Великий антракт - Александр Широкорад

Подавив советские массы и порвав с политикой международной революции, кремлевская клика стала игрушкой империализма. Во всем основном дипломатия Сталина за последние пять лет была только отражением и дополнением дипломатии Гитлера. В 1933 г. Сталин изо всех сил навязывался Гитлеру в союзники. Но протянутая рука оказалась отвергнута, так как Гитлер в поисках дружбы Англии выступал как спаситель Германии и Европы от большевизма. Тогда Сталин поставил своей задачей доказать капиталистической Европе, что Гитлер ей не нужен, что большевизм не заключает в себе никакой опасности, что правительство Кремля есть домашнее животное, которое умеет стоять на задних лапах. Так, отталкиваясь от Гитлера, вернее, оттолкнутый им, Сталин стал постепенно лакеем и наемным убийцей на службе стран сытого империализма».

Ну что ж, если отбросить патологическую ненависть Льва Давыдовича к Сталину и вообще к советской стране, то нельзя не отметить, что в «Свежем уроке» содержатся дельные мысли. Вспомним предсказание Троцкого, что Чехословакия может оказаться в стане победителей и участвовать в разделе Германии. Так и случилось в 1945 г. Миллионы немцев были депортированы из Судет, а тысячи или скорее десятки тысяч мирных жителей убиты чешскими «партизанами последнего дня»[105].

Англия и Франция запутались в своих политических планах. Им всегда было плевать на титульную нацию лимитрофов, созданных Версальским договором, то есть на поляков, чехов, литовцев и т. д. Германия и Россия поднялись с колен, и теперь западные правительства просто не знали, что делать. Красная Армия при нейтралитете, то есть даже без помощи Запада, осенью 1938 г. могла покончить с польской и германской армиями. Но такой вариант событий меньше всего устраивал Лондон и Париж.

Версальская система не могла не рухнуть, и теперь развитие событий в Восточной Европе могло пойти по двум сценариям: или Германия и Россия наведут там свой порядок, то есть вернут свои позиции 1914 г., или эти обе великие державы начнут войну между собой. Понятно, что Лондон и Париж жаждали именно второго варианта. Их дипломаты и разведчики делали все, чтобы вновь столкнуть лбами Германию и Россию.

Глава 19. Польский вопрос

Зимой 1938/1939 г. германское и польское правительства вели переговоры о военном союзе, направленном против СССР.

28 декабря 1938 г. в беседе советника посольства Германии в Польше Рудольфа фон Шелии с только что назначенным посланником Польши в Иране Я. Каршо-Седлевским последний заявил: «Политическая перспектива для европейского востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит, добровольно или вынужденно, в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определенно стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения. Он, Каршо-Седлевский, подчинит свою деятельность в качестве польского посланника в Тегеране осуществлению этой великой восточной концепции, так как необходимо в конце концов убедить и побудить также персов и афганцев играть активную роль в будущей войне против Советов».

В декабре 1938 г. был составлен доклад 2-го (разведывательного) отдела главного штаба Войска Польского, где говорилось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России»[106].

26 января 1939 г. в состоявшейся в Варшаве беседе с министром иностранных дел Германии Риббентропом министр иностранных дел Польши Юзеф Бек заявляет: «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю».

Однако эти переговоры с германской стороны были блефом, о чем поляки догадались лишь в конце марта.

20 марта 1939 г. министру иностранных дел Литвы Юозасу Урбшису был вручен так называемый «ультиматум Риббентропа» – требования Германии вернуть Мемельскую область. В противном случае немцы грозили восстанием местных «фольксдойче», а если хоть один из них будет убит в ходе беспорядков, то в Литву войдут части вермахта. На следующий день Сметона принял условия Риббентропа. 22 марта германо-литовский договор о воссоединении Мемельской области с Германией был подписан.

Посланник Литвы в Москве Ю. Балтрушайтис сообщил о подробностях этих переговоров наркому иностранных дел СССР М.М. Литвинову 29 марта 1939 г.: «Риббентроп обращался с Урбшисом весьма грубо, вручив ему проект соглашения и потребовав немедленного подписания. Когда Урбшис стал возражать, Риббентроп заявил, что Ковно будет сровнен с землей и что у немцев все для этого готово»[107].

Между тем сам Гитлер утром 22 марта прибыл на «карманный» линкор «Дойчланд» и вышел в море из Свинемюнде курсом на Мемель. В 1 ч. 30 мин. 24 марта на «Дойчланде» уже в море получили радиограмму о подписании договора. Утром броненосец вошел в Мемель. Гитлер с триумфом въехал в город и в 14 ч. 30 мин. выступил в местном театре с речью.

Любопытно, что правительство Литвы решило обратить потерю Клайпеды в свою пользу. 4 мая 1939 г. литовский посланник в Берлине Казис Шкирпа по заданию литовского правительства обсудил с начальником отдела Прибалтики в МИДе Германии В. Грундхерром вопрос о возвращении Литве Виленской области в случае начала германо-польской войны.

23 марта 1939 г. был заключен германо-румынский договор «Об укреплении экономических связей». Теперь поставки нефти и продовольствия из Румынии были гарантированы рейху. Это было крайне важно, поскольку почти весь товарооборот Румынии и Германии шел по Дунаю или по железным дорогам, то есть морская блокада союзников не могла быть эффективной. В эти же дни победой Франко закончилась Гражданская война в Испании.

События в Восточной Европе не могли не произвести отрезвляющего воздействия на дипломатов Англии и Франции. Уже 6 февраля 1939 г. Чемберлен поспешил смягчить свое неуклюжее декабрьское заявление о том, будто бы Англия не имеет договорных обязательств об оказании помощи Франции. «Общность интересов, связывающих Францию и нашу страну, такова, – заявил глава английского правительства, – что всякая угроза жизненным интересам Франции, откуда бы она ни исходила, неизбежно заставила бы нашу страну немедленно прийти на помощь Франции».

21 марта 1939 г. в Лондон прибыл французский президент Лебрен. На следующий же день, 22 марта, британское и французское правительства обменялись нотами, содержавшими взаимные обязательства об оказании друг другу помощи в случае нападения на одну из стран.

В статье, опубликованной 9 марта 1939 г. в газете «Daily Telegraph and Morning Post», Черчилль писал: «От Балтики и до Черного моря развернулось широкое движение за решительное сопротивление агрессивным устремлениям Германии. Теперь страны Восточной Европы, полностью сознавая опасность, которая им грозит со стороны Германии, проявляют готовность встать на защиту своей независимости».

Черчилль указывал, что самым могущественным фактором в борьбе против германской агрессии является СССР. «Мы, – писал он в той же статье, – быть может, не в состоянии еще взвесить и учесть всю силу и мощь Советского Союза; но нет никакого сомнения в том, что СССР – огромное государство, которое неуклонно проводит политику мира».

Как уже говорилось, западная разведка и СМИ всеми силами пытались спровоцировать германо-советский конфликт. По этому поводу в «Правде» 22 марта 1939 г. было опубликовано сообщение ТАСС: «Заграничная печать распространяет слух, будто советское правительство предлагало Польше и Румынии свою помощь на случай, если они сделаются жертвами агрессии. ТАСС уполномочен заявить, что это не соответствует действительности. Ни Польша, ни Румыния за помощью к советскому правительству не обращались и о какой-либо угрожающей им опасности его не информировали. Верно лишь то, что 18-го сего месяца британское правительство, уведомив советское правительство, что имеются серьезные основания опасаться насилия над Румынией, запрашивало о возможной позиции советского правительства при такой эвентуальности. Советское правительство в ответ на этот вопрос выдвинуло предложение о созыве совещания представителей наиболее заинтересованных государств, а именно Великобритании, Франции, Румынии, Польши, Турции и СССР. Такое совещание, по мнению советского правительства, давало бы наибольшие возможности для выяснения действительного положения и определения позиций всех его участников. Британское правительство нашло, однако, это предложение преждевременным».