Люцифер и семеро козлов - Андрей Лупахин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сеня, усмехнувшись, сел на солому и достал смятую пачку «Пимстона», в которой нашлась пара уцелевших сигарет. Он закурил, несмотря на протесты беса, который попросил не палить контору без необходимости. Нарушитель конспирации, махнул рукой, рассчитывая, что вонь гнилого мяса перебьёт запах табачного дыма.
Они просидели добрый час, а то и больше. Сеня, порядком уставший, к тому же не выспавшийся, задремал, наклонив голову на плечо. Из забытья его вырвал звук отодвигающейся задвижки. Дверь тихонечко открылась — на пороге стояла Дуся. Лилипутка вошла в сарай и достала из лифчика маленький нож.
— Я хочу наверх! — твёрдо сказал она, посмотрев в глаза Сене и переведя взгляд на кота. — Ваше предложение в силе?
— Конечно! — радостно воскликнул тот, понимая, как им с бесом «попёрло» от матушки-судьбы. — Всё в силе, только помоги нам!
— Да, помоги нам, а мы поможем тебе, — промурлыкал Стикс. — Знаешь, я большую часть своей жизни прожил в аду, почти в таком же, только сильно повеселее, — кот хмыкнул, оскалившись. — Ты сделала правильный выбор. Мир на поверхности тебе очень понравится!
— Да уж надеюсь, — пробурчала Дуся. — Но если обманете! Если Птичкин правду говорил…
— Такие как Птичкин всегда врут — это их работа, — перебил Сеня, выпрямив связанные ноги.
Лилипутка разрезала верёвку и помогла ему встать. Кот протиснулся между ржавых прутьев, напрягся и, громко кряхтя, вылез из клетки. Дуся выглянула за дверь, повертев головой по сторонам. Она обернулась и проговорила:
— Слушайте! Тут напротив есть склад с одеждой, тебя — она кивнула Сене, — надо переодеть.
— Кажется, я его вижу, — сказал Стикс, посмотрев через дверную щель. — Давай, старина, пулей туда, пока никого нет, а мы за тобой! Никто ведь не видит, да?
Бес осторожно выбрался на улицу. Спрятавшись под крыльцом, он прошипел Сене, стоявшему у двери: «Давай!» — услышав команду, тот быстро пробежал из одного сарая в другой. Дуся вышла и, закрыв дверь на засов, пошла следом, насвистывая, как ни в чём ни бывало.
Сеню переодели в рваное подобие плаща с капюшоном, ушитое разноцветными заплатами. Он укутался как следует, однако всё равно не был похож на «икиловца» — рост, который по меркам домовых был просто огромным, выдавал его с головой.
— Мде… — протянула Дуся, прикусив губу. — Знаешь, давай-ка ты пойдёшь на корточках. И это, ни с кем не разговаривай, если кто подойдёт! И закутайся получше!
— Скажи дорогая, — промурлыкал кот. — Вы, домовые, видите, скажем, призраков или, может, бесов?
— Конечно! У нас тут призраки иногда появляются, а вот бесов ни разу не было. По крайней мере, я не видела.
— Проклятье, — пробормотал бес. — А кота, в смысле меня, могут запихать в мясорубку добра, ежели поймают?
— Конечно… — сказала Дуся. — Ты осторожнее как-нибудь…
— Не, не, не, — кот замотал головой. — Так не пойдёт. Риск — дело благородное, да только на хер. Дорогая моя, ты не против, если я превращусь в самого себя? Встретишься с бесом лицом к лицу!
— Давай, — Дуся с интересом посмотрела на кота, — Попробуй!
— Отлично! — воскликнул бес. — Сейчас вы с Сенечкой на секундочку закроете глазки, а я превращусь обратно, а то у меня уже появляется навязчивое желание лизнуть себя в известное место — бороться с дурным влиянием кошачьей личины всё сложнее и сложнее, скажу я вам…
Стикс принял свой обычный облик. Открыв глаза, Лилипутка вскрикнула, увидев перед собой коренного обитателя Преисподней. Сеня взял её за плечи и проговорил:
— Не бойся, не бойся, — успокаивал он Дусю, — это он только на лицо ужасный, а так — вполне…
— Попрошу! — воскликнул Стикс. — На свою рожу посмотри, понял?! — возмущенный бес посмотрел на лилипутку и сказал: — Каким бы простофилей ни был мой товарищ, кое в чём он прав — у тебя, моя дорогая, нет ни одной причины бояться меня.
— Правда? — спросила Дуся, тревожно глядя на беса. — Ой, так непривычно… никогда таких не видела!
Стикс переоделся в тряпки, валявшиеся на стеллажах. Плотно закутавшись и замотав лицо, он стал гораздо более правдоподобным «икиловцем», чем Сеня, который, сидя на корточках, хотел прикинуться жирным карликом. Хорошо, что длинный плащ скрывал его ноги, а не то настоящие лилипуты сразу бы разобрались, кто агнец, а кто козлище ряженый с копытами.
Дуся вышла на улицу первой, за ней выскочил Стикс, а следом поспешил и Сеня, которому пришлось идти гусиным шагом, чтобы в нём кто-нибудь не заподозрил давеча пойманную дылду, которой патриархат уготовил печальную участь жертвы. Лилипутка и её спутники торопливо шагали по лабиринтам улиц, обходя за три версты случайных прохожих, болтавшихся без дела.
За очередным домиком Дуся, увидев двоих стражей порядка, носивших на поясах длиннющие ножи, развернулась, затолкав ряженых обратно за угол. Все трое прижались к стене, чтобы остаться в тени. И тут Сеня услышал громкие крики внутри:
— А, что, что, скажите мне, такое — эта ваша свобода? Вы кто — специалисты по свободе?! Вы — свободоведы?! Может, кто-то из вас жил в свободной стране?! Вам не нужна никакая свобода! Только цензура и диктатура спасут ИКИЛ от всепожирающего либерализма! Или вы хотите жить, как на поверхности? Да вы хоть знаете, что люди там заключают однополые браки?!!!
Послышался гул негодования, крики и вопли: «Правильно!», «У нас свой путь!», «За скрепы!», а Сеня, слушая странный монолог, подумал: «Это что ещё за бред больного человека?»
— Птичкин выступает! — прошептала Дуся.
— Ааа… — протянул Сеня. — Слышу, слышу… прям соловьём заливается!
Стражи порядка свернули на другую улицу, так и не заметив подозрительных типов, прятавшихся в тени. Троица осторожно вышла из-за угла, как раз, когда Птичкин начал кричать о гнилой сущности либеральных свиней, мечтающих уничтожить скрепы и превратить ИКИЛ в демократическое государство. Удивлённый Сеня замотал головой, поражаясь зашкаливающему градусу бреда, доносившегося до его ушей.
Дуся провела спутников мимо мясной лавки, в которой на веревках висели свежие туши разделанных котов, собак и крыс. Подозрительная троица прошмыгнула мимо открытых дверей кабака, в котором очередной прислужник «икиловского» патриархата капал лилипутам на мозги чудодейственной эссенцией тоталитарно-скрепоносного идиотизма. К счастью, им повезло остаться незамеченными.
Тропами, подворотнями
