Императрица - Шань Са

Пораженная услышанным, я не нашлась, что ответить. Супруга Императора получала печать Императрицы, но могла ли женщина-император поднять мужчину до столь же высокого положения? Если Императрица считается матерью Империи и воплощает женскую добродетель в чистом виде, станет ли ее супруг отцом Империи и повелителем всех мужчин? Придворные простирались ниц перед Письменами Верности, и весь народ его почитал. Так не зрело ли в сердце этого человека желание править, не соблазнит ли его мысль узурпировать трон? Народ никогда не потерпит, чтобы бывший торговец снадобьями был связан с моей особой. И как могла бы я отказаться от чести лежать в славной гробнице своего покойного супруга. Небесного Императора, государя Высокого Предка и быть погребенной рядом с обычным человеком?

— То, о чем ты мечтаешь, невозможно, — отчеканила я суровым и недовольным тоном, как если бы говорила с одним из советников.

— Великая Госпожа, вы побудили вдов вновь выходить замуж, пренебрегали традициями и создавали законы, — настаивал он. — Вы только что основали новую династию и взошли на трон Императора, а у Хозяина Империи должны быть Императрица, четыре Супруги, девять наложниц, девять Изящнейших, девять Красавиц, девять Одаренных, двадцать семь Лесов Сокровищ, двадцать семь императорских Служанок, двадцать семь. Собирательниц и огромный Внутренний дворец, чтобы удовлетворять его желания. А у вас всего один любовник, которого вы заставили стать монахом и превратили в посмешище для всего света! Великая Госпожа, вам осталось сделать всего шаг, и вы будете равны мужчине. Выходите за меня замуж. Я готов отказаться от свободы.

— Уже поздно, а я встаю на рассвете. Давай спать.

— Всего одно слово, Великая. Угодно ли вам видеть меня своим супругом?

Сердце мое заледенело от странного предчувствия. Но вместо того, чтобы ответить, я повернулась спиной.

Письмена Верности встряхнул меня. Плача, он сжимал меня в объятиях. А посреди ночи он вдруг выпрямился, спрыгнул с ложа и исчез.

Утром, сидя на троне, я не могла собраться с мыслями. По случаю праздника Двойного Солнца мой племянник Добродетель представил мне петицию с пятью тысячами подписей, где государственные чиновники и простой народ просили меня взять титул Священного-Императора-Что-Вращает-Золотое-Колесо. Слава отныне стала моим врагом. Божественная государыня и Господин Мира, я тем не менее теряла волосы, зубы и силы, как простые смертные. Священный Император, повелевающий временем и благополучием этого мира, тоже оказался узником Колеса, после определенной точки ведущего к распаду. Жизнь, подобно любви, питает нас и предает, ласкает, а затем наказывает. Я была всего-навсего узурпаторшей, укравшей венец, эпоху, мимолетную иллюзию.

Письмена Верности дулся на меня.

Не обращая внимания на мои призывы, он скрывался у себя в монастыре.

Я отыскала в объятиях императорского лекаря Шен Нан Чу уверенность в себе, отнятую у меня Письменами Верности. Его мягкое нетребовательное тело успокоило мои тревоги и облегчило горесть. Новость мгновенно распространилась по Запретному дворцу. Двор не скрывал радости, видя, что монах утратил мое расположение. Сановники, еще накануне хваставшие его дружбой, спешили позлословить. Похоже, считая себя едва ли не основателем моей династии, Письмена Верности, Господин удела Лянь, Великий Военачальник Левой руки Несокрушимой Обороны, предпочитал играть роль хозяина в своем обширном монастыре Белой Лошади. Он укрепил стены и набрал тысячи молодых монахов, опытных в воинских искусствах. Целыми днями слышались удары бамбуковых палок и боевые кличи: это Письмена Верности развлекался упражнениями своих монахов-воинов. Когда он покидал монастырь и отправлялся в город, его сопровождали самые красивые и крепкие из учеников. За лошадью в сбруе, украшенной золотом и резными пластинами драгоценного камня, шел отряд молодых монахов, несущих на спине железную палку и длинный меч на поясе. Стоило им встретить даосов и благочестивых почитателей других культов, как по знаку наставника монахи налетали на них, брили головы и силком обращали в буддизм. Вскоре судья Лай Юнь Чен, ненавидевший моего любовника, потребовал, чтобы я обвинила его в похищении и удержании в плену женщин, создании незаконной армии и посягательствах на трон.

Письмена Верности явился ко мне после трех императорских вызовов и моего письменного указа. Когда он вошел в мою комнату, я почувствовала спазмы в животе. За те три месяца, что мы не виделись, я забыла, как он красив. На голову выше всех мужчин, он шел, слегка поводя плечами, как герой древних легенд. Письмена Верности пал ниц, и я заметила, что лицо его похудело, а на челе написана грусть. Меня охватило живейшее волнение. Письмена Верности страдает.

Я позволила ему сесть и стала мягко расспрашивать о его жизни. Он отвечал мне коротко и отрывисто. А я мысленно ласкала его тело. Глаза монаха не остановились ни на моем лице, избавившемся от всех морщин благодаря последнему из притираний, созданных лекарем Шен Нан Чу, ни на широком вырезе моего одеяния. Он смотрел сквозь меня на шелковый зонт за моим креслом. Проклятая любовь! Сорок лет, разделявшие женщину и ее любовника, медленно и неотвратимо вели нас к трагической развязке. Но в моем возрасте у меня больше не было времени ронять слезы. В конце концов, это его выбрало мое желание! Мне хотелось сказать Письменам Верности, что Шен Нан Чу ни разу не получил разрешения войти в меня. Этот пятидесятилетний мужчина служил мне снотворным и грелкой. И вообще, я просто затеяла игру, чтобы отомстить возлюбленному за неверность и заставить его ревновать. С каким бы удовольствием я призналась, что сыновья разочаровали меня, внуки — совершенно чужие, племянники думают лишь о том, как бы стать моими преемниками на троне. И только он, Маленькое Сокровище, выловленное из таинственной реки Судьбы, озаряет мою жизнь. Я готова была подарить ему целый дворец, полный молодых женщин, лишь бы он оставался рядом со мной, как прежде, и был таким же веселым болтливым мальчишкой. Но не в силах выразить это простыми словами и боясь, как бы он не использовал это против меня, я заговорила об обвинениях. Письмена Верности побледнел.

— Так, значит, то, что болтают о лекаре Шеен Нан Чу, это правда? — криво ухмыльнулся он. — Если вы хотите избавиться от меня, это проще простого. Отдайте меня Лай Юнь Чену, и я без всяких пыток расскажу ему все: о ваших навязчивых мыслях, тревогах, болезнях и тайных фантазиях. Лучше уж прикончите меня на месте.

Видя, как он покраснел от возмущения, я улыбнулась:

— Я показала тебе эти доносы, только чтобы ты понял: я готова все простить. Видишь ли, без моего покровительства судьи примутся травить тебя, как охотничьи собаки зайца. Здесь, в Запретном дворце, за несколько лет ты завел мало друзей, но очень много врагов. Что станет с тобой без меня?

В его зрачках полыхнул темный огонь:

— Зачем вы играете со мной? Надо выбрать между лекарем и монахом. И скажите всего одно слово: хотите ли вы выйти за меня замуж?

Сердце мое сжала ледяная рука, улыбка застыла. Я начала заранее подготовленную речь:

— Я до сих пор не объявила Двору, кто станет моим преемником на троне. В подобных обстоятельствах выйти замуж и возвести до наивысшего положения в Империи, значило бы вызвать смятение умов…

Письмена Верности бросился ко мне и едва не задушил в объятиях.

— Великая Госпожа, я люблю вас! Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Хочу называть вас Свет. Я мечтаю соединиться с тобой в жизни и смерти! Да, я отказываюсь от титула Супруга. Мне наплевать на славу и признание. Давайте тайно поженимся здесь и сейчас, взяв в свидетели Небо и Землю. Поклянись, что ты принадлежишь мне…

— Отпусти меня! Наглец! На колени перед своим государем!..

Письмена Верности на мгновение замер, а затем пал к моим ногам.

— Уходи и больше не возвращайся, — процедила я.

Он громко стукнулся лбом об пол и убежал. Когда его фигура превратилась в неясную точку, а потом исчезла за дверью моего дворца, я почувствовала себя уничтоженной.

Боги создали любовь не для императоров.

Огорчение Маленького Сокровища не давало мне покоя. Я не могла себе простить, что причинила ему боль. Порвав с возлюбленным, я лишила себя радости и своих пилюль бессмертия. Изгнав лекаря Шен Нан Чу, я погрузилась в скорбь. До меня доходили вести о том, что творит Письмена Верности. Наставник монахов сеял в Лояне ужас. Его ученики целыми днями искали на улицах, с кем бы подраться, выбивали ворота чужих храмов, уничтожали статуи незнакомых божеств. К празднику дня рождения Будды Письмена Верности тайно вырыл перед своим монастырем пруд. Потом, поднявшись на возвышение, прилюдно порезал себе бедро, после чего показал зияющую рану, заполненную кровью быка, зарезанного накануне. Уверяя, будто это его собственная кровь, монах заявил, что этой пурпурной жидкостью он велит нарисовать мой божественный портрет.