У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана) - Амброджо Донини

Изолированные христианские общины спорадически встречаются также на северном побережье Черного моря, в Одессе и в Крыму, на севере Галлии, в Бельгии, вдоль Рейна, в Реции и Норике, вокруг Виндобона, нынешней Вены, и на британских островах, включая Гибернию, как латиняне называли Ирландию.

Высокая концентрация христианского населения в восточной половине Средиземноморского бассейна и перенесение политического и административного центра империи в Византию — это два тесно связанных между собой явления. Но на решение Константина повлияли также и другие факторы. Они имели экономический и военный смысл. Упадок сельского хозяйства привел Рим и Италию к утрате ими всякой надежды на главенство. Возникала основа той эволюции римского мира, которая привела к противопоставлению отсталой Западной Европе более богатого коммерческими и производственными импульсами византийского государства.

Все более явное отпадение Византии от Рима способствовало консолидации в религиозной сфере того течения, которое впоследствии будет названо ортодоксальным, или православным, то есть «истинным». Этот процесс завершился схизмой Фотия в IX в. и полным отделением восточной церкви от латинской при патриархе Михаиле Керуларии в XI в.

Различное распределение верующих между восточной и западной частями империи дало себя знать также в распределении епископских кафедр: их было от 800 до 900 на Востоке и от 600 до 700 на Западе, при общем их количестве в конце царствования Константина порядка 1700. Это число, подсчитанное к тому же только на территории Римской империи, может показаться очень большим, если вспомнить, что в I Ватиканском вселенском соборе в 1869–1870 гг. приняло участие менее 800 епископов, а участников II Ватиканского собора с правом голоса, прибывших со всех континентов земного шара, было менее 2500. Однако несопоставимыми оказываются не эти цифры, а сам тип епархии.

За вычетом крупных городских центров епископские епархии того времени были гораздо ближе по своей территории к тем единицам, которые мы сейчас называем приходом. До IX в. слово paroikia,[92] которое означает по-гречески «зона соседства», или «резиденция в чужой стране», применялось в латинской транскрипции — parochia[93][94] (она встречается в IV в. у Августина). — Прим. пер. ] — для обозначения местопребывания епископа. Абсолютно неоправданно с лингвистической точки зрения сближение этого слова с греческим parochos [парокос] — «правитель, администратор», «поставщик продовольствия и жилья» (в поздней латыни оно изменило свою форму на parocus [парокус]), но оно способствовало формированию современного значения слова: приходский священник и приход.

В городах епископы пользовались заметным престижем, который все более возрастал в обстановке административного беспорядка, порожденного соперничеством между самодержцами Востока и Запада и набегами варваров. Епископы одного и того же округа именовались suffraganei[95] — «помощники», «соратники»; в сельских зонах их называли corepiscopi,[96] то есть «со-еиископы», — словом, которое перешло из греческого языка прямо в латинскую церковную терминологию. Епископы провинциальных столиц или районов получали титулы митрополитов. Титул «патриарх» вошел в постоянное употребление после Юстиниана, в начале VI в. На епископа возлагалось руководство низшим духовенством. Его еще выбирало собрание верующих, но во многих случаях, особенно в более важных центрах, эти выборы уже стали чистой формальностью.

Епископский сан нередко переходил от отца к сыну или от брата к брату. Власть, которой они располагали не только на религиозной почве, но также и в экономической сфере, благодаря управлению значительными богатствами — собственностью церкви, делала назначение на епископский пост чрезвычайно привлекательным для членов состоятельных семейств. Давление, которое многие из них оказывали на центральные органы управления начиная со времен Константина, было не одного только духовного порядка. Александр, епископ Александрии Египетской, был обвинен в саботаже снабжения зерном Константинополя, чтобы вынудить императора занять менее двойственную позицию по отношению к арианству.

С распространением аскетических обычаев для епископов стало обычным правило безбрачия, которое, однако, как уже упоминалось, еще долго не применялось к рядовому духовенству. Имели место выборы епископами лиц, только что принявших христианство или идеологически остававшихся за гранью христианства. В 411 г. философ-неоплатоник Синезий из Кирены, еще не будучи крещеным, принял епископскую кафедру в Птолемаиде, в Ливии. Амвросий, сын некоего высокопоставленного чиновника, перешел почти непосредственно от обязанностей гражданского администратора Эмилии и Лигурии с резиденцией в Милане к обязанностям епископа ломбардской митрополии. В 371 г., за несколько дней, он прошел крещение и посвящение в епископский сан. Милан, западная столица империи, имел в то время гораздо большее значение, чем сам Рим, не только по политическим, но и по религиозным причинам. Многие из аристократических римских фамилий не отказались от старого культа. Сенаторы-язычники и христиане мерялись силами в римской курии, пережившей упадок и выполнявшей преимуществ венно почетные функции.

В административной области три большие восточные митрополии — антиохийская, александрийская и константинопольская — охватывали только одну, восточную, из четырех префектур, на которые Диоклетиан разделил империю. Антиохийская распространяла свою власть на Сирию, Палестину, Месопотамию, Аравию и Киликию, юго-восточную часть Малой Азии. Александрийская — на Египет. Юрисдикция константинопольской митрополии распространялась на большую часть Малой Азии и Балканского полуострова. От Рима же зависели три западные префектуры: Италия, Галлия и Иллирия. Теоретически управление церковью должно было бы соответствовать этому делению. На деле же ситуация развивалась совсем в ином направлении.

Достоинство митрополии осталось за Константинополем только после 381 г., когда в новой столице состоялся II вселенский собор. Халкидонский собор 451 г. подтвердил учреждение митрополии в Константинополе, несмотря на несогласие римского епископа. Но в действительности главенство ее имело тенденцию распространиться на весь восточный христианский мир. Авторитет римской церкви был этим заметно умален.

Палестине выпали на долю особые заботы императоров IV в. Ее города были обогащены и умножены. Элиа Капитолина снова стала официально именоваться Иерусалимом. Константин построил там крупную базилику после того, как его мать Елена, наложница Констанция Хлора, направила туда несколько преданных ей прелатов, чтобы отыскать святые места и обнаружить подлинный крест. Их «открытия», достигавшиеся очень экстравагантными методами, следовали одно за другим ускоренным темпом и никогда не вызывали никаких сомнений. В 451 г. по решению Халкидонского собора в Иерусалиме была учреждена самостоятельная митрополия за счет антиохийской. В Палестине развилось также широкое монашеское движение.

При Юстиниане епископские епархии в крупных митрополиях получили наименование патриархагоо. На Западе со временем это наименование распространилось на другие центры. Но в восточной церкви до сегодняшнего дня число патриархов осталось прежним. Патриархов всегда было пять: константинопольский, римский, антиохийский, александрийский (в Египте) и иерусалимский. Они считались главными по значению, исключая почетное первенство, признанное за епископом бывшей столицы империи — Рима, и реальное главенство епископа города Константинополя, прозванного отныне «новым Римом».

ОСОБЕННОСТИ АРИАНСТВА

Соперничество и раздоры между всеми этими церковными владениями возникали все чаще начиная с того времени, когда епископская деятельность получила официальное признание государства. К политическим и национальным мотивам разногласий добавились глубокие противоречия по поводу вероучения и уклада религиозной жизни.

В последние годы диоклетиановых гонений, между 305 и 306 г., на Востоке возникло нечто подобное донатистско-му инакомыслию в Северной Африке. Поводом для этого послужил отказ ликопольского епископа Мелетия (Нижний Египет) и группы ригористов из числа его последователей признать служение тех священников, которые не устояли в момент испытания. В основе этого раскола таились также этнические и социальные брожения. Приверженцы Мелетия, получившего частичную поддержку на Ни-кейском соборе, были в большинстве выходцами из Нижнего Египта, где местное население оказалось под господством меньшинства эллинского происхождения, пришедшего из северных городов. Обращению местных жителей в христианство способствовало и широко распространенное национальное недовольство.