Ревизор: возвращение в СССР 46 - Серж Винтеркей

финансирование операций КГБ за рубежом было больной темой. За каждый миллион долларов приходилось долго сражаться в ЦК. А тут получается два миллиона долларов за две недели!

– А найди-ка ты мне срочно те рекомендации, которые были от Ивлева получены по этим акциям, – сказал он помощнику.

– Уже, товарищ председатель, подумал, что они могут вам понадобиться. Вот, держите, – протянул он ему два листа бумаги. – В них Ивлев уверяет, что дорожать акции продолжат и подорожают минимум в три раза.

– То есть, получается, на пять миллионов долларов, что вложили, мы получим сверх ещё десять миллионов долларов?

– Получается, что так, товарищ председатель, – согласился помощник.

– Но ведь если он не рассчитал, то акции могут упасть снова в цене? – задумчиво спросил Андропов помощника.

– Наверное, да, Юрий Владимирович. Я совсем в этом не разбираюсь, – пожал плечами растерянно тот.

– Это прямо какая-то азартная игра с большими ставками, этот западный рынок акций, – недовольно покачал головой Андропов. – Впрочем, давай всё же рискнём. Отправь тогда нашим разведчикам указание, чтобы продавали не раньше, чем акции вырастут в три раза.

– А что касается вопроса от одного из них – какие акции купить взамен? – напомнил помощник.

– Вот пусть Вавилов найдёт этого своего Ивлева на Кубе, раз туда его отправил, и задаст ему там этот вопрос, – велел утомленный непривычными расчетами председатель.

* * *

Москва, МГУ

Витька Макаров сидел сегодня на занятиях в МГУ последний день и думал, устраивать ли ему отвальную при уходе из университета, и когда? Смысл в ней, как он решил, все же есть – друзей всё-таки хороших тут завел, и вряд ли стоит уходить просто тихо. Да и по-хорошему рассказать тоже следует и о причине ухода…

Но хороший вопрос – стоит ли рассказывать, почему он это сделал, со всеми деталями? Не будет ли это выглядеть как хвастовство, мол, посмотрите, вон что я ради товарища сделал!

Также он подумал, что друзья наверняка на него обидятся, что он им ничего не рассказал про ту проблему с Ивлевым с самого начала, и что сам взялся решать ее вот таким вот необычным образом. Подумают еще, что он решил, что они вообще ничего не стоят и ничего не значат в этой жизни, как друзья Ивлева, только он и способен вот так вот выручить друга, бросившись на амбразуру…

По сути, в той ситуации так оно всё и было, тут только отец его как первый замминистра МИД и мог помочь по сути, но им же всё равно, наверное, обидно будет, несмотря на это. Но нет, все же друзьям он даже постфактум такие детали рассказывать не будет.

Значит, отвальной быть, только без подробностей о причинах ухода. Но когда? Сейчас? Позвать всех, кто стал его друзьями, в ресторан на выходных? Но опять же, отвальная без Павла Ивлева, из-за которого всё это и случилось… Ему, конечно, тоже, наверное, захочется посидеть с ним в кругу друзей в такой ситуации…

Эх, по-хорошему Витьке, конечно, не хотелось и Ивлеву про подлинную причину ухода из МГУ ничего рассказывать. Ну перешёл в МГИМО, и перешёл. Пусть думает, что отец, наконец, взял и уговорил. Но, с другой стороны, отец же напрямую попросил у него переговорить с Ивлевым по этому вопросу… Любопытно ему, почему лидер Кубы не остался в стороне… Да и не только отцу, Витьке и самому это было предельно любопытно…

Может, просто спросить, как оно там все было, намекнув, что мол отец кое-что рассказал про вмешательство Фиделя, но без деталей?

Но вдруг, если он переговорит с Ивлевым, тот сопоставит эту историю с его переходом в МГИМО и догадается, для чего всё это произошло, что именно он, Витька, решил вступиться за него? Вряд ли Ивлев подумает, что его отец вдруг решил за него сам вписаться. В чём, в чём, а в здравомыслии его другу не откажешь…

Но почему бы и не попытаться? Стыдно как-то идти к другу с выпяченной грудью – мол, смотри, что я ради тебя сделал!

Да, наверное, так он и сделает… Мол, просто вопрос от отца есть по Кубе… А уж там как пойдет…

Ладно, значит, друзьям он об истинной причине не скажет. Просто расскажет, что переводится в МГИМО. Отвальную устроит для всех уже когда вернётся Ивлев – они должны это понять и принять…

Но пока что настал сложный момент – рассказать друзьям, что с завтрашнего дня он уже больше не студент одного с ними факультета, а переводится в МГИМО на второй курс.

Витька, сидя на одной из последних пар в стенах МГУ, с сожалением смотрел на друзей. Прикипел он к ним всё же. И, судя по тому, на что намекал отец, что китайский он будет учить с репетиторами по вечерам, ему из стройотряда тоже придётся уйти.

А с другой стороны, наверное, не всё так и плохо. Отец с таким мечтательным выражением лица расписывал ему учёбу в МГИМО, что Витьке неожиданно для себя впервые тоже захотелось там учиться.

До этого он как-то все эти затеи отца с учёбой там воспринимал сразу в штыки, считая, что это ущемление его права выбора учебного заведения и атака на его свободу. Но когда отец по его просьбе осуществил всю эту комбинацию с походом к Громыко, а потом ещё и оказалось, что Пашка сам со всем разобрался, каким-то образом умудрившись привлечь к себе в заступники Фиделя Кастро, Витька наконец понял, что же такое дипломатия и как это может быть на самом деле интересно.

Так что наряду с грустью от того, что он вынужден покинуть своих друзей и привычный факультет, к которому он уже сильно прикипел, у него был и определённый азарт. Интересно, что его ждёт в МГИМО.

Прозвенел звонок перемены. Вот и пришло время сообщить друзьям о том, что он задумал, – что он их покидает. Собравшись с духом, Витька, – благо они сидели все рядышком одной тесной компанией, рядом с ним сидел Костя Брагин, за ним староста, Ираклий и Леха, – сказал:

– Ребята, я сегодня с вами последний день учусь.

– В смысле? – не понял Брагин.

Двое остальных тоже посмотрели на него удивлённо, подняв брови.

– С завтрашнего дня я перевожусь на учёбу в МГИМО, на второй курс. Так надо.

– Ничего себе новости, – сказал Леха. – Что удивил, то удивил, надо признать. А че раньше молчал? Явно же не сегодня узнал…

– Ну как… Надо было получить согласие от всех. В ноябре все же со скрипом переводят