вечном споре со мной ли, с нашей ли системой, вы готовы поступиться большим ради малого. Одержать сомнительную победу надо мной вам всё равно не удастся. Преступника я вычислил. Говорю вам это со всей ответственностью.

– У меня есть документ! Понимаете – документ, – раздельно повторил Моршанский, стуча пальцем по своей папке. – Этот Сурков признался, свое признание подписал собственноручно, и, заметьте, безо всякого силового нажима с моей стороны. Он даже показал на месте, как задушил Кокошкину и сбросил в подпол. Я помню, что сказал Кобяков, но это, вы же понимаете, только слова. Мало ли, кто какие выводы сделал из какого-то там письма. Преступника-то, может быть, вы и вычислили, но пока ещё не поймали и признания не получили. Я опираюсь на факты, а не на ваши эфемерные вычисления. Так что… Будет преступник – милости просим. – Он уткнулся в свои бумаги, тем самым давая понять, что разговор окончен, но Дубовика успокоить было не так просто.

– И всё же, ответьте на вопрос: зачем, – на этом слове он сделал ударение, – Суркову надо было убивать Кокошкину?

– Ну, парень стоял перед выбором, – пожал плечами Моршанский. – Мать этой девицы могла сообщить мужу дочери об их адюльтере…

– Бред! И не более. Вы же версию «тянете за уши»! Ему уже всё давно сообщили! Это – деревня! Я полагаю, вы сами не верите, что это могло быть побудительной причиной к убийству. Но вы продолжаете спорить со мной. Что ж, вы выбрали оружие – я принимаю. Удачи!

Дожидаться Кобякова с Воронцовым и Ерохина Дубовик решил в машине. Устав от бесконечного спора с Моршанским, он прикрыл глаза и задумался. О человеке, совершившем столь тяжкие преступления, думать не хотелось. Для подполковника уже всё было ясно.

Перед глазами возникло любимое лицо. Он вдруг вспомнил, что сегодня ещё ни разу не позвонил Варе. Представив, как она волнуется, он резко открыл дверцу, собираясь пойти в Правление, и едва не задел подошедшего Воронцова. Уже по одним глазам подполковник понял, что Костя выполнил его задание.

Вместе с Кобяковым они залезли в машину, и Воронцов торжественно вынул из кармана и протянул Дубовику на раскрытой ладони сначала большую серую пуговицу с торчащими из четырех дырочек рваными остатками черных ниток.

– Так-так! – подполковник внимательно осмотрел её. – Герасюк поработает.

– Это ещё не всё, – Воронцов вынул пачку из-под «Беломора», – вот окурок…

– Это тоже хорошо… – Дубовик убрал окурок. – Так, по лицу вижу, что на «закуску» оставил что-то «перчёное». А?

Воронцов скромно улыбнулся и протянул ему кусок колбасной обвязки вместе с небольшим остатком оболочки.

– Ну, Костя, ну молодец! Рассказывай: где, что? Какие выводы можешь сделать? – глаза его довольно блестели.

– Вывод, товарищ подполковник, такой: войти в сарай мог только знакомый человек. Знакомый с собакой этого Кочета. Из сарая до крыльца дома или до калитки можно пройти только мимо собачьей будки. Пёс, как и все деревенские, злющий! Я только чуть приоткрыл дверь сарая, он так цепь рванул – думал, что достанет меня. Пуговицу я нашел между дровяником Кочета и забором, под отодвигающейся доской. А окурок – в сарае. Там же, возле поленницы валялся и этот кусок верёвки.

– Перекусывал там, что ли? – усмехнулся Кобяков.

– Возможно, не удержался – оторвал кусок, – кивнул Дубовик. – Но главное, понятно, куда делась колбаса: убийца унёс её с собой. Возможно, что и собаку Кочета угостил, как и Бугая Кокошкиной. А что сам Кочет?

– Выходил, но совершенно пьяный, даже с крыльца свалился.

– Ну, что ж, Константин! Ещё раз спасибо! Пока можешь быть свободен. И вам, Степан Спиридонович, благодарность. Надеюсь, никто ничего не заметил? – Дубовик протянул руку Кобякову.

Тот тихо рассмеялся:

– Выходила одна женщина до ветру, но, когда я её остановил, она решила, что нужник занял Костя. Так и удалилась в дом ни с чем.

Подполковник улыбнулся в ответ:

– Рад, что всё у вас получилось. Ещё раз спасибо! И, до завтра!

Когда пришел Ерохин и рассказал, что ему удалось узнать от любвеобильной продавщицы Чуркиной, от которой он едва унес ноги, Дубовик лишь удовлетворенно кивнул головой:

– Всё! Больше тянуть нельзя! Будем брать!

– Сегодня?!

– К сожалению, сегодня уже не получится. А вот завтра…

Дубовик подробно изложил Ерохину свой план. Тот, слушая, лишь удовлетворенно хмыкал.